На вид девушке было лет пятнадцать, хотя, если приглядеться внимательнее, было понятно, что как минимум двадцать ей уже стукнуло по-любому. Есть такой тип девушек – Артем называл их Дюймовочками. И они ему нравились больше всего. Эта же девушка была не просто Дюймовочкой. У нее были невероятно нежные черты лица, а глядя на ее глаза можно было сделать предположение, одна ее прапрабабка была женщиной с востока, а другая – из Прибалтики. Но все дальнейшие родственники, как и сама девушка, были европейцами чистой воды Она была зайкой, милашкой – уменьшительно-ласкательных эпитетов можно было бы придумать массу…

А еще Артема поразил ее стиль.

Дело в том, что большинство «Дюймовочек», с точки зрения Артема, сильно комплексовали из-за своего роста, маленькой груди и так далее. В связи с этим они носили, как правило, сапоги или туфли на высоком каблуке, одевались, пытаясь быть похожими на тридцатилетних бизнес— леди, использовали массу косметики – словом, делали все, чтобы не быть похожими на пятнадцатилетних. В данном случае все было наоборот. Артем замер. Рядом с девушкой лежал стильный легкий бежевый жилет-пуховичок, на ней был не слишком яркий, но и не блеклый полосатый пуловер в пастельных тонах, простые, изящные джинсы и – самое главное! – стильные черные ботиночки «MWS».

Около месяца назад именно в этом же торговом центре Артем остановился у витрины обувного магазина. На витрине стоял постер, с изображенными стильными девушками в тех самых ботинках с логотипом «MWS», что расшифровывалось как «Most Wanted Shoes». Рядом стояли витринные образцы. Артем долго разглядывал их и думал, что есть на свете девушки, которые покупают себе именно такую обувь. И выглядят они наверняка очень стильно. Даже более стильно, чем модели, изображенные на фотографии. Пока он рассматривал ботинки и рисовал в своем воображении их потенциальных покупательниц, сзади нарисовались две относительно вульгарного вида дамы в кожаных сапогах по колено. Они остановились рядом с Артемом, посмотрели на витрину и одна из них язвительно прошипела: «Бред какой-то. Это еще и женская обувь, пффф!» Артем посмотрел им вслед и, улыбнувшись, сказал про себя: «Ну да. А эта тонна «штукатурки» называется женственностью, да?».

Русые волосы до плеч, внешность девятиклассницы, ботиночки «MWS», никакой косметики, маленький, еле заметно курносый носик… У Артема перехватило дыхание. Он не был робким парнем, но в этот момент его ноги стали ватными, и он не знал, что делать дальше. Даже в самых смелых фантазиях он не мог представить себе, что он приблизится к ней и заговорит.

«Боже, боже, что это…» – только и вертелось в его голове. На ум мимолетно пришло только сравнение семилетней давности, когда он приезжал несколько раз по рабочим делам в театральный колледж и видел девушку, которая болтала с подругами на крыльце. Тогда было нечто похожее, но Артем знал: то, что происходит сейчас – в разы сильнее.

Чувство было из невероятных. У Артема слегка кружилась голова и он чуть не сбил тех двух девушек, что лениво бродили от постера к постеру в ожидании фильма.

– Извините, пожалуйста, – невнятно пробормотал Артем и пошел к бару. Он не планировал покупать что-либо к фильму, но руки как-то на автомате потянулись к кошельку, он сказал свое обычное «Средний солёный попкорн и колу ноль-пять» и, взяв заказ, пошел прочь от диванов, на которых сидела Она.

Мыслей о том, чтобы подойти к ней и просто познакомиться, даже не возникало. То есть, конечно, возникало. Но ни один довод не мог противостоять тому, что сейчас вечер буднего дня, он какого-то черта в одиночку в полупустом кинотеатре, она одна (а может ждет кого-то, кто сейчас отошел в туалет? нет, не похоже), она подумает черт знает что, еще не хватало сказать ей, что он таксист, хотя он не совсем таксист, да это неважно… – Рой подобных мыслей заполнил мозг Артема и он понял одно: знакомиться он не будет. Не может. «Вот, положим, ты познакомился. Куда ты ее поведешь? Да, впрочем, какая разница! Ты же ее не пригласишь» – говорил Артем сам с собой.

Он попытался успокоиться и медленно направился в сторону диванов, на которых сидела девушка. По спине его пробежал холодок, когда за барной стойкой показалась ее спина. Ему вдруг захотелось (ох, как захотелось!) чтобы девушка, точнее ее внешность, оказалась галлюцинацией, вымыслом, плодом больного воображения его истерзанного переживаниями мозга! Он начал буквально молить небо, чтобы, когда он посмотрит на нее снова, она оказалась обычной, заурядной, ничем не примечательной серой мышью, на которую он обратил бы внимания не больше, чем на один из постеров, висящих на стене, но…

Пройдя несколько шагов вперед, он набрался смелости, оглянулся и словно ледяной стальной стержень пронзил его насквозь: она была на месте. Она была той, которой не может быть: даже в своих самых смелых фантазиях о своем идеале он не смог бы нарисовать такой образ.

У Артема пересохло в горле, но он даже забыл, что в его руке был стакан с газировкой. В этот момент билетер распахнула двери зала и негромко сказала:

– Добрый вечер, «Область разума», двадцать два ноль-ноль, пятый зал, добро пожаловать.

Артем оглянулся.

Кинотеатр был пуст, но Артем почему-то хотел, чтобы изо всех углов появились люди и пошли в сторону этого зала, но… никого не было. Он умоляюще взглянул на двух девушек, которые бродили по холлу, разглядывая постеры, но они посмотрели на билет и одна, видимо, сказала другой: «Это не наш сеанс».

Девушка с книжкой, на которую Артем старался не смотреть, подошла к билетерше и протянула билет. «Приятного просмотра» – сказала билетерша девушке и Артем, все еще теша себя надеждой, что в зале уже кто-то есть (хотя взяться там было некому и неоткуда), подошел и протянул свой билет, чуть не рассыпав стакан с попкорном.

В зале было пусто.

Артем по привычке брал середину первого ряда: это были его излюбленные места. В современных кинотеатрах уже давно были хорошие экраны и первый ряд с точки зрения Артема обладал сразу четырьмя преимуществами: во-первых, сидя в первом ряду, можно было вытянуть ноги. Во-вторых, их не приходилось убирать всякий раз, когда кто-то начинает протискиваться к своему месту в этом же ряду. В-третьих, можно было быстро и безболезненно выйти самому в любой момент, если припрет в туалет посреди фильма или раздастся важный звонок. Ну и, в-четвертых, упомянутые выше современные экраны не расплывались перед глазами, как в старых кинотеатрах, а обеспечивали, с точки зрения Артема, полное погружение в фильм. А кино он любил.

Несмотря на то, что у него были билеты на первый ряд, он, увидев, что девушка села на середину пятого ряда, сиротливо приютился в пустом зале на краю восьмого ряда.

Пусть так. Пусть хотя бы с этого угла, но он сможет наблюдать за ней исподтишка целых полтора часа.

И в этот момент он пожелал диаметрально противоположное тому, о чем он мысленно молился еще пару минут назад: «Хоть бы больше никто не пришел», – подумал он.

* * *

Когда-то в далеком детстве, когда Артем гонял на велике по переулкам Старого Арбата, где он родился и вырос, он играл сам с собой в такую игру: он ехал и «покупал» те или иные события. Например, он ехал на велике к светофору, который горел красным. Он летел к нему на полной скорости и говорил вслух: «Я покупаю!» Светофор, как правило, загорался зеленым. Или он «покупал» пустую арку, в которой не будет ехать машина, когда он на полной скорости влетит в нее из-за поворота. Правда, иногда светофор не загорался зеленым, а машина в арке, как назло, была. Тогда он говорил себе, что просто в этот момент это «не продается». Он никогда не задумывался над тем, что у игры «покупаю» была какая-то цена, что за это надо чем-то платить.

В один прекрасный день он со всего размаху улетел кувырком через руль, не заметив торчащую из-под земли трубу. Он на мгновение потерял сознание, потом очнулся, его затошнило от боли, он с трудом поднялся с земли, поднял велосипед и подумал, что это и была оплата за все ранее «купленные» зеленые сигналы светофора и отсутствующие в арках машины. С тех пор Артем раз и навсегда в жизни решил, что никогда больше не будет ничего «покупать».