* * *

Соболев все больше уходил в работу. Он часто не ночевал дома из-за бесконечных авралов и совещаний. Он понимал, что Наташу это очень изматывает. Она не ходила в рестораны и кафе с подружками, хотя Соболев неоднократно предлагал ей даже уехать в заграничный тур. «Ну что я там без тебя буду делать?» – говорила она. Она терпеливо ждала его и, во сколько бы он не приходил, вскакивала на ноги и принималась разогревать ему ранний обед или поздний ужин, в зависимости от того, во сколько он возвращался.

Он чувствовал, что она чахнет без него и в какой-то мере страдал от этого. Но что он мог поделать, когда обратного пути уже не было? После сытной еды он, измотанный бесконечным рабочим днем, ложился в постель. Наташа ложилась рядом и несмело клала свою маленькую ладошку на его мощную грудь. Он обнимал ее и чувствовал, что в такие моменты Наташа словно оживает. Он хотел заснуть вот так, не шевелясь, прижав ее к себе еще чуть-чуть сильнее, только чтобы не раздавить это хрупкое создание, но в этот момент звонил телефон и уважительный голос в трубке говорил:

– Сергей Петрович, простите, что беспокою, но на стяжку снова не привезли насосы, мы простаиваем. Скажите, что делать?

И Соболев, так и не успев даже толком отдохнуть, вставал, одевался, целовал Наташу и ехал обратно на работу. А Наташа провожала его безумно влюбленным и полным тоски взглядом.

Союз разваливался. Никто ничего не знал. Никто ни за что не отвечал. Про такую должность как «антикризисный менеджер» никто и слыхом не слыхивал, а именно таковым, причем первоклассным менеджером, и был Соболев, спасший пару стратегически важных предприятий как раз в тот момент, когда их хотели разнести на запчасти ради сиюминутной наживы.

Возвращаться домой стало уже совсем невмоготу. Тяжело было смотреть на Наташу, которая словно угасала с каждым днем, узнавая об очередной поездке Соболева в то или иное место. Поездки все чаще были кратковременными и Наташа, конечно, не летала и не ездила с ним каждый раз, тем более что зачастую они были чересчур короткими и напряженными: самолет, совещание, самолет, доклад в Москве, дом.

Поэтому, когда Соболев в очередной раз встретился с возглавлявшим в то время нефтянку Динковым, он категорично сказал:

– Василь Саныч, хватит. Посадите меня в Москве. Я не могу больше ездить. Радиотелефоны появились, поставьте на борты «Алтай» и давайте я отсюда рулить буду.

– Справедливо, Сергей. Будь по-твоему. Тут как раз назревает один проект…

* * *

С этого момента Соболев осел в столице, о чем незамедлительно сообщил Наташе и через год, когда у них родилась долгожданная дочка, внес ее на руках в только что купленную просторную квартиру в Черемушках.

Наташа изменилась до неузнаваемости. Она помолодела, расцвела, стала еще красивее и милее. Как она умудрялась готовить ему все ту же вкусную еду, стирать пеленки, следить за дочкой, возить ее в поликлинику, ходить в магазин – Соболев не понимал. Но искренне восторгался своей любимой Наташей. Уют в доме, улыбающаяся дочурка, работа в графике – кажется, в его жизни удалось буквально все.

На дворе был 1998 год. Маше исполнилось шесть лет. Наташа ждала второго ребенка.

Беда нагрянула совершенно неожиданно. В один из вечеров, Соболев, в очередной раз задержавшийся допоздна на работе, вернулся домой и застал Наташу такой, какой не видел никогда прежде.

– Наташ, что с тобой? – Испуганно спросил Соболев, глядя на заметно посеревшее лицо супруги.

– Не знаю, Сереж, что-то не очень хорошо, – вяло попыталась улыбнуться Наташа.

Соболев не на шутку испугался. Он тут же позвонил в «скорую». Когда по вызову приехала машина, фельдшеры развели руками и предложили отвезти Наташу в больницу. На счастье Соболева тут же подоспела и машина клиники, обслуживающей компанию, в которой работал Соболев. Спровадив уставших фельдшеров городской неотложки, врач внимательно осмотрел Наташу, задал ей несколько вопросов, затем знаком попросил Соболева выйти в коридор и, оставшись с ним наедине, мрачно спросил:

– У вас есть контакты в ЦКБ? Если есть – я бы рекомендовал звонить туда немедленно, потому что мы тут, кажется, ничего не сделаем.

Соболев поднял на ноги всех, кого только мог. Наташу, перебудив весь двор, увезли в ЦКБ на Маршала Тимошенко на вертолете. С дочкой осталась присланная кем-то из подчиненных приятная женщина, назвавшаяся Ангелиной Петровной и заверившая, что с Машей все будет в порядке, пока Сергей Петрович будет отсутствовать.

Он сидел и терпеливо ждал в приемной, когда к нему вышел худощавый высокий врач, и сказал ему, чтобы он ехал домой, потому что его команда сейчас «делает все возможное» и когда что-то станет известно, ему позвонят.

Тогда прямо посреди ночи он уехал на работу, где и провел в неотложных делах все утро и весь день. А ближе к вечеру позвонил главврач ЦКБ и сообщил, что Наташи не стало.

Соболев не плакал на похоронах. «Вот человек! Никогда не смеется и теперь выясняется, что еще и не плачет», – сказал один часто мелькающий и очень важный в государстве человек другому, не менее известному и важному человеку, стоя на Наташиных похоронах под дождем.

Не плакала и шестилетняя Маша. Она просто смотрела своими маленькими, еще не понимающими до конца произошедшее глазами, на то, как маму опускают под землю и что-то тихо шептала себе под нос.

«Маша немного замкнулась после того, как вашей супруги не стало», – сказала спустя полгода бессменная няня Ангелина Петровна. – «Но она очень сильная девочка, поверьте, Сергей Петрович».

Соболев не запил и не ушел в себя после того, как Наташи не стало. Он лишь выбил себе отпуск на неделю и пешком прошел не один горный хребет с рюкзаком за спиной, вдали от городов и людей.

Когда он вернулся на работу, он собрал совещание, на котором безапелляционно заявил, что в современных технологиях нефтяной разведки есть серьезные недостатки. Он поделился своими соображениями, наблюдениями и предположениями с присутстовавшими на совещании специалистами, чем вызвал их неподдельный восторг. А затем, не откладывая в долгий ящик, запустил в работу совершенно новый нефтяной проект и занял кресло генерального директора крупнейшей частной нефтяной компании страны.

«Надеюсь, ты понимаешь, что мы больше не будем жить вместе?» – спросила она. Он понимал. Понимал, что рано или поздно так все и будет. Невозможно жить с человеком, которого ни ты не любишь, ни он тебя.

Нельзя жениться только потому, что пришло время.

Четыре года назад, он, двадцативосьмилетний коренной москвич, выпускник журфака, успешный менеджер крупной компании, купивший недавно новый «Кадиллак», встретил энергичную обладательницу красного диплома биофака МГУ, начавшую делать карьеру в известной фармакологической компании. Все закрутилось как в бешеном танце: два месяца спустя они сыграли свадьбу, а потом переехали жить в Чертаново, где сняли просторную «трешку».

Свадьба была за плечами, жизнь текла своим чередом, Артему казалось, что он утер нос своим сверстникам, многие из которых до сих пор презирали институт брака. Но по ним было видно, что они не очень-то рады такому укладу. Втайне Артем надеялся, что они последуют его примеру и он еще гульнет на их свадьбе.

Все было хорошо до тех пор, пока они с Ирой не поменялись местами. Ира возглавила отдел разработок и начала получать баснословный для столь недолгой карьеры оклад. В то же самое время крупная компания, в которой работал Артем, потеряла ключевого партнера и была вынуждена провести реорганизацию, в результате которой превратилась в несколько небольших фирм. В каждой из них нашлось место только тем, кто умел идти напролом по трупам. А Артем по трупам ходить не умел.

Ира была поглощена работой и не особо интересовалась планами Артема. Они уже жили почти как соседи. Ира не отказывала ему в сексе, иногда они ходили в кино или в гости к друзьям, но, когда Тема рассказал Ире, что он остался без работы, Ира отнеслась к этому так же, как если бы он сообщил, что синоптики обещали дождь.