Маша держалась плотно, хотя «женский», аккуратный и чересчур «правильный» стиль вождения прослеживался в каждом маневре. Они повернули с Ленинского на Садовое, миновали Крымский мост и Зубовский бульвар и, спустя пару минут, повернули на стоянку на Старом Арбате. Артем увидел свободное место на стоянке и, притормозив у него, дал Маше понять, что это ее место. Сам он проехал чуть дальше и остановился на первом свободном месте на Денежном переулке, за углом.

– Ну вот мы и на месте, – улыбаясь сказал Артем, подходя к Маше, выходящей из машины. – Я, кстати, на Арбате родился и вырос. – Он немного запнулся и спросил: – Вы не против, если мы будем на «ты».

– Нет, нисколько. Конечно.

Когда они ступили на арбатскую плитку, Маша достала смартфон и открыла приложение для оплаты парковки. Артем, чтобы поддержать разговор, сказал:

– А я вот за парковку не плачу.

– Почему?

– У меня лицензия такси.

Маша оглянулась на минивэн Артема и остановилась.

– Но это же не такси?

– Не совсем. У меня свой маленький бизнес, компания по бизнес-перевозкам. Я не такси, но по закону должен иметь лицензию. Она у меня есть, номер машины в базе парковок, поэтому за парковку я не плачу вполне себе законно. – Маша с пониманием кивнула. – А ты где работаешь?

– «РусОйл», если тебе о чем-то это говорит.

– Тот самый?! Красный огонек с синей лентой?! – По мнению Артема крупнейшую российскую газово-нефтяную компанию знал каждый, причем не только в России.

– Она самая, только я не совсем в ней, а… Ну, небольшое дочернее предприятие.

– А чем оно занимается?

– Всякие запчасти для буровых установок, насосов. Обслуживание… Ну, так, в общем по мелочи.

– Интересно! И нравится?

– Наверное, да, – пожала плечами Маша. – Или я уже просто привыкла.

– Понятно. А я – журналист по образованию, долго работал в продажах, а потом плюнул на это дело и решил открыть свой маленький бизнес.

– И как – нравится?

– Скорее, да. Но только после того, как доллар скакнул, в нашем сегменте поездок стало меньше. Люди начали экономить. Спасают только заказы от иностранных компаний. Их клиенты платят в долларах и евро, а расценки в валюте остались такие же. Хотя цены должны были упасть, но мы рассчитываем, что клиентам не до этого, иначе нам просто перестало бы хватать на бензин.

Маша слушала очень внимательно или Артему просто казалось. Но он получал неимоверное удовольствие от того, что она просто идет рядом и слушает.

После этого они замолчали, и это не было тем неловким молчанием, которое непременно нужно было нарушить, чтобы не было скучно. Они просто шли и смотрели по сторонам, а иногда – друг на друга. Говорить не хотелось: чувствовалось, что он и она просто могут идти рядом молча, словно понимая все без слов… Хотя Артему так много нужно было ей сказать!

* * *

Они шли по Арбату, и Артем поймал себя на мысли, что он впервые никуда не спешит. Обычно, когда он ухаживал за девушками, он ненавязчиво пытался безобидно взять их за руку, говорить комплименты и вообще делать все, что полагается мужчине, для того чтобы как можно быстрее сблизиться физически и перейти от платонических отношений – нет, не к сексу! – к более интимному и доверительному общению, которое возникает между людьми, когда они касаются друг друга. Он любил определение, которое дал любви Станиславский, когда его спросили, что значит «Любить». И он ответил: «Хотеть касаться».

Артему показалось, что по-настоящему он никогда не любил. Эта мысль пришла ему потому, что он вдруг понял, что впервые в жизни, во время свидания, он никуда не спешил. Он поймал себя на мысли, что он был бы готов встречаться с Машей каждый день даже именно так – просто гулять, даже не держась за руки. Просто понимать, что она рядом. Просто рядом – не надо ничего больше!

Защищать, оберегать ее, внимательно слушать – всего этого ему захотелось по-настоящему впервые в жизни.

* * *

Они прошли весь Арбат почти до конца и на перекрестке с Большим Афанасьевским, возле здания, в котором когда-то был магазин «Школьник», а ныне размещался какой-то ресторан, медленно развернулись в обратную сторону. Шли они по большей части молча, но Артем иногда вставлял что-то из истории того или иного здания. «Здесь был магазин “Консервы”, в котором я в детстве покупал разливной сок из таких вот стеклянных конусов» – рассказывал он. Или: «В этом доме был магазин “Охотник”, в нем продавались чучела и ружья, а мы, мальчишки, бегали туда и покупали манки, в которые дудели на всю округу».

Каждый такой короткий рассказ Маша воспринимала с огромным, неподдельным любопытством. Она смотрела на Артема так, как никто никогда не смотрел. И она смотрела искренне. В Артеме было что-то такое, что заставляло и ее волноваться каждый раз, когда он начинал говорить. Но это было приятное волнение: вместе с ним приходило чувство спокойствия и умиротворения, которого она прежде не испытывала, общаясь с незнакомыми людьми.

Когда они дошли до стоянки, Артем остановился, вдохнул полные легкие и с ноткой сожаления сказал:

– Ну вот, получилась такая маленькая импровизированная экскурсия по Старому Арбату, району моего счастливого детства.

– Мне понравилось. – Сказала Маша. Артем смутился. – Нет, правда!

– Ну, я очень рад, что тут сказать. Мне тоже очень понравилось с тобой гулять.

Возникла неловкая пауза. Артем все еще не мог смотреть на Машу в упор – он вежливо отводил взгляд, чтобы она не подумала ничего дурного, да и чтобы просто не смущать девушку, с которой он был знаком всего-то пару часов.

– Ну а если нам завтра еще куда-нибудь сходить? – Сказал Артем уже смелее, чем в кинотеатре, но все еще с большой долей боязни того, что его предложение будет встречено отказом.

Маша не ответила сразу. Она посмотрела ему в глаза, отчего у Артема снова стали ватные ноги и по спине пробежала дрожь. Потом она опустила глаза и Артему показалось, что ее снова как будто что-то терзает, как будто она принимает какое-то сложное решение, которое давалось ей с трудом.

Но она снова подняла глаза и ответила:

– Я буду очень рада.

Сердце у Артема чуть не выпрыгнуло наружу – причем, если раньше для него это было лишь фигуральным выражением, сейчас он ощутил это физически. И еще ему показалось, что от радости сейчас он начнет задыхаться и заикаться. Он подумал, что даже если бы он выиграл в лотерею миллиард, он не радовался бы этому так, как сейчас.

– Я тоже… буду рад, – чуть запинаясь, ответил он. – И где мы встретимся? Снова в кино?

– Можно и там. Но давай не будем подниматься наверх? Просто на стоянке.

– Хорошо. Во сколько?

– Завтра я должна освободиться раньше, поэтому можно и в восемь, а можно и позже…

– Нет, тогда решено: в восемь.

– Договорились.

– Ну, пока? – Они уже подошли к Машиной «Микре».

– До завтра, – сказала Маша и, нажав на брелок, открыла машину.

Артем пошел к своей машине и на полпути остановился. Он не делал вид, что что-то забыл, как делают люди, внезапно остановившиеся посреди улицы. Он просто обернулся и посмотрел на Машу. Она сидела за рулем, двигатель был уже заведен. Она тоже смотрела в его сторону. Он помахал ей пальцами ладони, развернулся и пошел.

Артем не стал садиться в машину, он обошел ее спереди, чтобы оставить себе обзор, оставаясь закрытым от обзора со стоянки. Посмотрел за тем, как Маша аккуратно вырулила со своего парковочного места и, свернув в Троильинский переулок, исчезла за поворотом на Садовое кольцо. И только потом сел в свой минивэн.

Спустя три минуты, прохожие, в поле зрения которых попадал одинокий минивэн, припаркованный на Денежном переулке, непременно начинали строить догадки относительно того, что происходит в этой странной машине: окна были закрыты, внутри надрывалась басами акустика, машина шаталась из стороны в сторону, а изнутри кто-то подпевал во все горло пьяным голосом.

Артем был трезв по факту, но пьян в стельку от того, как за эти два дня развернулись события. Он врубил на полную мощность “Moscow Calling” группы «Парк Горького» и подпевал во все горло, задыхаясь от счастья и неистовой радости.