Как у меня… оставался лишь Бак, а теперь…

— Если есть даже малейший шанс, мы обязаны. Ради тех, кого с нами нет, попытаться. Ты говоришь остальным, но мы — не они. Мы должны попытаться, даже если в итоге уничтожим планету. Лучше так, чем никак. Вернуть Клинту семью и его самого, тебе — Баки. Всех, кого уничтожил щелчок. Всех, к чей гибели приложил руку Танос.

Сейчас он про Локи и про Гамору, и про сотни миллионов других, павших на самых разных планетах галактик, посмевших встать на пути у титана, дерзнувших и проигравших.

— Любой ценой?

“Мелкий, я с тобой до конца, что бы ты, дурень, ни выбрал”, — если Стив закроет глаза, он вспомнит представит дыхание, что согревало бы шею, и руки, обвившие пояс. И тихий смешок, от которого бы стало щекотно, и мурашки побежали б по затылку и ниже. Если он закроет глаза, может, выйдет опять не заплакать?

Черт, ты в конце концов, капитан. Надежда всего осиротевшего мира.

— Любой ценой. Безусловно.

Потому что выбора нет. Потому что иначе не только мы, но и каждый, останемся куклами, которые ходят и дышат. Пьют и едят. Делают что-то, предусмотренное программой.

Все, что угодно, только вот не живут.

Потому что без части души не умеют.

========== 21. Стони/Стаки (юст) ==========

— Ты мне доверяешь?

Слова застревают в горле песком. Сухим и горячим, как целую вечность назад в той афганской пустыне, где он по всем законам жанра обязан был сдохнуть. Но хрен им. Тони Старк выживает всегда.

“Ты доверяешь?”

Тони только что вернулся с Титана, выбрался с этой механической девкой из западни, довел до Земли разваливающийся на части корабль практически с дырявыми баками. Снова выжил. Снова обдурил эту суку-судьбу, оставил с носом старуху с косой. Он выжил и не хочет считать, сколько месяцев… лет минуло с тех пор… с той заброшенной базы ГИДРы в Сибири, когда кровь на губах пузырилась, а Кэп уходил. Кэп уходил со своим Зимним солдатом. Кэп, предавший все, во что Тони Старк верил когда-то.

“Я тоже был твоим другом… я сделал бы все для тебя…”

Но… Кэп уходил. А теперь стоит перед ним совершенно один. Гладко выбрит, как прежде, серьезен. Вот только что-то поселилось в глазах. Как будто надрезали кинжалом зрачки, а радужку накачали ртутью или железом.

> > Ты доверяешь? После всего? После того, как пробил щитом мини-реактор и бросил. В Сибири. В снегу. Одного.

— Доверяю, — выдыхает уверенно, твердо и первым тянет для пожатия руку. Она твердая и холодная, с шершавыми мозолями на кончиках пальцев. Как будто Кэп учился играть на гитаре.

Смешно. Хотя ничего смешного в этом мире давно не осталось.

> > Все эти месяцы на Титане, и потом в корабле. Я думал… был уверен, боялся, что и ты, Роджерс… что ты превратился в проклятый пепел, прах или пыль. Что нихрена от тебя не осталось. Ни улыбки, ни даже грамма занудства. А ты… вот он стоишь, ты живой… Впрочем, нет… только тень прежнего Стива, только костюм, одна оболочка. Неужто и правда он для тебя — это все? Джеймс Баки Барнс…”

“Доверяю”, — сжимает ладонь так же крепко, как прежде. Может быть, даже сильней. Возможно, черт, Тони даже может в это поверить, сейчас Стив самую чуточку рад, что и Старк стоит на ногах после щелчка. Пусть выглядит не то чтобы очень… ну, и у них сейчас не прием, не банкет и даже не премия “Оскар”.

Он видит… конечно же, видит и мешки под глазами, и седину в волосах. Он видит каждый шрам, что не на теле остался, а глубже. Он тоже чувствует это. Вину. За то, что все это с ними случилось. За то, что не смог и не спас. Он — не спас.

— У нас есть план. Ты как, с нами?

— У меня может быть выбор? — усмешка с привкусом стылого пепла одна на двоих, и в голове опять всплывает тот шелест, и в лицо дует горячий ветер вместе с красным песком, и Питер Паркер рассыпается в ладонях, как неудачно сложенный пазл, как карточный домик на сквозняке.

“Мне… что-то так плохо. Мистер Старк, я не хочу умирать…”

> > Ты и не должен был, пацан. Ты — не был должен. Это должен быть я. Только я. Тот, кого здесь не то, что не ждали… У каждого нашелся бы кто-то, кому тот был бы более рад.

“Я тебе доверяю”.

> > Ты мне доверяешь? После того, как почти прикончил твоего ненаглядного Баки. Я бы сбросил его со скалы, снова с поезда, вниз, в ущелье, во льды и снега, в круговерть, чтобы и следа от него осталось, молекулы, запаха, выскреб бы саму память о нем. Я бы сделал все это снова. Стив, понимаешь?

И ты доверяешь мне?

“Доверяю. Я доверяю тебе”.

Дернет за руку так, чтобы ближе. Так, чтобы грудь впечаталась в грудь. Виском — к виску, и ладони скользнут по лопаткам. Дыхание жаром опалит небритую скулу, и мурашки толпой — на шею, под воротник, по спине и к рукам.

— Что бы там ни было, Тони, сейчас мы — команда. Мы обязаны попытаться. Ради тех, кого с нами нет. Любой ценой, понимаешь?

“Мистер Старк… мне что-то плохо…”

— Любой ценой, Роджерс. Да.

> > Это, черт возьми, так. Не ради твоего треклятого Баки, Стренджа, кто еще там пропал? Ради мелкого Питера, может быть, он еще ведь мальчишка и толком даже не жил. Ради тебя, кусок благородства и идиотизма, чтобы снова научился дышать полной грудью, чтобы перестал быть похожим на труп. На памятник себе же из дебильных музеев, куда толпами ходят герлскауты и лупоглазые девчушки в бантах из младшей школы.

— Главное не то, чего мы лишились, а то, что сумели сохранить.

Сумели, смогли, получилось.

> > Потому что, Кэп, если б и ты… к Таносу остатки этого мира.

Я смог бы, наверное, и дальше дышать, поддерживать живым состояние организма. Вот только пытаться изменить и спасать? На это бы сил, увы, не осталось.

— Тони, скажи, что мы сможем? — так отчаянно шепчет, хватаясь за руки. Слышит, как ломается голос. Стив ломается изнутри, как иссушенная зноем ветка на дереве, что мертво столько лет. Мертвы даже корни.

“Скажи, что я снова смогу быть с ним рядом. Скажи… я всегда буду верить… Но ты скажи, скажи мне именно ты. Тот, кто так сильно его ненавидел. Скажи, что поможешь, что ты сделаешь все…” — не подумает Стив и, конечно же, никогда не попросит.

— Нам придется, солдат. Соберись. Ныть мы будем позже. После победы.

У Кэпа расправляются плечи и, кажется, исчезают эти крохотные складки у глаз и у рта. Кэп словно становится еще выше ростом, сильнее. Наверное, это стоит всего.

Видеть, что ты — это тот, кто еще раз ему дарит надежду.

Хотя бы что-то, Тони. Хотя бы вот так.

Любой ценой, чертов Роджерс.

Комментарий к 21. Стони/Стаки (юст)

новому трейлеру посвящается. мы, блять, просто сдохнем массово в кинотеатрах.

========== 22. Тони/Стив (юст) ==========

Как будто не было всех этих лет и смертей. Как будто Тони — прежний Старк — стоит сейчас перед Кэпом не потрепанный жизнью, не с лицом, покрывшимся сетью мелких морщин, не с сединой в волосах, что тогда, в две тысячи двенадцатом были черны, как вороново крыло. Тони Старк — миллиардер, весельчак, балагур.

И растерянный Стив. Стивен Роджерс. Живой.

Здесь, где ничего непоправимого п о к а еще не случилось.

— Тони? Это ты? Где твой костюм? Что такое?

Это Стив. Стив две тысячи двенадцатого года перед ним в руинах разнесенного Локи Нью-Йорка. Стивен как будто… ох, к чему это “как”? Абсолютно живой. Все тот же пай-мальчик Роджерс. Все такой же правильный, боже, зануда.

Тони… странно… Тони хочется рвануться вперед и обхватить эти супергеройские плечи. Наплевать, забыть обо всем и с размаха врезаться в губы губами. Хотя бы раз, хоть вот так, но успеть. Слизать с них вкус крови и пыли.

— Это Локи натворил его магией? Как ты?.. — в голосе Кэпа звенит беспокойство. Он смотрит. Это прежний Стив. Он живой. Он живой и еще не знает про Баки…

“Это шанс”, — шепчет гаденький голосок в голове Тони Старка. Шанс отсюда, с этого места сделать все по-другому. И Стив никогда не узнает, кто такой Зимний солдат. И сержант Джеймс Бьюкенен “Баки” Барнс никогда не разрушит не успевшую окрепнуть дружбу и все, что могло бы случиться потом, но только никогда не случилось, потому что Стивен ушел. Потому что Кэп в любой из вселенных выбирал бы Солдата.