- Леди Америка! Это леди Америка! Она жива!

В окнах загорелся свет, и послышались крики.

========== Глава 3. Возвращение. ==========

Гвардеец, вышедший ко мне на помощь, сразу поднял меня на руки и стал заносить во дворец, перед этим накинув на меня свое пальто. От холода мне захотелось спать, но я знала, что при переохлаждении сон может означать смерть, поэтому я постаралась сконцентрировать свое внимание на всем, что только можно. Я пыталась отвлечься на разные мелочи, только бы не уснуть. Так я умудрилась рассмотреть старомодный дверной молоток и позолоченные дверные ручки. Несмотря на столь ранний час, дворец вмиг оживился. Перед глазами то и дело мелькали люди, а меня все несли дальше. Вокруг меня раздавались охи и ахи, их можно было бы услышать и за версту.

- Сообщите принцу Максону о том, что мы нашли леди Америку у ворот, а затем отправляйтесь к их величествам, - я была сильно слаба, чтобы что-то сказать. У меня лишь хватало сил на то, чтобы просто смотреть на людей. Пока меня несли в госпиталь, я успела увидеть и Сильвию, и своих горничных с открытыми ртами, и остальных участниц Отбора. Селеста очень смешно выглядела с заспанными глазами и растрепанными волосами. Крисс же, как и следовало ожидать, была сосредоточением благородности, в то время как Элиза расплакалась.

Когда меня внесли в больничное крыло, там уже нас поджидали врачи и медсестры.

- Она очень замерзла. Ей нужно согреться, - меня уложили такую грязную и мокрую на чистую кушетку, не заботясь о том, что я испачкаю ее. Несколько рук одновременно стали осматривать меня.

- Мисс, как вы себя чувствуете? – надо мной склонился рыжеволосый доктор в очках с толстыми стёклами, носом крючком. Странно, что в таком состоянии я способна подмечать подобные мелочи.

- Мне холодно, и все тело болит. А еще очень болит нога, бедро, я его повредила, и локоть печет, там, наверное, много царапин, а ступни, кажется, расцарапаны в кровь. И да, у меня два дня был жар, и, возможно, он начнется вновь, - меня заставили сразу же принять слегка теплый душ, дабы не сделать организму чего похуже. К моей радости, мне помогли мои служанки, и душ оказался всего в двух шагах.

Как только меня посадили вновь на кушетку, в комнату влетел Максон. Светлые волосы спутаны, карие глаза с нетерпением и паникой осматривают больничное крыло, пока не натыкаются на мой взгляд. Что-то в нем меняется. Словно какой-то ком внутри него лопается, освобождая что-то, чего не видел никто прежде. Максон многое рассказал мне, но я никогда не видела его таким, полностью открытым мне. Я физически ощущаю каждый разделяющий нас миллиметр. Боль и усталость отходят на второй план, так хочется прижаться к нему и позволить себе слабость, просто расплакаться у него на плече. Так хочется доверить ему не только свое сердце, но и душу, и жизнь. Каждый вдох и выдох все больше натягивает нервы. Жадным взглядом я впитываю каждую черточку его лица. Какой же он бледный и уставший, такое ощущение, словно он не спал днями. Из него словно вытащили душу. Составляя контраст его изможденному небритому лицу, темные глаза с твердой решимостью и легким страхом осматривают меня. Не знаю, сколько бы прошло времени, прежде чем один из нас хоть пошевелился , если бы у меня не вырвалось его имя, слишком неестественно тихо. Настолько тихо, что мне показалось, что я вообще его не произнесла. Реакция Максона стала мгновенной. Он сорвался с места и почти бегом кинулся ко мне, отбросив этикет ко всем чертям. Благоразумные доктора, я и не предполагала, что их тут столько, отошли в сторону. Стоило ему оказаться рядом со мной, как усталость вернулась с утроенной силой, и я почувствовала себя беспомощной как никогда прежде.

Принц, не говоря ни слова, притянул меня к себе настолько крепко, что я почувствовала каждое из моих ребер.

- Ты жива! – все, что Максон смог прошептать мне на ухо, зарывшись в мои волосы. Это больше, чем два слова, это словно отголосок того отчаяния, что он испытал вперемешку с болью, испытанной им, и робкой надеждой. Два слова отражают все, о чем он думал, чего неистово хотел и что страшился потерять. Его дыхание сбилось, и он неровно задышал. Наши дыхания смешались, и я почувствовала себя как дома, что и разрушило все барьеры во мне, и, так как адреналин вышел из моей крови, прорвалась естественная реакция на произошедшее. Уткнувшись в грудь Максона, я разрыдалась. Слезы, казалось, освобождают меня от растерянности и страха за саму себя и за него. Максон долго не отпускал меня, давая мне прийти в себя. Когда буря стихла, он приподнял мой подбородок и посмотрел мне в глаза. Я увидела, насколько он все же измучен и устал. На нем нет лица.

- Ты здесь. Все закончилось. Ты со мной, - он нежно, еле касаясь кожи, вытер мои слезы.

- Поцелуй меня, - тихо попросила я.

- Что? – Максон растерялся, явно не ожидая от меня сейчас подобной просьбы.

- Поцелуй меня, пожалуйста, - я не знаю, то ли его убедил мой взгляд, то ли он сам этого хотел, так же, как и я, но в следующий момент его губы осторожно коснулись моих. Поцелуй оказался легким, как дуновение ветра. Максон вложил в него всю нежность, которую чувствует ко мне. Поцелуй оказался тем, что мне так было нужно в этот момент.

- Ваше величество, мисс Сингер нужно отдохнуть. Она измучена. Ее организм истощен, и к тому же она ранена, - один из докторов откашлялся, привлекая к себе внимание принца.

Максон словно пришел в себя от шока и уложил меня на кушетку, так как мои силы уже были истощены и находились на пределе. Я только сейчас заметила, что он одет в простую серую пижаму.

- Прости. Я так испугался за тебя. Никто не мог найти тебя. Я уже думал, что потерял тебя.

- Я тут. Теперь я здесь, и ты еще не скоро от меня отделаешься, - на меня навалилась усталость, и я почти мгновенно уснула, не зная, ушел ли Максон или остался возле меня.

- Доброе утро, - когда я открыла глаза, первое, что я увидела, оказалось лицо Максона. Он казался менее бледным и уже намного более отдохнувшим.

- Привет, - первой моей мыслью стало вовсе не как я себя чувствую, а как я сейчас выгляжу. Это, наверное, ужасно. Волосы спутаны, вся белая и побитая.

- Как ты себя чувствуешь? – Максон внимательно вглядывается мне в лицо.

- Уже лучше. Я долго спала?

- У тебя 4 дня был жар. Вся надежда была только на тебя. Лучшие врачи не могли ничего сделать. Ты могла умереть в любую секунду.

- Но я ведь пришла в себя, - я слабо улыбнулась Максону. Я чувствую себя лучше, но все еще очень слаба.

- Я не знаю, что бы делал без тебя. Знаешь, а ведь эти все события помогли мне понять, что я никогда не смогу отпустить тебя, но из-за меня ты подверглась опасности. Посмотри, что с тобой сделали. Я виноват во всем, что с тобой случилось. Если ты захочешь уехать, я отпущу тебя, - принц сейчас выглядит подавленным и раздавленным. В ушибе виновата я. Я не могу позволить ему думать, что мои увечья из-за него.

- Я не уеду. И не надейся. Я останусь ровно на столько, на сколько я тебе нужна, ни секундой дольше. Ты просил довериться тебе, и я тебе доверяю свою судьбу. Только ты можешь решить, что будет со мной, останусь ли я с тобой или уеду домой залечивать раны. Максон, ты хотел честности? Так слушай, я люблю тебя. Знаю, это неожиданно, я слишком долго разбиралась в себе, но это так. Я все чуть не испортила. Я верю тебе, теперь верю, но я не могу, слышишь, не могу закрывать глаза на твои встречи с Крисс или с Селестой. Это меня ранит. Я не хочу быть второй, третьей. Я не стремлюсь к короне, и ты это знаешь, мне нужен только ты сам. Я не могу смотреть на то, как ты смотришь на Крисс или на Селесту. Я устала думать о том, что ты делаешь, когда ты с ними, что ты говоришь им. Я не хочу быть одной из… или я, или они. Максон, я так больше не могу, - я подняла на него свои глаза, в них блестят слезы. Я не знаю, что на меня нашло. Наболело просто. Что для него все это значит? Если раньше я могла быть уверенна в том, что я для него единственная, так теперь у него есть Крисс и даже Селеста. Я действительно устала. Да, я ревную, очень ревную, но это и понятно почему.