- О какой свадьбе идет речь? – Вкрадчиво проговорил Максон. Крисс потупила взгляд. – Отбор еще не закончен, я не сделал еще свой выбор. Какое есть у вас, миссис Эмберс, право делать выбор за меня?

- Простите, Ваше Высочество, я просто предположила, - пошла на попятную хозяйка дома, - что было бы замечательно, если бы леди Америка…

- Лучше оставляйте свои предположения при себе, - строгим тоном проговорил Максон, он явно разозлился.

- Я так и сделаю, Ваше Величество.

- И прошу Вас впредь, дайте леди Америке покой. Раз она неважно себя чувствует, проследите, чтобы у нее было все необходимое для того, чтобы она поправилась, - Максон не повернулся и не посмотрел на меня, но мне и его защиты хватило более чем. Я поднялась и сложила салфетку.

- Милый, успокойся, - нежно проговорила Максону Крисс. Мне еще никогда так не хотелось ее убить, как сейчас. Вполне логично решив, что это все мои гормоны, я решила держать себя в узде.

- Простите, я, пожалуй, поднимусь к себе в комнату, - я встала из-за стола, вышла из столовой и стала подниматься по лестнице. Голова так закружилась, что я едва не упала, и упала бы. К моему счастью поблизости оказался гвардеец, он то и отнес меня в комнату.

Я закрыла глаза, чтобы справится с тошнотой, а гвардеец отнес меня в комнату и, положив меня на кровать, плотно прикрыл за собой дверь. Меня это насторожило, и я тут же открыла глаза, как раз тогда, когда гвардеец оказался снова около меня. Это естественно был Аспен. Я приглушенно застонала. Еще его мне сейчас не хватает.

- Мер, что же он с тобой сделал? – Аспен очень бережно прикоснулся к моему лицу и волосам, - Что же за изверг твой принц. Как он только смеет так мучить тебя?

- Аспен, уйди, пожалуйста.

- Не уйду, Мер. Не уйду, - Аспен присел на корточки возле меня. Хорошо хоть горничных не видно нигде, а то проблем было бы не сосчитать.

- Аспен, только тебя мне сейчас не хватало, - я вновь закрыла глаза.

- Америка, как ты можешь это терпеть? Мне больно видеть тебя в таком состоянии. Ты выглядишь разбитой.

- А тебе не все ли равно?

- А почему мне должно быть все равно?

- Я для тебя совсем недавно была подстилкой Максона, шлюхой подзаборной. Девкой гулящей. С чего вдруг такая забота обо мне?

- Боже, Мер, ты меня не так поняла.

- Что уж в твоих словах можно было неправильно понять?

- Ты для меня все, даже больше, чем ты только можешь себе представить. Ты будешь всегда желанной для меня, что бы ты не сделала, я все пойму, приму и прощу, - ребенка Максона он никогда не примет. Никогда в жизни не стал бы растить ребенка принца. А важнее ребенка у меня нет ничего. Даже собственная жизнь мне не дороже.

- А для меня все Максон. Он обещал мне, что мы будем вместе, пережди я эту неделю, и я выполню его просьбу.

- Америка, ты же тухнешь на глазах. Ты когда в последний раз ела нормально? Или спала?

- Не помню.

- Америка, родная моя, любимая, скажи, что любишь меня и мы убежим куда угодно, главное подальше от принца Максона.

- Я люблю, - я сглатываю ком, появившийся в горле, я знаю, Аспену от это будет только больнее, но и соврать я не могу. Даже если он наговорил мне всего того, чтобы спасти меня, это не изменит существующего порядка вещей, - его. Я так сильно его люблю, ты не представляешь даже насколько.

Я сворачиваюсь клубочком и реву, долго реву. Уходит Аспен, приходят девушки и напаивают меня успокоительным. Проходит немного времени, и я успокаиваюсь то ли под действием успокоительного, то ли моему организму просто надоело плакать и изводить себя, я не знаю.

Я решила не спускаться ни к обеду, ни к ужину. Пусть девушки передадут хозяевам, что у меня все еще болит голова. К тому же, видеть Максона и Крисс у меня просто нет сил. Вместо того, чтобы спустится вниз, я решаюсь взяться за письма мисс Кэтрин Иллеа и беру второе, которое лежит сразу за первым прочитанным мной. Сначала я хотела написать отцу или маме, может Кенне, но потом решила, что не знаю о чем писать. Сейчас все мои мысли занимают ребенок и Максон, а о них я не могу написать, не подвергнув кого-то такой опасности. Я не могу рисковать и доверять такую новость ни бумаге ни телефонному звонку. Только при встрече. Да и что мне сказать родителям «Мама, папа, вы скоро станете бабушкой и дедушкой. Да, я понимаю, мне еще рано становится матерью и я не замужем, но так получилось, что мы с принцем не смогли удержаться»? Что случится с моим добрым и понимающим папой? Получается, когда папа предупреждал Максона, чтобы он позаботился о моей чести, я была уже беременна. Во мне уже рос ребенок Максона. Слишком запоздали предупреждения папы. Надеюсь, у него найдутся силы простить и понять свою блудную дочь.

Я села на софу у самого окна, забравшись на нее с ногами и попросив горничных укрыть ноги пледом, я стала читать.

«Любимый мой Генри,

Я планировала сбежать от этого тирана, но он стал более бдительным. Винсент стал смотреть за каждым моим шагом и проверять все мои личные вещи, пытаясь найти что-то, что подсказало бы ему, кто отец ребенка. Я думала, он изобьет меня так сильно, что я потеряю нашего с тобой малыша или что он заставит меня от него избавится, но нет. Винсент проявил несвойственное благородство и оставил меня и ребенка в покое. Первое время я вовсе не замечала подвоха, я была рада только тому, что нашему ребенку дано право жить. Пусть если он и не будет считаться сыном или дочерью, смотря кто родится, этого тирана, он будет жить, и у него будет будущее. Чего я еще могу желать для нашего ребенка?

Но спустя время, я заметила странную слежку за мной. Я на шестом месяце, мой живот уже не скрыть и Винсент говорит всем, как рад, что у него скоро родится ребенок и под видом заботливого мужа, не беспокоящего сон беременной жены, он перебрался к себе в комнату, а я только рада этому. Меня совсем не беспокоит, что он водит туда девиц с улицы. Пусть делает что угодно, лишь бы меня не домогался. Представь себе, какое блаженство не ощущать его ручищ на своем теле, не ощущать, как его старое и дряхлое тело терзает мое. Ради ребенка я готова терпеть все, что угодно. Ребенок – теперь мое все. Со мной пусть делает все, что его мерзкой душе угодно, но ребенок должен жить.

Я все размышляю над тем, что он задумал, но ничего не могу понять. Хорошо хоть у меня остались верные мне служанки, и милая Изобель передаст тебе это письмо. Помни, я всегда буду любить тебя, и мою любовь к тебе и нашему ребенку ничего не убьет.

Навеки твоя,

Кэтрин»

Не завидую я судьбе этой девушке. Ждать ребенка от любимого человека ребенка и быть замужем за таким извергом. Я, пожалуй, и нескольких недель не выдержала бы жизни с таким мужем, а она терпит. Хотя если бы я была на ее месте, я бы тоже вытерпела издевательства ради своего ребенка, но дело в том, что в моей ситуации мне боль причиняет не муж-изверг, а как раз любимый человек.

Я отложила это письмо и взялась за третье. Убрав медную прядь, упавшую на глаза, я вновь углубилась в чтение.

«Дорогой Генри,

Повитуха сказала, что изо дня на день родится наш сын. Да, у нас будет сын. Прости, но у меня не было возможности сказать тебе об этом. Я теперь еще менее свободна в передвижении и разговорах. За мной неотступно следят четыре гвардейца, ты только вдумайся, четыре. Он что, меня за преступницу принимает? А может и так. На днях приехали отец и братья. Они закрылись в кабинете и о чем-то долго говорили за закрытыми дверьми. Деймон как всегда был холоден и словно как не родной, но я привыкла к такой манере брата. Он никогда ни с кем не был дружелюбным. Теплота и доброта вовсе не его конек. Другое дело Спенсер, он оставил свой номер телефона и попросил звонить, если понадобится его помощь. Отец не сказал мне и нескольких слов, кроме того, что я посмела опозорить своим ребенком не от мужа нашу семью. И недвусмысленно намекнул, что я должна боготворить мужа за проявленное ко мне снисхождение. Он уехал так и не сказав мне и теплого слова.