— Нет, ты не вкуриваешь, — бугай закатывает глаза, — Слышь, Лютик, она думает, что мы хотим типа кинуть Ярослава. 

— Ага. Я это уже понял, — хмыкает второй, —  Может, сказать ей? 

— Нафига? Она вроде не убивается с горя. 

— Просто она не верит нам. Не будешь же ты пытать же ее паяльником? Нормальная баба, обижать ее жалко. Уговаривать — долго. И бесполезно, наверное. 

Я чувствую, как у меня шевелятся волоски на теле от их странного разговора. 

— А если разболтает? 

— Не разболтает, — пожимает плечами тот самый Лютик, — мы ее в Воркуту отправим тогда. 

— Ребят, вы... — подаю я голос, а они оба смотрят на меня, — во-первых, в Воркуту я не поеду. Во-вторых, вы меня начинаете напрягать. 

— Ладно, Вась... мы тебе скажем, но потом не отмажешься от нас. Проболтаешься — точно улетишь в вечную мерзлоту.  Потому что об этом знают всего несколько человек. 

— Да о чем вы?! 

— Эх, — вздыхает здоровяк, — короче, Вася, жив твой муж. Не побудешь ты пока вдовой. Извиняй уж и шампанское спрячь подальше.

— Что? — шепчу я. Мне кажется, что в этот момент сердце кто-то сильно сжимает, отчего оно останавливается. Мир начинает плыть, — шутите, что ли?  

— Смеешься? Плохая тема для шуток. Правда, не можем обещать, что это надолго. Переломался он сильно... пока в сознание не приходит.  Хорошее время для того, чтобы вычистить всех крыс. Слишком уж много их развелось. Вась?  А, Вась? Блин.

Я чувствую, как меня ловят, прежде чем я впечатываюсь лицом в пол — слишком эта новость стала для меня неожиданной. 

— Вась? Ты норм? — трясет меня бугай, а я тихо шепчу: 

— Ладно. Это все дело меняет... Говорите, что надо делать. Только для начала я хочу увидеть Ярослава. Хотя бы на видео. 

— Тогда мы тебя домой к нему отвезем. Ты только кроссовки накинь. Мы обувать людей не умеем, — он опускает взгляд на мои босые ноги, — пойдешь в комфорт-такси наше босиком, а там холодно сегодня. 

— Придурки, — шепчу я. 

— Не ругайся. Работа у нас такая. Мы к тебе со всем уважением, — бугай со вздохом ставит меня на пол, — других бы не уговаривали. На плечо и понесли бы. И отказ от наследства подписать заставили б. Много их было хитрых... одна до сих пор на Мальдивах жопу греет. А ты одна такая... 

— Ага, — кивает второй, — Зря вы с Ярославом разошлись. 

Я устало фыркаю. С одной стороны, приятно иногда слушать неприкрытую лесть, с другой, я сейчас чувствую себя глуповато.

— Располагайся, Вась, — предлагает мне бугай, открывая дверь дома, — учти только, тут камеры. Женскую любопытную натуру мы знаем. Не делай то, за что мы тебя не будем уважать. 

— Вы меня за кого принимаете?! — фыркаю возмущенно я, поставив сумку с вещами на пол, — за тетку, которая будет рыться в вещах своего бывшего мужа? 

Возмущаюсь я ни капельки не фальшиво. Хотя, в мыслях я уже шлялась по дому Ярослава, заглядывая в шкафы в поисках каких-нибудь намеков на то, что он по мне скучал все это время. Например, хранил рубашку, которую я подарила ему на день рождения. 

С другой стороны, на его месте я бы ее выкинула. Сейчас она смотрелась бы на нем ужасно, а тогда была в моде! 

— Вась, — от меня не отстают, даже когда я быстренько топаю по мраморным полам в сторону туалета, — еще раз, то, что ты видела — не для подруг. Не для кого-то постороннего. Об этом должна знать только ты. Ясно? 

С ума он сошел, что ли? Я поворачиваюсь к нему, выразительно закатив глаза. 

— Как вас зовут? 

— Митя, — мужик смотрит на меня очень пристально и тяжелым взглядом, от которого начинают дрожать поджилки. Чисто инстинктивно. Как при виде питбуля без намордника, — а что? 

— Просто спросила. Митя, я не дурочка. Это во-первых. Во-вторых, мне проще сказать моим подругам, что я вдова, чем признаться в том, что я помогаю бывшему мужу. Мне не хочется, чтобы они считали меня пустоголовой идиоткой, любящей по два раза наступать на одни и те же грабли. 

Губы Мити трогает ухмылка. 

 — Ну окей, Вась. Принято.  

— Могу я... — мой палец красноречиво указывает на дверь. Честное слово, сейчас описаюсь. Я должна была сделать это еще когда боролась с этими двумя зонтиком. 

— Конечно. Вась, — бугай окликает меня, когда я берусь за ручку двери, и я мысленно рычу, — я б хотел, чтобы вы с Ярославом помирились... Но если вдруг что — я свободен. Тридцать четыре года, ни разу не женат, детей нет. Есть дача в Испании. Зарплата хорошая.

Мои брови взмывают вверх. 

— Тебя Ярослав выгонит. 

— Это будут уже мои проблемы. Без работы не останусь. Подумаешь над этим вариантом?

— Не знаю. Я в туалет, извини, — бормочу я, быстро забегая в санузел и закрываясь там.   

Еще мне для полного счастья не хватало ухаживаний от сотрудников Ярослава! И отказать неудобно — хороший вроде человек, хоть и пугающий местами. И аргументов нет. Скорее бы Ярослав вернулся, елки-палки.

Хотя, после видео из палаты реанимации, мне становится безумно страшно, что та ночь была последней, когда мы друг друга видели.   

— Так, — слышу я деловой голос Аси в трубке, — мне тут Валентина Вячеславовна позвонила, говорит, что в нашу квартиру мужик какой-то заходил. И унес кошку. Ва-а-ась? 

— Симпатичные, говорят, у тебя планы. Косая сажень в плечах, одет хорошо, после себя оставил запах дорогущего буржуйского одеколона — это слова Валентины. С кисками, похоже, знает, как обращаться. Ворковал с ней ласково, пока нес. И кто это, Вась? Ты, наконец, нашла нормального мужика? 

— Эм... я... 

— Не говори ничего, правильно. А то сглазим тебя. Ладно, я за тебя рада. Надеюсь, ты нормально отпразднуешь Новый год. 

В гостиную заходит Митя, жестом показав телефон у уха. Я, кивнув, прощаюсь с любопытной Аськой и сбрасываю вызов. 

— Что такое? 

— Есть две новости, хорошая и плохая. С какой начать?  

— С плохой, — выдавливаю я, чувствуя, как холодею. Что? Что же там?! Неужели Ярославу стало хуже? Умер? Боже ,нет! 

— Боже, а какая тогда хорошая?! — сглатываю нервно я.

— Ярослав пришел в себя. Перевели его из реанимации в обычную палату. 

Плевать на квартиру. Не знаю уж, что там искали, но явно ничего ценного не нашли — все деньги у меня на карточке, документы я вожу с собой, драгоценности не ношу!  

Самое главное, что Ярослав встретит Новый год в сознании, а не подключенным к аппаратам и на грани жизни и смерти.  Мне не придется хоронить мужа и всю жизнь мучаться от этого.

— Я могу с ним поговорить?!

— Вась, извини, ему надо прийти в себя. Пусть его врачи понаблюдают. Мы, конечно, можем посещение организовать — деньги и связи нынче все решают, но лучше не тревожить человека сейчас. Завтра вечером. Окей? Как раз перед Новым годом. Поздравите друг друга. 

— Окей, — вздыхаю я, чувствуя, как дрожат руки. 

Вечером я ворочаюсь на непривычно огромной постели, терзаясь разными мыслями.

Следующим утром я принимаю наспех душ, умываюсь и вытираю волосы полотенцем, едва не поскользнувшись на гребаном мраморе. Надо будет сказать осторожно Ярославу, что если он захочет однажды завести ребенка, то мрамор — не лучшая вещь для дома с детьми... 

Когда я думаю о другой женщине возле бывшего мужа, в горле как-то неприятно и больно сжимается. 

Нет. Нет. Давай без страдашек, Вася, будь реалисткой. Мы не подходим с ним друг к другу. Мы уже были женаты и наш брак вышел плохим. Я не умею быть милой, а ему, в свою очередь, сейчас явно не нужна женщина, которая на все имеет свое мнение. Ему сейчас важнее надежный тыл и уют. А я разучилась доверять мужчинам. Зачем портить друг другу жизнь? Лучше остаться с ним друзьями. Будем встречаться раз в шесть лет и поздравлять друг друга — с замужеством ,с рождением детей, с выходом на пенсию, с внуками. Ходить друг к другу на могилку и поправлять оградку.