Они всю ночь шли через лес, но большую часть пути Лаэрта не запомнила, потому что часто проваливалась в беспамятство. Мрак, который планировал без остановок добраться до безопасного места, понял, что девушка слишком слаба и его план неосуществим. Так что им пришлось остановиться в ближайшей деревне уже к следующему вечеру. Мрак выбрал дом на окраине, так как знал, что Мармагон первым делом начнёт поиск с ближайших деревень, которых было в этих глухих лесах не так уж и много.

Угрюмые хозяева, что без особой радости разрешили им остаться, заметив, в каком состоянии девушка, посоветовали Мраку отвезти её к знахарке, что жила в лесу в паре дней пути от их деревни. Заручившись их уверениями в том, что они никому не расскажут о том, что видели его и девушку, он так и поступил. Он не мог быть уверенным, что они не выдадут их при первой же возможности, но иного пути всё равно не было: Лаэрта к этому времени почти перестала приходить в себя.

До знахарки между тем они добрались благополучно. Оставив у себя девушку, Мрака старуха на порог не пустила. Так что он устроился лагерем недалеко от землянки знахарки, временами пытаясь справиться о здоровье привезённой им девушки, но не получая никакого ответа. Что радовало, Мармагон так и не появился, а значит, жители деревни сдержали слово и не рассказали о них.

Лаэрта очнулась лишь спустя неделю, то ли благодаря настоям и травам знахарки, то ли благодаря своему крепкому организму. Ещё спустя неделю она пришла в себя настолько, что смогла встать и выйти из землянки, где почти сразу нашла Мрака. Он обрадовался, увидев её на ногах, но с беспокойством заметил, что они не могут оставаться так близко к замку Мармагона. Девушка не могла не согласиться, и ещё через пару дней, несмотря на её слабость, они вновь двинулись в путь.

Через пару дней пути, когда лес перестал быть таким густым, а Лаэрта за весь день почти ни разу не потеряла сознание, она наконец окрепла настолько, чтобы начать думать и разговаривать. А потому едва не первой её репликой был вполне закономерный вопрос:

– Как ты нашёл меня?

Мрак оглянулся на неё, но не ответил. Вместо этого он указал на появившуюся среди деревьев дорогу, что пока была едва видна, но он знал, что очень скоро она выведет их из леса.

– В Дэнэб тебе нельзя, Мармагон знает о твоём доме там, у меня есть одно безопасное место, – обеспокоенно заметил Мрак. – Эта дорога скоро выйдет к поселениям, боюсь, нас могут там ждать, так что будем держаться маленьких деревень в стороне от тракта.

Лаэрта мысленно согласилась, Мармагон знал теперь о ней всё – о Дэнэбе, о цирке, даже об Озаре и Раде, он легко найдет её и там.

– Откуда ты узнал, что я у него? – вновь спросила девушка, поскольку его молчание лишь подтвердило её догадку. Но она всё же хотела услышать это от него.

Мрак отвёл глаза, но понял, что придётся ответить, и спустя долгих две минуты молчания выдавил из себя:

– Прости, я не знал тебя, когда соглашался на эту работу, я не знал, что я…

– Оставь себе свои извинения! – яростно бросила Лаэрта.

Она не помнила, чтоб хоть когда-нибудь была так зла на кого бы то ни было. Это же именно он рассказал Мармагону, где её найти, когда её будет легче схватить, это из-за него её держали в темнице и пытали. А теперь он вдруг почувствовал вину и решил спасти её, такой себе рыцарь на белом коне. Она была слишком зла, чтобы здраво мыслить, и, ожесточенно бросив: «Оставь меня!» – пришпорила коня и умчалась так быстро, как могла, по петлявшей меж деревьев дороге.

Впрочем, сбежала она от него вполне удачно: его сумки были на её лошади. Обстоятельно осмотрев их, она заключила, что ей вполне хватит средств добраться, куда бы она ни пожелала. Оставалось лишь решить, куда именно. Мрак был прав: в Дэнэб ей нельзя, и к семье Мерцаны Мармагона она привести тоже не хотела, поэтому отправилась в единственное место, где ей могли помочь, – к Стоумам.

В ближайшей же деревне она узнала, что, наняв лодку, она может спуститься по реке до моря, а уже там из непрерывно курсирующих вдоль побережья кораблей наверняка найдётся хоть один, что будет плыть в нужном ей направлении. Слезть с коня она была рада, потому что, несмотря на почти двухнедельный отдых в доме знахарки, чувствовала она себя неважно. К тому же раны, что едва успели затянуться, в дороге вновь открылись и начали гноиться. Ей везло, потому как она смогла быстро найти лодку, затем так же быстро – корабль и так и осталась незамеченной. Однако даже с везением ей потребовалось ещё две недели, чтоб преодолеть водную часть своего пути.

Время, проведённое у Мармагона, не было заполнено лишь болью. Ведь они разговаривали: говорила не только Лаэрта, но и он. А ночи без сна дали ей время уложить в голове знания из библиотеки Озара, там по-прежнему было множество ненужной информации, но она научилась прятать её от себя, так чтобы не впадать в полуобморочное состояние при каждой фразе. Кроме кучи этой ненужной информации, в книгах была интересная теория о предельности магии звёзд для мира.

Звёзды падали всегда, некоторые находили носителя, привязывались к нему и покидали мир с его смертью, другие исчезали рано или поздно, так или иначе. Но некогда Чародей, бывший последним носителем звезды, собрал воедино всю магию и прекратил войны, разделив власть между семью людьми, будущими основателями правящих по сей день семей. И чтобы с его смертью и уходом его звезды войны не начались снова, он научился запирать звёзды так, чтобы они не покинули мир. И именно это привело к появлению собирателей – они не были носителями звёзд и не обладали их силой, но само наличие звезды давало магию.

Чародей понимал, что это неизбежно, и предсказал, что однажды звёзд в мире останется слишком много и их магия начнёт давать сбой. И Стоумы об этом знали, не могли не знать, и поэтому поначалу не хотели помогать Мерцане, уже перестав слепо доверять магии, но та умела уговаривать и взяла риски на себя. И поплатилась за это, навсегда потеряв себя и став Лаэртой.

Звёзды падали редко, и за каждую велась ожесточенная борьба, пока Мармагон не смог устранить всех конкурентов. Лаэрта не была уверена, но из его слов, брошенных в разговоре, заключила, что у него осталась одна или две звезды, ибо он сам неосторожно признал, насколько отчаянно нуждался в звезде.

Лаэрта слабела с каждым днём, но вновь пересела на коня, ведь Стоумы поселились далеко в горах, как раз с тем, чтоб им не досаждали докучливые посетители с просьбами. Но Лаэрту питала злость, наверное, именно поэтому ей всё же хватило сил добраться до Стоумов. Когда она наконец подъехала к их замку, была глубокая ночь, но, наплевав на этикет, девушка подняла такой шум, что Искрен был вынужден появиться, чтобы узнать, в чём дело.

Он был молод, а потому не смог сдержать удивленного возгласа при взгляде на неё. Лаэрта если и хотела что-то сказать, то не смогла, позволила себе сползти с лошади в его руки и тут же забылась тяжелым сном.

Проснувшись, она обнаружила себя в кровати, раны были перевязаны, а боль, ставшая её неотступной спутницей в последнее время, затаилась.

– Лежи, не вставай, – едва увидев, что она очнулась, заметил Искрен, что сидел рядом. – Дай время своим ранам затянуться.

За неделю она окрепла настолько, что начала самостоятельно совершать небольшие прогулки и смогла наконец поговорить со Всемудром.

– Ты права, предел магии звёзд уже очень близко. С год назад магия начала давать сбои, но совсем плохо стало в последние несколько месяцев. Так что сами мы уже полностью отказались от использования магии, – легче, чем она думала, согласился с ней старец.

Они сидели на небольшом балкончике в отведённой Лаэрте спальне. Ей нравилось здесь: свежий воздух приносил легкость голове, а красота гор напоминала, насколько она любит этот мир и себя в нём.

– Магия перестала работать? – удивилась девушка.

Магия её звезды всегда работала в точности так, как она желала, и это лишь её беда, что желать правильно она так и не научилась.