Его внезапно окутала печаль. Чувство, словно он потерял свой путь, словно что-то тянет его в разные стороны, и он не знает, куда идти. Но среди смятения ярко сияла одна мысль. Задание, которое дал Грачии отец Эша. Оно пылало жарким огнём в океане холода, вселяя горячее чувство цели и смысла. Эш видел Грачию в полном одиночестве на вершине башни Небесного Моста. Она была одна бесконечно долгие годы. Наблюдая. Ожидая, когда перед ней появится Эш, чья Песнь отразится в Ткани Мира. Грачия не могла уйти, боясь с ним разминуться, и страшилась, что её найдут.

«Кого она боялась? Или чего?»

Одиночество было ужасно. Вулписы, которые копались в руинах внизу, Грачию боялись. Но только не вороны. Любимые, прекрасные вороны. Они приветствовали Грачию с балок башни над миром.

– Мои друзья. Мои глаза, – пропела Грачия, и, хотя Эш не мог видеть её лица, он чувствовал, что ворона-ведьма улыбается. Видение поменялось. Мальчик увидел вихрь чёрных крыльев, который окружил Эша в день, когда он нашёл Грачию среди руин. Ведьма была счастлива. Они наконец-то встретились. Наконец-то сын Ферно пришёл к ней. Но счастье было недолгим. Мальчик её боялся, как и все остальные. Боль пронзила Грачию ледяным клинком. Эш ощутил стыд и вину в своём собственном теле, но сейчас это тело казалось ему очень далёким.

Видение снова сменилось. Теперь Грачия пряталась в глубине трюма на борту «Ледяного сердца». Она должна была защитить сына Ферно и ледяное сердце любой ценой. Ведьма стояла напротив кристалла, его бело-голубое мерцание ручейками струилось по дереву мачты, в которую он был вложен. Грачия была полна решимости уберечь его, и эту решимость она выразила в своей Песне. Ледяное сердце отозвалось благодарностью из футляра у Эша на боку. Дальше он пережил всю глубину отчаяния, которое ощутила Грачия, когда ледяное сердце было украдено Сколлом. Она не справилась. Изгнанник победил. Перед внутренним взором Эша промелькнуло лицо Сколла с его яркими бирюзовыми глазами и вечной всезнающей ухмылкой. Грачия пропела, что он охотился за Эшем, потому что после исчезновения Ферно он остался единственным, кто мог привести Сколла к Солнцестоянию. Огния была очень далёкой и всеми забытой. Там Эш оставался в безопасности много лет, как Ферно и рассчитывал. Но в своём стремлении украсть ледяное сердце Сколл поднялся на борт саней, которые до тех пор не ходили так далеко на север. Саней, на которых он, сам того не ожидая, добрался до убежища Эша. На борт «Ледяного сердца».

Каким же счастливчиком чувствовал себя Сколл. Как же он был доволен собой, когда разрушил все планы Ферно, сам о том не подозревая. В Песни Грачии клокотала злость на саму себя. Она должна была выследить Сколла раньше. Должна была отправиться в Аврору и убить изгнанника, когда у неё была возможность. Но она пообещала. Она обязана была дожидаться Эша в Небесном Мосте. По крайней мере, так она себе говорила.

Но глубоко внутри она знала, что боится Сколла. Знала, что он сильнее. Видения битвы со Сколлом в Изолае беспорядочными отрывками вспыхивали перед глазами, в Песнях Эша и Грачии бушевали ярость и ненависть.

– Кто он такой? – пропел Эш. – Кто такой Сколл? Чего он хочет?

– Враг. УБИЙЦА. Жаждет. Ледяное сердце. СМЕРТЬ. МЕСТЬ.

Грачия отчаянно стремилась донести своей Песнью то, что она хотела сообщить. Это стремление горело в каждом звуке. Она должна была предостеречь Эша, просто обязана!

«Предостеречь меня? Предостеречь от чего?»

Грачия попыталась ответить, но что-то её удержало. Словно невидимая завеса или щит не давали ведьме погрузиться глубже в её мысли.

– Не могу. Скрыто. Забыто… – Ведьма поставила барьер в собственном разуме, пытаясь от чего-то защититься, и явно очень боялась того, что за ним хранилось. Чего-то огромного, чего-то смертельно ужасного.

– Ты должна мне сказать! – Эша захлестнуло разочарование. Он надавил своей Песнью на Грачию, несмотря на то что та дрожала от страха.

Ведьма ахнула, и их обоих вытолкнуло из Ткани Песен на «Ледяное сердце». Эш схватился за голову, а Грачия осела на палубу, тяжело и прерывисто дыша. В ночи закричали вороны, бросившиеся к ведьме со всех уголков саней, стремясь успокоить свою подругу. Эш качнулся назад, и его подхватили руки Тобу.

– Что случилось? – спросил йети.

– В-всё нормально, – с трудом выдавил Эш. Но он знал, что это не так. Он чувствовал внутри холод и пустоту, словно чьи-то ледяные когти сжимали его душу и разум. Ощущение казалось тревожно знакомым, хотя мальчик никак не мог вспомнить, где он уже чувствовал такое. Эш смотрел на дрожащую Грачию, и даже влажное тепло Авроры не могло его отогреть.

После беспокойной ночи Эш проснулся от движения мускулов Тобу. Мальчик обнаружил, что подкатился вплотную к йети и свернулся клубочком, прижимаясь к его тёплому уютному меху. Эш поспешно отодвинулся подальше и, когда йети проснулся, сделал вид, что и близко к Тобу не подходил.

– Поднимайся. Пора тренироваться.

Полчаса спустя Тобу недовольно покачал головой, критически разглядывая множество камней, разбросанных по причалу.

– Знаешь, к этому времени ты просто должен был коснуться мишени, хотя бы по чистой случайности…

Они упражнялись в стрельбе из пращи большую часть раннего утра, и за всё это время Эшу ни разу не удалось попасть в бутылку-мишень.

– Ты слишком напряжён, а твои движения слишком скованные. Ты пытаешься впечатлить меня, вместо того чтобы совершенствоваться самому. Не забывай о дыхании. Сосредоточься.

«Как я могу сосредоточиться после того, что случилось ночью?» – подумал Эш, но вслух сказал:

– Но ведь у меня начинает получаться, тебе не кажется?

– Нет.

Между тем начинали просыпаться остальные члены экипажа, растрёпанные и помятые после вчерашнего праздника. Все, кроме капитана Бом, которая встала почти так же рано, как Тобу с Эшем. Она металась по палубе, готовясь к собранию Совета, мастер Подд носился следом за ней.

– Эти собрания бывают реже, чем встречаются смеющиеся скрытни, и мне надо поддерживать свою репутацию! – сказала Бом, роясь в ящиках и бочках.

– Так точно, капитан, – согласился мастер Подд. Эш мог бы поклясться, что вулпис ради такого события даже причесал свой мех.

– Поэтому я просто обязана найти свою самую шикарную шляпу, мастер Подд! Я знаю, она где-то здесь…

Эш оглядел разношёрстную команду следопытов и заметил Грачию, которая стояла, сгорбленная и взъерошенная, на дальнем конце пристани и подкармливала своих верных ворон.

Эш до сих пор не смог до конца поверить в то, что случилось с ними ночью… В то, что ткачество Песен может показывать другим твои воспоминания. Это по-настоящему шокировало. «Сколько всего можно узнать об окружающих, просто увидев их прошлое так, словно оно происходило с тобой…» У Эша закружилась голова от таких возможностей. Порой ткачество Песен начинало казаться ему благословением, а не проклятием. Порой.

«Интересно, на что ещё способны Ткачи Песен? Сколько ещё я о них не знаю только потому, что меня никто не учил? – Масштаб возможностей своей силы Эша почти пугал. – Я не смогу научиться сам… Мне нужны уроки у кого-то, кто знает о таких вещах. Тобу даёт мне всё, что может… И он дал бы мне больше, если бы мог. Но то, что он не Ткач Песен, – это очевидный факт. Нет. Мне нужен другой учитель… Кто-то вроде Грачии».

Но воспоминание о леденящем потрясении после ночного разговора всё ещё преследовало Эша. Ощущение, словно кто-то за ментальным барьером Грачии наблюдал за ними. Пытался вырваться. Что Грачия пережила, из-за чего стала такой?

– Тобу? Я могу кое-что спросить? – спросил Эш, когда Тобу подобрал все камни.

– Ты только что это сделал, – ответил йети.

Эш собрался с мыслями.

– Я знаю, что много раз просил у тебя разрешения учиться ткачеству Песен у Сколла. И я понимаю, что нужно было слушать тебя, когда ты говорил, что он опасен. Ты был прав. – Тобу молча повернулся к Эшу. – Поэтому сейчас я попрошу тебя только один раз. Я хотел бы тратить часть своего свободного времени на ткачество Песен с Грачией вместо твоих тренировок по выживанию. – Бровь Тобу поползла вверх. – Я… я думаю, что смогу многому у неё научиться, если у меня будет время попытаться её понять.