И вот тут ее пробило. Она со всей силы дала по тормозам, и машина с диким свистом и скрипом остановилась. Мария припарковалась на обочине около дорожного знака, где было написано «трасса 25», и начала сильно и беспрестанно реветь. Плакала она почти целый час, после чего успокоилась и робко, испытывая дикое стеснение, сказала: «Почему, когда я веду себя, как должно вести себя девушке, одеваюсь правильно, крашусь, слежу за собой, улыбаюсь и припеваю, когда делаю всю женскую работу по дому, мужики просто вытирают об меня ноги, поливают грязью, воспринимают меня всего лишь как детородный орган? Я ведь вовсе не чья-то вещь, я живой человек, у меня тоже есть чувство гордости, и я, в конце концов, личность».
Мы выкурили с ней по сигарете, и она продолжила свой рассказ:
«Когда я родилась, мой отец был недоволен моей матерью, потому что она родила ему дочку, а не сына. Но это не остановило моего фанатично настроенного отца, решившего эту проблему по-своему. Он стал воспитывать меня как мальчика, а мать не могла и слова против этого сказать. Мой отец работал в полиции и был суровым и жестоким человеком. Он всегда подстригал меня под мальчика, учил драться и стрелять, а то время, что я проводила в участке, дало возможность изучить весь тот богатый лексикон, которым обладают задержанные и офицеры полиции. Парни в моем городе не смотрели на меня, хотя я привлекала извращенцев, творивших невиданный ужас в постели. Мой молодой человек бил меня, относился как к вещи, насиловал, а отцу было все равно. Он считал, что так и положено жить женщине и мужчине вместе. И вот настал день, когда мое терпение закончилось и я возродилась в новом свете даже для себя самой. Забрав все деньги у отца и взяв его револьвер, я прострелила ему ногу, плюнула в лицо и послала на ***. Но дальше было куда веселее. Держа на мушке своего парня-насильника, я прогнала его полностью голым по улицам, чтобы весь город увидел, какое он ничтожество. Мой любимый одолжил мне эту машину, которую я перекрасила в розовый цвет».
– Почему ее не разыскивали? Она все-таки совершила преступление.
– Не думаю, сэр, что это было кому-то на руку, ведь в том городке все знали об ужасе, в каком она жила. Опасно было ворошить прошлое, ведь тогда Мария бы полностью уничтожила своего отца и всех тех, кто вытер об нее ноги.
– Чем же все это закончилось? Где она сейчас?
– До самого утра я тогда ее успокаивал. Она впервые вела себя как девушка, была собой. Ей не приходилось казаться сильной или грубой, чтобы ее ценили, она могла побыть слабой. В то утро она сказала мне: «Вот я сижу и плачу, а ты даже не пытаешься меня унизить, а наоборот – заключил в объятия и успокаиваешь. Почему мы нашли друг друга именно сейчас?» Знаете, сэр, в другой жизни я бы прям там позвал ее замуж и прожил с ней всю жизнь. Но к великому сожалению, я сам бежал тогда, как и она. А два бегущих человека – уже стая крыс, которая никогда не сможет где-то осесть и чувствовать себя как дома.
– Что с ней произошло потом, после всего, что было в ту ночь? Как вы в итоге расстались? Мне кажется, это крайне тяжело даже для тебя, судя по тому, как ты сейчас опечален.
– Тяжело иногда вспоминать, особенно то, что произошло не так давно. Она высадила меня в городке. Я купил на станции билет, – молодой человек вздохнул. – После этого мы не виделись. Но у меня есть ее фотография, подаренная мне Марией на память. Ведь я стал для нее тайником, где она схоронила все свои секреты и теперь обрела свободу от прошлого. И наверное, вы подумали о счастливом конце, сэр? О благополучном завершении этой истории? Оставьте эти мысли. Мария была невероятной, сильной и независимой девушкой, не заслужившей всего того, что с ней произошло. В последний раз, когда я ее видел, она со счастливой улыбкой усаживала в машину девушку, перед этим страстно поцеловав ее в губы. Пребывая в бегстве от старой жизни, она нашла в новой жизни любовь – женскую, – тем самым хоть как-то скрасив свою действительность. Теперь уже две беглянки ехали навстречу своему счастью.
Разочаровавшись в мужчинах, она решила искать покой для своего сердца среди девушек, понимавших ее в разы лучше, чем все те уроды, которых она встречала до этого. Рад ли я за нее? Да, конечно, я был рад. Мария заслужила новую жизнь, понимание людей, а я буду хранить ее прошлое в своем сердце вместе с этой фотографией, – молодой человек достал из дневника фото и показал его мне. На нем он и Мария запечатлены на фоне заправочной станции. Парень оказался прав: девушка и впрямь была потрясающей, светлой и яркой, даже мне удалось проникнуться чувствами к ней.
– В чем тогда подвох?
– Сэр, когда я ехал в очередной городишко, по новостям у соседа в поезде я услышал о страшной аварии, произошедшей на той самой трассе, где мы ехали с Марией. Большая фура столкнулась с легковой машиной, в этой аварии погибли две молодые девушки. Позже по телевизору был репортаж, тогда я окончательно убедился в том, что Мария и ее подруга погибли в автомобильной аварии. Вот так: они были на полпути к своему счастью, казавшемуся совсем близко, – и уже невероятно далеко. Надеюсь, хоть на небесах она обретет покой. Вот так закончилась история Марии. Память о ней живет в моем сердце и в моем дневнике, – парнишка загрустил и молча зашагал вперед. Всю оставшуюся дорогу мы шли безмолвно, я боялся нарушить тишину, а он не в состоянии заговорить.
Впервые я видел, насколько трепетно он переживает все события, произошедшие в его жизни. Он полностью отдавал себя другим, не думая о себе. Абсолютная жертвенность. Так иногда делают, когда бегут от собственных проблем, заполняя свою жизнь чужими проблемами и трудностями.
– Ты чего-то совсем загрузился, все в порядке?
– Да, сэр, не берите в голову. Просто сегодня особый день для меня. Ровно два с половиной года, как я покинул свой родной дом и отправился в путь. Нахлынуло желание вернуться домой, но что мне им сказать? Я даже не знаю, живы ли мои родители, похоронили они меня или еще ищут и ждут. Видите ли, сэр, перед тем, как сбежать, я сначала съехал к своим друзьям на квартиру и только через какое-то время смог собраться с силами, чтобы осуществить свой план. Сегодняшний день я называю точкой отсчета, днем своей смерти и одновременно возрождения.
– Разве что-то нужно говорить, если вернешься?
– С моими родителями? Вряд ли. Там свои проблемы, о которых говорить мне не хочется.
– Ясно. А мне уж показалось, что ты настолько погрузился в тоску из-за истории Марии, – парень покачал головой.
– Мне грустно из-за нее, но не настолько. Все вместе дало такой эффект. Наверное…
И тут мы вышли к старой ферме. Мне представлялось, что она располагалась ближе к городу, но она оказалась дальше, чем я предполагал. И только теперь я понял, о какой красоте говорил мой собеседник. На север простирались бескрайние зеленые поля, на западе же в лучах солнца горело озеро, казавшееся морем. Волны были подобны языкам пламени, а камыш – голосу этого озера, шепчущему что-то странное, скрытое от людских ушей, создавая атмосферу таинства. Недалеко от самой фермы на лошадях катались дети, с ними бегали собаки и все время лаяли. С фермы доносился запах дыма, выходящего из печной трубы. Такого сильного контраста я не мог ожидать. Еще некоторое время назад ты был в городе, а сейчас окунаешься в деревенский быт, фермерскую жизнь, во что-то далекое, что осталось в детстве и позабыто из-за взрослых жизненных проблем.
– Мы залезем на крышу того амбара…– парень указал на постройку.
– Стоп! – вскрикнул я. – Ой, но подожди, а как же хозяева?
– Сэр, все хорошо, я тут живу. Хотя иногда ночую в городе, если устал и хочу спать, а идти в такую даль неохота. Эта милая семья приютила меня, а в знак благодарности, раз живу у них бесплатно, я помогаю им по хозяйству, но чаще всего помогаю их сыну с учебой. И скажу более того – у него улучшилась успеваемость. Я чрезмерно горд за него.
– С каких пор ты стал учителем?
– Я им не становился, сэр, я просто хорошо разбираюсь в школьных предметах и умею объяснять. Не надо просиживать годы в университете, чтобы учить ребенка, для этого нужно совсем другое.
