– У него преимущество. Он в движении, – произнёс Поляков при очередном взгляде на капитана.

Сиреневый промолчал, будто не услышал. Олегу ничего не осталось, как, состроив гримасу досады, отвернуться.

Прошло ещё некоторое время. Стало однозначно понятно, что чужой корабль не намерен снижать скорость, так как уже невозможно было отвернуть из-за сил инерции. Возникла угроза тарана, так как и уничтожение чужого теперь не спасало крейсер от столкновения с его обломками и получения повреждения уже от них.

Олег Поляков откинулся на спинку кресла и сузил взгляд до щёлочек.

И вдруг крейсер тоже начал движение.

«Поздно!» – молнией мелькнула у Олега мысль досады.

Но неожиданно произошло то, чего Олег Поляков никак не ожидал от капитана крейсера: изображение на экране пространственного обзора резко скользнуло вниз, показывая, что крейсер резко пошёл вверх, и в тот же миг Олег понял, что уже не сидит в кресле, а лежит на его спинке. Поле тяготения планеты оказывало совершенно другие действия на корабль, нежели пространство, где естественной силы тяжести не было, а она создавалась искусственно генератором масс корабля.

Олег открыл глаза, чуть отстранился от спинки кресла и повернул голову в сторону капитана – Сиреневый тоже лежал на спинке кресла, и штурвал едва не упирался ему в грудь. И в этот миг в зале управления заметно потемнело. Олег повернул голову в сторону экрана – центральная часть экрана была чёрной.

Крейсер вдруг задрожал. Дрожь начала усиливаться и уже достигла такой амплитуды, что у Олега начали стучать зубы.

– Гад! Я сильней! – донёсся явно возбуждённый голос Сиреневого.

Олег опять повернул голову в сторону капитана – тот по-прежнему лежал на спинке кресла, было видно, что он толкает штурвал от себя не только руками, но и коленями, но тот будто заклинило, и он не поддавался.

Олег попытался отстраниться от спинки кресла ещё больше, потому что дрожь шла именно от неё, и кроме стучания зубов у него начало отдавать болью в проблемной руке. Но его усилия не увенчались успехом, так как он едва напрягал ущербную руку, в ней тут же возникала ещё более сильная боль, а отстраниться от спинки одной рукой не получалось.

Пока Олег барахтался в кресле, дрожь крейсера заметно утихла, да и кресло уже не лежало, а потихоньку клонилось вперёд. Олег замер, и вдруг сила инерции резко бросила его вперёд, и если бы он не держался за подлокотники в это время, то непременно вылетел бы из кресла. В ущербной руке возникла настолько сильная боль, что он невольно простонал. Он скользнул взглядом по экрану: хотя его большая часть была по-прежнему тёмной, но по краям экрана можно было понять, что крейсер стремительно приближается к поверхности планеты. Олег опять повернул голову в сторону капитана – тот всё ещё сидел, упираясь коленями в штурвал. Вдруг колени капитана скользнули вниз, Олега настолько резко бросило вперёд, что его ущербная рука не удержалась за подлокотник, и он всё же вылетел из кресла, но хват второй руки оказался настолько надёжен, что он лишь развернулся вместе с креслом и скользнул по полу, никуда не улетев.

– Проклятье! Вахтенный! Ты что творишь?! – донеслись из пульта управления громкие возгласы членов экипажа, находящихся не в зале управления.

Зал управления наполнился зловещим красным светом из-за не скольких терминалов на пульте управления, вспыхнувших красным цветом.

– Мы сошлись брюхами. Крейсер оказался сильнее. Он дожал чужого, – раздался явно возбуждённый голос Сиреневого.

Олег поднялся, но в кресло не сел, а остался стоять, продолжая держаться за подлокотник, так как крейсер был изрядно накренившийся и сохранять равновесие было достаточно сложно.

– Перегрузка энергосистемы! Температура генератора превышена! – донёсся синтезированный системой управления мужской голос.

– Проклятье! Придётся ждать! – раздался явно злой голос Сиреневого. – Все живы?

– Жив! Жив! Жив… – донеслось разноголосье членов экипажа.

Олег насторожился – женского голоса среди отвечавших он не услышал.

– Рязанова! Ответь! – нарушая субординацию, выкрикнул он.

Прошло несколько мгновений, никакого ответа от Ольги Рязановой не пришло.

– Капитан! Я к Рязановой! – выкрикнул Олег и, развернувшись, побежал к выходу, передвигаясь по полу едва ли не боком.

– Стоять! – догнал его громкий голос капитана.

Но, будто не услышав его, Поляков выбежал в коридор и побежал в сторону медлаборатории, где должна была находиться Ольга Рязанова во время боевой тревоги.

Вбежав в медлабораторию, Олег сразу же увидел возникшую в ней проблему: анабиозную камеру медлаборатории сорвало с креплений постамента, и она, оказавшись на накренившемся полу, скользнула к стене, видимо, около которой в тот момент находилась Ольга Рязанова, и, сбив её с ног, прижала к стене. Была ли Ольга жива, было непонятно, так как она лежала без движений.

Олег бросился к анабиозной камере и попытался оттащить её, но она оказалась очень тяжёлой и от его усилий лишь чуть покачивалась, оставаясь на месте.

– Проклятье! Проклятье!.. – непрерывно повторял Олег, скользя обувью по полу, но анабиозная камера так и не двигалась.

Вдруг рядом с его руками появились ещё чьи-то руки. Олег бросил быстрый взгляд на хозяина рук – это был Шахов. Анабиозная камера начала качаться сильнее, но по-прежнему так и оставаясь на месте.

– Она весит почти шестьсот килограммов, – заговорил Шахов. – Да ещё плоскостью с захватами легла. Капитан явно перестарался с манёвром. Сейчас пригоню адронов. Я видел их неподалёку в коридоре.

Выпрямившись, он развернулся и побежал из медлаборатории. Олег тоже выпрямился и…

Его сердце буквально остановилось – перед анабиозной камерой, с обратной стороны от него, висел в воздухе большеглазый гуманоид в белой накидке, точно такой, какого он видел на старой, уничтоженной ирригами, станции землян.

«Ирриг!» – догадка больно кольнула мозг Олега.

Он невольно попятился, и анабиозная камера вдруг поползла вслед за ним, а за камерой скользил ирриг.

Как только анабиозная камера отползла на достаточное расстояние от стены, освободив Ольгу Рязанову, которая продолжала неподвижно лежать около стены, Олег, не отдавая отчёта своим действиям, бросился к Ольге. Подняв её, он развернулся, пытаясь сообразить, что делать дальше, как вдруг увидел рядом с анабиозной камерой большой светлый круг на полу.

– Встань в круг! – вошли ему напрямую в мозг, минуя уши, слова, произнесённые голосом Владимира Шахова.

Олег покрутил головой, вахтенного офицера в медлаборатории не было. Тогда он перевёл взгляд на иррига – рука большеглазого гуманоида странным образом выходила из его одежды, будто была пришита к ней с внешней стороны, и показывала на светлый круг на полу медлаборатории.

– Встань в круг! – опять вошли напрямую в мозг Олега те же слова, произнесённые тем же голосом.

Состроив гримасу недоумения, Олег неожиданно почувствовал, что его ноги сами направились к светлому кругу на полу. Он попытался остановиться, но ноги его не слушались, двигаясь неизвестно по чьей воле.

Едва он встал в круг, как пространство медлаборатории начало быстро растворяться, и последнее, что он увидел, – семенящих по полу медлаборатории четырёх адронов.

Будто пелена слетела с глаз Олега, он тут же закрутил головой, осматриваясь. Он стоял в каком-то огромном сером помещении, заставленном какими-то огромными прозрачными цилиндрами, и, более того, некоторые цилиндры были заполнены жидкостью, в которой отчётливо просматривались какие-то ужасные огромные человекоподобные насекомые. У некоторых из них даже были открыты глаза, которые смотрели точно на него, будто пронизывая насквозь. Спина Олега покрылась мурашками. Он с трудом отвёл взгляд от этих страшных созданий, и… ему показалось, что его волосы встали дыбом – его взгляд упёрся в цилиндр, в котором однозначно находился человек, очень похожий на землянина. И даже одет он был в тёплую одежду, которую носили земляне в прохладное время года. Единственное, что успокоило Олега: глаза человека были закрыты, он будто спал, полностью погружённый в прозрачную жидкость. Олег ещё дальше повернул голову, и в следующем цилиндре тоже плавал человек, и в следующем, и ещё во многих, которые он смог увидеть.