— Что угодно может врасти в кость.

Баки хотелось смеяться. А ещё хотелось, чтобы Питер смеялся вместе с ним, но тот был угрюмым и совсем невеселым. То ли его заботили мысли о том, что недоброжелателям удалось выследить их, то ли интересовала пуля и ее дальнейшая судьба. Для Барнса эти вопросы не имели никакого значения. Пулю они вытащат, как только Сэм вернётся, а те придурки, что гоняются за ними по стране, никуда не денутся, пока кто-нибудь не пристрелит их.

Совершенно неожиданно, в тот момент, когда Баки хотел его успокоить и рассказать о том дне, когда схлопотал пулю в живот, Питер положил голову на его металлическое плечо, пряча взгляд. Солнце ослепляло, и Баки видел только переливающийся разными цветами металл. Броня, за которой прятался Питер, выглядела просто невероятно. Она была не круче его вибраниумной руки, но все равно привлекала внимание.

— Я знаю, что ты сделал, — голос Паркера звучал недовольно, но с сочувствием, и на секунду Баки представил себя умирающим оленем, которого случайно подстрелили. — И, если ты сделаешь так ещё раз, я сломаю тебе челюсть.

— А ты умеешь? — вырвалось у Барнса. — Или тебя научить?

— Это серьезно, Баки. Ты мог умереть.

— В меня столько раз стреляли, ты даже представить себе не можешь.

— А я и не хочу представлять! — со злобой ответил Питер. — У меня железный костюм, а ты бросаешься под пулю. А если бы она угодила тебе в лоб?

— Только не закапывайте меня в землю, лучше сожгите или скиньте в океан, а то…

— Ты совсем меня не слушаешь.

— Слушаю, просто не понимаю, чего ты от меня хочешь.

— Тот парень хотел убить меня, и мы оба это знаем. А ещё мы оба знаем, что он не смог бы. Пули меня не берут, а ты как будто забыл, что только одно плечо у тебя железное. Если тебе надоело жить, то хотя бы не вешай свою смерть на мою совесть. Мне и так непросто здесь находиться.

Его голос стал тише, лёгкая грусть наполняла его. Баки видел это по движениям его руки, которой он гладил колено, и улавливал в интонации. От этого становилось не по себе. Он обещал Фьюри, что доставит парня живым и невредимым, но, кажется, позабыл, что Питер в состоянии сам о себе позаботиться. Он забыл о броне и о силе, забыл о том, что перед ним такой же супергерой, как и все другие. Стива на войне тоже не брали пули, спасибо Говарду Старку за вибраниумный щит. Старки вообще сделали много всего, и в эффективности их изобретений Баки не сомневался.

Но за Питера болело сердце, и этого оказалось достаточно, чтобы совершить что-то безумное.

Вздохнув, Баки снова посмотрел на Питера, но и в этот раз увидел только красно-синюю броню с бликами от солнечных лучей.

— Ты прости, — начал он. Питер слушал, хоть никоим образом это не показывал. — Я боялся. Твои враги знают об особенностях брони, и я подумал, что пуля может быть создана с поправками на твою железную кожу.

— С поправками?

— Это ты у нас мозговитый, — напомнил Баки, — уверен, уже придумал несколько способов пробить броню.

Питер ничего не ответил.

Через несколько минут вернулся Сэм с хорошими новостями. Ферма была пуста, а в сарае неподалёку есть все необходимое, чтобы вытащить пулю.

До сарая они доехали на машине. Внутри было чисто и светло. В больших бутылках стояла вода, которую Сэм вытащил из убежища на случай урагана, там же взял и аптечку, а ещё засунул в рюкзак несколько упаковок еды для микроволновки и консервов.

Баки улёгся на стол и попросил Питера привязать его паутиной, сказав, что это меры безопасности. И как оказалось, он не врал. Пока Сэм доставал пулю, ему пришлось держать его ноги — только так его удалось обездвижить.

Вытащив пулю тонкими щипчиками, Сэм промыл рану спринцовкой для индейки, чтобы вымыть оттуда всю грязь и куски одежды. Питер аккуратно вытирал кровь прежде, чем та добиралась до поверхности стола — они не должны были оставлять после себя улики, а потом помог перебинтовать рану. Сэм набивал машину припасами.

— И куда теперь? — спросил Питер у Баки. Тот сидел и терпеливо наблюдал за каждым его движением. Сложно было оторвать взгляд, когда, освободив руки от брони, Питер касался пальцами кожи (не специально). — Нам нужно где-то переждать то время, пока твоя рука заживает.

— Рана несерьёзная. Поедем дальше в Калифорнию.

— У нас пробито стекло на машине. Это привлечёт лишнее внимание. К тому же нам нужен отдых. Сэм устал, а я не умею водить машину. И не смейся. Просто не было времени научиться.

— Я знаю одно место, где можно будет спрятаться. Старая тайна база.

— Щ.И.Т.? — спросил Питер.

— Ага, вроде того.

— Отлично, значит едем туда. Далеко ехать?

— Часа четыре.

Звучало не очень оптимистично, но другого выхода не было.

Питер аккуратно закрепил бинт, завязав его бантиком, и с торжественными видом объявил, что его работа сделана.

— Вышло неплохо, — Баки взглядом покосился на повязку.

— Обещай мне, что больше не будешь закрывать меня собой.

— Не могу.

— Можешь, — упрямо ответил Питер. — Иначе я заставлю тебя носить мой костюм.

— Ни за что не поверю, что ты сбросишь свою броню.

— Есть люди, ради которых сбросить ее не страшно.

— Меня явно нет в этом списке, — пробурчал Баки, отводя взгляд.

Питер улыбнулся. Закончив с повязкой, он снова спрятал свои пальцы в железные перчатки. Стоял рядом и думал о чём-то своём. Кажется, ему понадобилась вся своя смелость, чтобы собраться с духом.

— Ты на вершине этого списка, — сказал Питер. — Ради тебя можно снять любую броню.

Баки захлопал глазами. То, что сказал Питер, было похоже на признание в любви. Утонченное, прекрасное и завуалированное в лучшей форме, в какой могло бы быть.

— Неужели для этого обязательно ловить пули? — спросил Барнс.

Ему хотелось сказать, что если для того, чтобы вытащить Питера из этой консервной банки, нужно получить ранение, то он готов ловить по две пули на дню. И не раз, и не два, а столько, сколько понадобится. Но в сарай заглянул Сэм и напомнил, что им пора сматываться.

Уже сидя в машине на заднем сидении (по настоянию Сэма), Баки продиктовал координаты, а потом уснул. Он проспал всю дорогу, и всё это время ему снились пальцы Питера, меняющие повязку на его раненной руке.

========== 6. Honesty (Честность) ==========

— Ну прости, — угрюмо сказал Баки, наверное, уже в сотый раз, но Питер все равно злился.

Он насупился, как медведь, оставшийся без меда, и сложил руки на груди, прямо как раньше делал Стив, ещё в те дни, когда был маленьким и хрупким. Его губы были плотно сжаты, а ноздри напоминали Готардский тоннель, и вот это по-настоящему пугало. Обычно Питер был таким милым, и Баки думал, что тот не умеет злиться. Да уж, так сильно он никогда не ошибался.

— Ну прости? — Питер развел руки в стороны, вскрикнув. — И это всё, что ты можешь сказать? Ты притащил нас на базу «Гидры», придурок.

— Да не кричи ты так. Мы же уже выяснили, что здесь никого нет, — Баки попытался его успокоить, но Паркер никак не унимался.

А виной тому стал маленький чемоданчик из белого пластика, который пожелтел от времени. Символ «Гидры» — Череп со множеством змей — тоже потускнел. По-военному зеленые стены только нагнетали атмосферу, побелка на потолке отваливалась местами, открывая взгляду ржавые разводы. Уютом здесь и не пахло, но что еще ожидать от тайного укрытия, в котором лет семьдесят не ступала нога человека.

Недовольная ухмылка не сошла с лица Питера и в тот момент, когда он наконец открыл аптечку в поисках бинтов, у остальных медикаментов давно истек срок годности. Баки, в общем-то, и не ждал послабления. Зная Питера, он предугадал его реакцию ещё на пути на эту базу, но не стал обсуждать это ни с ним, ни с Сэмом, понимая, что другого пути у них всё равно нет.

Бумажная упаковка оказалась на редкость крепкой. Сильные пальцы Питера с трудом справились с проклеенными краями.

— Я сам, — раздраженно пробормотал Баки и забрал бинт из рук.