— Сколько мы здесь? — Баки почему-то говорил шепотом. Питер, как ни старался, не смог придумать для этого адекватную причину. Может, ему казалось, что и без его громкого голоса, здесь слишком много шума?

— Часа полтора.

— Неплохо держимся, правда?

— Ага. Жаль только, что костер не развести.

— Замерз?

— Проголодался.

Молния на секунду осветила палатку. Питер и без неё неплохо ориентировался в темноте, все-таки он был супергероем, которого в народе называли Человеком-пауком и дружно ненавидели из-за той лжи, которую после себя оставил Мистерио — то ещё наследие иллюзии обмана.

Баки сидел в углу палатки и стучал по колышку металлическими пальцами, правой рукой прижимая к себе термос. У Питера тоже был такой термос, правда, он принадлежал Сэму и внутри был кофе, поэтому он не сделал и глотка из этой тары. Какой идиот будет пить кофе после шести вечера, если хочет выспаться ночью? Возможно, любой, но Питер не хотел записывать себя в число любых. Он хотел быть особенным идиотом.

Наверное, поэтому его привлек серебристый термос Барнса. В глубине души он таил надежду на то, что в этот раз Баки налил туда не виски, но спрашивать не стал. У него есть свой термос, глупо просить то же самое у других.

— В рюкзаке есть печенье, — бодро пробормотал Баки. — И во внутреннем кармане я спрятал вафли.

— Ты не делишься вафлями, — Питер помотал головой, не веря.

— С тобой делюсь.

Раскаты грома заглушили голос Баки. Да и вообще любые звуки в километрах отсюда. Громыхал секунд пять, напоминая грузного соседа с дрелью в девять утра, а потом затих. К сожалению, стихия не умолкла вместе с громом, и шторм продолжал ломать ветки и завывать ветром.

Питер пытался прикинуть, насколько они здесь застряли. Когда дождь только начался, он думал, что через час всё стихнет, но непогода нарастала, как звонок будильника, и призрачный шанс сдвинуться с места через час, испарился вместе с пылью. Теперь любые предположения казались неправильными, даже те, которые Питер вывел путем математических расчетов, основанных на статистических данных.

При мысли, что ему придётся спать в палатке, скрутило желудок. Хотя, может, всему виной голод. Была не была, подумал он и открутил крышку термоса. Аромат кофе перебивал даже запах сырой земли и мха. Сделав пару глотков, Питер вздохнул с облегчением, наконец почувствовав себя человеком. Теплый напиток помогал согреться, но работал медленно. Эффект был слабый и быстро пропадал, поэтому он быстро опустошил половину термоса.

Всё это время ему казалось, что Баки не сводит с него взгляд. Глупо, конечно, даже думать об этом, но ему нравилось, поэтому он не спешил избавляться от такой глупой мысли и не проверял свою догадку, зажмурившись аккурат перед новым отблеском молнии.

— Ты знал, что из всех молний, — начал Питер, поставив свой термос на край спального мешка, — до земли доходит только каждая четвертая?

— Ты опыты проводил? — спросил Барнс.

— Нет, читал. Лет в десять, наверное, у меня появилась странная фобия.

— Какая?

— Я боялся, что молния меня убьёт. Но статистика была на стороне Мэй. С таким же успехом я мог бы умереть от падения с кровати.

Баки усмехнулся. Не зло, а забавно.

— Всё ещё боишься?

— С чего ты взял? — Питер приготовился к защите. Наверное, будь он морским ежом, то все его иголки сейчас впивались бы Баки в руку.

— Ты дрожишь, как самый пугливый в мире кот в переноске.

— Это не значит, что я боюсь, — тем же защитным тоном продолжил Паркер. — Может, это нервное. Или тик.

— Так? — переспросил Барнс.

— Да нет же, — вздохнул он. В такие моменты он понимал, как тяжело работать учителем. — Тик — это непроизвольное сокращение мышц. Как правило, очень быстрое.

— Типа землетрясение, только внутри человека?

— Ну, можно и так сказать, — рассмеялся Паркер.

Ничего более глупого он в жизни не слышал. Даже Морган Старк говорила более умные и полезные вещи, когда складывала животных из кукурузных колечек для завтрака, а Баки… Вот он вечно так! И то ли ему нравилось выглядеть глупо, то ли просто нравилось упрощать сложности, но в конечном счете каждый раз Питер пытался донести до него всю несуразицу тех слов, которые он говорил вслух.

Но не в этот раз. Про землетрясение ему понравилось. Это было глупо, но по очаровательному забавно. Питеру так хотелось принять это за флирт, но, сделав скидку на возраст Барнса, он понимал, что вряд ли тот так умеет. Пожалуй, он ничего не знал о методах флирта из сороковых.

А может, это просто повод, чтобы продолжить разговор. Питер был не против. Сидеть молча в палатке посреди леса, слушая рокочущий гром и закрывать глаза от вспышек молний, не в его стиле. Питер вообще славился тем, что много и несвязно болтал. Поэтому каждое слово Баки вызывало у него улыбку — Баки знал его потребность и без вопросов её удовлетворял.

Жаль, что только одну.

— Ну так, — голос Баки вдруг стал ближе. Питер кинул взгляд в ту сторону, где Барнс был пару минут назад, когда молния осветила палатку, — расскажешь, в чем дело?

Теперь Баки был ближе. Он двигался практически бесшумно, как подобает лучшему агенту секретной организации. Питер видел и понимал: Баки вот-вот налетит на него, как Титаник на айсберг. Это какая-то провокация? Попытка подловить на словах или на испуге от громких звуков? Желание доказать свою правоту?

— О чём ты?

— Боишься грозы?

— Нет, не боюсь, — Питер попытался отвечать честно, но внутри бурлило желание увернуться от ответа. Чтобы Баки спросил ещё что-нибудь, чтобы уделил ему ещё немного внимания, чтобы отвлечься от той дрожи, которая била его изнутри. — Опасаюсь ли? Возможно. Но не больше.

— Наверное, следует тебя спрятать от этого безобразия, — Баки шуршал упаковкой вафлей.

— Я справлюсь сам, — пробурчал Питер.

— Вот, съешь вафлю. Полегчает.

Питер потянул руку на голос, куда-то влево и взял ту самую вафлю. Пальцы правой руки Баки едва коснулись его, но та часть Паркера, которая была без ума от Баки Барнса, чуть не лишилась рассудка. Это было что-то большее, чем простое прикосновение, во всяком случае для самого Питера. Его холодная ладонь на секунду стала горячей, как лава, и, казалось, если Баки коснётся его ещё раз, то весь холод, который мучает его уже второй час, исчезнет.

— Ты ледяной! — воскликнул Баки ошарашенно. — Чудо, что ты ещё живой.

— Ничего не ледяной, — Паркер упирался. — Тут, конечно, не Майами, но жить можно.

— Так и знал, что не стоило соглашаться на эту авантюру Сэма. Провести тебя через границу штата можно было бы любым другим способом.

— Да всё в порядке.

— Ты говорил то же самое, когда пришёл с рваной раной на животе.

— Ну, я… Я и тогда был в порядке. Мог ходить и говорил очень даже внятно.

— Ты совершенно не умеешь врать, куколка.

Питер хотел возразить. Врать-то он умел, в конце концов о том, что из-за холода свело всё тело Баки узнал, только коснувшись, а до этого вполне себе верил в историю из детства. К тому же за время своего супергеройства он выучил пару приемчиков о лжи, описанных в книгах по психологии. Он хотел доказать, что куколка — может и милое прозвище (когда так тебя зовет только Баки Барнс), но не очень правдивое.

Но вот только у Баки были свои планы. Как же Питер удивился, когда почувствовал, как Барнс, сев позади него, крепко обнял его, пытаясь завернуть в свою куртку. Он не сопротивлялся, поддался навстречу объятиям. Волнение било чечётку, но в общем на это ему было всё равно.

— Между прочим, Сэм, наверное, ждёт нас, — пробормотал Питер тихо. — И свой кофе.

— Он в машине, в тепле и комфорте. Может ещё подождать, — сказал Баки и принялся обсуждать провалившийся план эвакуации Питера в другой штат.

Питер не возражал. Он слушал, улыбался, пил кофе Сэма и грелся о широкую грудь Баки Барнса.

— Рассказать тебе о том, как я служил в армии?

— Давай, — уголки губ дернулись в нервной улыбке. Питер одновременно хотел, чтобы Баки знал о том, как всё внутри переворачивается, и не хотел, чтобы тот даже догадывался о его улыбке. — Кажется, это единственный способ уснуть после двух чашек кофе.