К полуночи Сэм наконец разобрался с безопасным подключением (пришлось задействовать Редвинга в качестве антенны). Он ел лапшу из бумажного стакана и не отводил взгляд от экрана ноутбука, рассказывая о дальнейших планах. Баки слушал, кивал, наблюдал за пустой темной улицей, думая о чём-то совершенно другом. О чем-то своём, личном, о том, о чём не мог сказать вслух.
Он думал о Питере Паркере. О том, сколько в нём силы и смелости. О его жизни и этих не самых лучших для него временах. Парень не заслужил такое — скитаться с двумя стариками по стране в поисках убежища, как какой-то преступник. Вот если бы только Тони Старк был бы жив, то, наверное, разобрался бы с этим на раз-два. У Фьюри же не было таких простых путей или он не хотел их использовать, берег для себя.
— И чего ему сдался этот костюм? — не думая, бросил Баки.
А потом поймал взгляд Сэма. Они не то чтобы были лучшими друзьями, но общались неплохо, иногда подкалывали друг друга, иногда помогали. В этом мире было не так много тех, с кем Баки мог просто поговорить. Как-то так случилось, что Сэм стал тем, кто выслушивает его проблемы и находит решение, и это вполне подходило под определение «друг».
Сейчас он смотрел на него тем же взглядом, какой появлялся на его лице в ходе их редких, откровенных бесед. Чуть сдвинутые к носу брови, намекающие на мыслительные процессы, сжатые в тонкую линию тёмные губы и приподнятый подбородок — вид серьёзный, но не пугающий. Откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди, Сэм едва заметно улыбнулся, когда понял, что Барнс насторожился.
— Эта броня — ваш оберег, — заключил он довольно и снова отвернулся к монитору.
Баки не представлял, насколько озадаченным выглядел в этот момент. Его смущали слова Сэма и то, что его напарник считал, что всё объяснил до ужаса тупой фразой. Оберег? Они что, в восемнадцатом веке живут? В то время, где верят в духов и ведьм? Ладно, ведьмы и правда существуют, только они зовут себя иначе. Но даже те вряд ли верят в чудодейственную силу оберегов.
— Оберег? Я что, по-твоему, говорю на старо-норвежском? — со смешком выдал Барнс. Иногда у него получались по-настоящему забавные шутки, но не в этот раз. Лицо Сэма вытянулось, губы расплылись в насмешке. — Объяснишь, о чём ты?
Сэм развернулся и, упершись в стол, рассмеялся.
— Не знаешь, что такое оберег?
— Знаю, но…
— Это ваш щит.
Происходящее за окном совершенно перестало его интересовать.
— Эта броня, — он бегло глянул на Питера, думая, что где-то там спрятана подсказка, — щиты обычно другой формы.
— Щит, защита, — слегка раздраженно сказал Сэм. — Забор из деревянных колышек. Зови эту броню как душе угодно. Это всё равно не изменит истину.
— И в чём же твоя истина?
— Не прикидывайся, тебе не к лицу. Ты же не думаешь, что я не замечаю, как ты смотришь на него? — Сэм почесал переносицу, поймав хлопающий взгляд Барнса. — Не знаю, может ты ещё не понял, но ставлю двадцать баксов, что ты слукавишь, если скажешь, что в ту ночь, когда ты спасал парня от обморожения своим телом, не считал его пульс.
— Ты намекаешь на то, что я…
— Именно.
— К Питеру…
— Именно.
— …неравнодушен?
— Именно! — в третий раз повторил Сэм. — Не знаю, что случилось у вас там в палатке, но с тех пор, как ты заметил, он не снимает свою броню. Как будто прячется под ней, как слизняк под камнем.
— Он не слизняк, — фыркнул Баки, недовольный таким унылым сравнением.
И тут он поймал себя на мысли, поняв, о чём говорил Сэм. Вот как раз о таких моментах, о заминках, о молчании и переглядках. Он вспомнил ночь в свете лампы, вечер в порту и утро, когда они проснулись в лесу после шторма.
— Зато ты тот самый великан, который переворачивает камни, — Сэм сказал это с таким видом, как будто заготовил эту фразу уже давно. — Мой тебе совет: не уверен — не трогай камень, дай слизняку жить спокойно.
Баки хотел возмутиться из-за нелепых сравнений, но его внимание отвлёк заворочавшийся вдруг Питер. Он елозил по кровати, как будто пытаясь удобнее лечь, но все было не так. Барнс подошёл к кровати (за окном все равно ничего не происходило) и с удивлением заметил, что Питер лежит с открытыми глазами. Он ещё не привык к свету, щурился, прикрывая рукой лицо, но от мягкой улыбки Баки не отворачивался.
— Как ты, куколка? — тихо спросил Баки.
— Пить хочу, — хрипло протянул Паркер, — и колыбельную.
Баки усмехнулся. Он не из тех, кто поёт колыбельные, но смотря на Паркера, на его влажные волосы и ещё красные щеки, он думал только о том, что с броней надо что-то делать.
— Ложись поудобнее и слушай, — Баки улыбнулся.
Теперь главное, чтобы Сэм не убил его за пение.
========== 5. Wound (Ранение) ==========
В дороге порой что-то шло не так. Баки к этому привык и любую неурядицу встречал улыбкой, картинно вздыхая, как будто играл в дешевом спектакле. Но в этот раз улыбнуться не получилось: рука болела после схваченной им пули.
Всё это вышло случайно. Питер вопил об опасности, но Баки его не слушал, считая, что, свернув с дороги, они только загонят себя в угол. И, может быть, он был и прав, но теперь они вряд ли об этом узнают. В конце концов от погони они ушли (благодаря Питеру, кстати) и сидели в машине в какой-то глуши, недалеко от каштановой фермы.
Как назло, в машине было жарко. Солнце пекло так сильно, что кожаные сидения нагревались, как сковородка на газу. Сэм отказался включать кондиционер из-за наполовину пустого бака, и в общем-то Баки был с ним солидарен — каждая капля топлива для них сейчас важна. А Питер был Питером и пытался убедить их обоих, что сейчас важнее, чтобы рука Баки не начала напоминать вынутые внутренности тыквы.
— Успокойся, куколка, — Баки старался говорить мягко, чтобы у Питера не было причин беспокоиться. — Это всего лишь…
— Это пулевое ранение! — воскликнул Паркер. Его костюм блестел в солнечном свете, глянцевые пластины переливались, как стеклышки в калейдоскопе. — А в нашей аптечке только перекись водорода и бинты.
— Этого хватит, пацан, не кипятись, — Сэм открыл дверь и залез на свободное место на заднем сидении с той самой аптечкой. — Есть ещё антибиотики и доктор Мом.
— Будешь вытаскивать пулю пластинкой от кашля?
— Я сам вытащу пулю, — влез Баки, понимая, что Сэм не будет терпеть грубость Паркера даже в критической ситуации. — Кровотечение слабое, так что мне нужно, чтобы ты паутиной сильно сжал сосуды.
— Тебе нужно в больницу!
— В тюрьму захотел? — спросил Баки, и Питер поднял брови. — Меня заметут, я ведь помогаю самому Человеку-Пауку. А если уж вспомнить все мои прошлые заслуги…
— Ладно, понял я, понял.
Хмурясь, Питер всё-таки сделал то, о чём просил Баки. Сэм указал, куда лучше нажимать для быстрой остановки кровотечения. Паркер старался, надавливал и смотрел на Баки, чтобы убедиться, что тому не больно. Один раз он даже спросил об этом вслух, и в ответ Барнс только улыбнулся.
Такая неуместная забота странным образом была приятной.
Минут через семь кровь остановилась, и Сэм наконец решил проведать хозяев фермы, в тайне надеясь, что тех нет дома. Так Баки и Питер в очередной раз остались одни. Питер забрался на место Сэма и периодически кидал взгляд на рану, из которой торчала пуля. Вид был ужасный, Барнс прочитал это у него на лице и усмехнулся, когда тот отвёл взгляд.
— Противно? — спросил он. Питер помотал головой.
— Просто неприятно. Тебе больно?
— Скажем, бывало и хуже. Это я смогу вытерпеть.
— А как ты собираешься доставать пулю?
— Ну, надеюсь, Сэм найдёт что-нибудь подходящее на этой ферме. И нам понадобится твоя помощь, когда кровь хлынет вновь.
— А она хлынет? — Питер удивлённо посмотрел на него.
— Ещё как. Но это неважно. Главное, найти все кусочки металла, чтобы они не вросли в кость. Не хочу проблем с прохождением рамки в аэропорту, — пошутил Баки.
— Кусок пули может врасти в кость?
