— Просто помни, что ты вынудил меня, — прошептал Баки, но и это не сбросило груз ответственности. Он не боялся исхода этого странного разговора, он боялся, что Питер не поймёт его и тогда он потеряет свой дом.

— Этого ты точно не должен был говорить, — Питеру не нравилось молчание. — Потому что…

— Знаешь, — Баки прервал его, наконец придумав, как признаться, не признаваясь. Уголки губ поднялись в волнительной улыбке. — Если бы я был богом морей, повелителем земных вод, то подарил бы тебе колесницу с крыльями, способную пересекать моря по глади воды.

Ничего не понявший Питер выгнул брови и наклонил голову. Задумчивость на его лице не сулила ничего хорошего, но Баки считал, что так даже лучше. Он выполнил обещание, и теперь пришла очередь Питера держать своё слово, о чем, конечно, пришлось ему напомнить.

— А у тебя нет метафоры с отсылкой на «Звездные войны», чтобы я понял, о чём ты там молвил?

— Боже, — шумно выдохнул Баки. Ему хотелось рассмеяться. Не от глупой шутки, а от отчаяния — громко, зло, истерически. — Надо было держать язык за зубами.

— Это что-то из «Аватара»? — попытался пошутить Питер.

— А это ещё что?

— Фильм такой.

— Ты только на языке фильмов умеешь разговаривать?

— Нет, но…

— Тайное всегда становится явным, — закончил за него Барнс. — Так что у тебя есть время поразмыслить.

— Тогда я не обязан выполнять своё обещание. У нас был договор, и ты…

С одной стороны, Питер был прав: в том, что касалось их маленького договора, был полный провал; но Баки, ловя его взгляд и улыбку, понимал, что тот ёрничает, нарочно провоцирует. Он хочет услышать настоящее признание, а не строчку из песни, и, как подумал Баки, он это заслужил, когда избавился от брони.

Баки двинулся навстречу Питеру, уперся коленом о жесткую кровать и, потянув руки к щекам Паркера, понял, что тот делает всё в точности, как он, как будто повторяет увиденную когда-то картину. Прижав ладонь к заросшей щеке Барнса, одной рукой Питер обнял за плечо и поцеловал его первым, следом потянув за собой на кровать.

Противиться поцелуям не было смысла — это всё выглядело достаточно невинно. Питер обнимал его, не отпуская, и смеялся, когда жесткая щетина царапала щёку. Сначала Баки чувствовал себя, как в раю. Все облезлые зеленые стены вдруг стали мягче, чем облака. Всё это было странно, в первую очередь потому что он давно не чувствовал такого спокойствия и умиротворения. От Питера шло то самое человеческое тепло, которого порой так не хватало, его сильные пальцы больно сжимали плечо, и только это ощущение напоминало о том, что всё это не сон.

Баки не был глупым и слепым. Питер дрожал, но не отстранялся, не отпускал его, но и не подпускал ближе, чем нужно для поцелуев на узкой кровати. Кажется, у него появилась новая суперсила — находить свободное место там, где его нет.

— Я не должен был ничего говорить, — пробормотал Баки, отвлекаясь от поцелуев.

— Но ты уже сказал.

— Нам не стоило это делать, — продолжил свою мысль он.

— Целоваться?

— И это тоже.

— Согласен, не стоило, — ответил Питер.

Но не отпустил.

Так они и пролежали вдвоем на узкой койке, целовались и молчали, неловко разглядывая друг друга. Баки не позволял себе улыбаться и думать о том, что будет после. Утро представлялось ему туманным и ненастоящим, холодным и промёрзлым, как первый день зимы.

У него не было паучьего чутья, как у Питера, но он совершенно не удивился, когда, проснувшись в объятиях друг друга, они не разговаривали три дня.

Это того стоило, повторял он себе, когда Питер снова и снова кивал в сторону монитора, получив сообщение от Сэма, которые Баки так ни разу и не прочитал.

========== 9. Marmalade (Мармелад) ==========

В придорожном магазинчике нашлось всё необходимое. Баки набрал целый пакет лапши и вяленого мяса, купил соленых орешков и пива и даже кое-какие лекарства. А теперь с тоской смотрел на упаковку мармеладных мишек, так обожаемых Питером, и не знал, стоит ли на них тратиться. С одной стороны, он уже взял пиво и орешки, превысив лимит налички, которую можно спустить на что-то глупое. С другой стороны, он так устал от этих косых взглядов, мычания и пинков по ножкам кровати вместо будильника, что был бы рад увидеть довольное лицо Паркера.

Последние три дня тянулись мучительно долго. Баки никак не мог найти себе места и слонялся по базе без дела, делая пометки в плане, которой нашёл в одной из потайных комнат. В лабораторию он возвращался только под вечер и изредка приходил пообедать, чтобы заодно проверить, как там Паркер. Чаще всего Питер сидел за компьютером, умело щелкал клавиатурой и с интересом смотрел, что из этого получится. На ночь он запирался в свою броню, скрывал лицо, прятался от пытливого взгляда Барнса. Задобрить его мармеладом — дело нехитрое, но попытка не пытка.

Прикинув стоимость всего, что он уже взял, Баки решил оставить пиво и орешки и купить пару пакетиков мармеладных мишек. С покупками он вышел из магазина и остановился возле дороги, по обе стороны от которой тянулась бесконечная пустошь. Вдалеке виднелась лесополоса, но ни один поворот не вёл туда. Холодный ветер обжигал щеки, и Баки поморщился, прикинув, как лучше уйти отсюда, чтобы продавец — накуренный парень с дредами — не вздумал идти за ним по пятам.

Угнанная машина стояла в ста метрах от магазина. Баки обещал себе, что вернет её туда, где взял, но вдруг подумал, что это нелогично: если хозяин опомнился, то на той стоянке его уже ждет толпа полицейских. Кинув пакет на пассажирское сидение кремово-желтого Фиеро, он занял своё кресло и долго пялился в зеркало заднего вида, наблюдая за магазином.

Ветер усилился, выл громко, как голодный волк, и гонял по дороге бумажный стаканчик из-под кофе. Небо потемнело, предвещая дождь, который так и не начался. Всё указывало на то, что хорошей погоды в этом сезоне ждать уже не стоит. Ну что ж, День благодарения частенько подбрасывал им такие сюрпризы, те самые, которые они заслужили — холод, мрачность и плохое настроение.

Баки всё же решил ехать в противоположном направлении. Он знал все подходы к базе, так что ему не составляло труда найти её среди леса. Заведя мотор, он в последний раз взглянул на магазинчик и, развернувшись, проехал мимо него в сторону соседнего городка. В машине играла музыка, старое радио звучало почти умирающе, но, может, всему виной была удалённость от радиовышки, однако песни с помехами звучали лучше, чем без. А может, Баки просто слишком стар для такой фигни, которая сейчас популярна.

По пути ему не встретилось ни одной машины, он как будто попал на необитаемый остров, но это никак не мешало ему жить. Езда по пустой дороге расслабляла, он не гнал, как сумасшедший, но и не тащился, как черепаха, следуя за каким-то грузовиком. Он был один, и это было лучшее время, чтобы подумать обо всем. В первую очередь, например, о том, почему Сэм до сих пор ничего не придумал, чтобы вытащить их с Паркером с гидровской базы. Фьюри не давал добро? Или, может, пытался договориться с кем-то, кто мог бы помочь провести Паркера через ещё одну границу абсолютно безопасно? Кому попало Баки бы доверять не стал. А ещё он думал о запасах оружия, о том, что носит нож во внутреннем кармане, как поехавший придурок, и запахе краски из магазина.

Но главной головной болью всё ещё оставался Питер, который снова забрался в свою броню, прятался от него, как от какого подкроватного монстра, и не сказал ни слова за последние дни. Питер вёл себя странно, и Баки бы решил, что тот просто обиделся, но всё ещё помнил, как Паркер с ним соглашался, вторил ему больное «не стоило», а после не отпускал до самого утра.

Всё это было странно, напоминало плохой подростковый сериал с ужасным сюжетом и неважной игрой актеров, а из-за высосанной из пальца драмы возникали дурацкие вопросы, на которые и отвечать-то не хотелось. Боже, он никогда не думал, что будет скучать по тем временам, когда ничего не чувствовал. То, что происходило внутри, заставляло его сомневаться в собственном благоразумии, а после той ночи бок-о-бок с Питером, всё стало только сложнее.