Вот из-за старшин-то и оказался юноша ночью на пирсе… Флотские и так «сухопутников» недолюбливают, а тут аж по четыре рядовых налицо! И каплей, с чувством отдыхающий телом в соседнем вагоне и предоставивший старшинам карт бланш на воспитание пополнения! В общем, уже на второй день путешествия состоялся следующий диалог:

— Я вам приказываю, товарищ солдат!

— Ах, оставьте, военный! Вы уже всех тут утомили!

— Грудь к осмотру, слоняра!

— Мужчина! Ты реально достал! Допросишься ведь!

— Да я тебя!

— Блин, ну, давай попробуем!

Флотские действительно «сапогов» недолюбливают. По объективным причинам: пропустив «двоечку» в печень, мыслей о любви как-то не остается. Прибежавшему на шум второму «гидрачу», не разбираясь в намерениях, прилетело от экс-боксера же раскрытой ладонью в лобешник. Обоих, скрюченного и ошеломленного, вежливо и бережно, в шесть рук, усадили на одну нижнюю полку.

— Товарищи старшины, вы бы отъебались от личного состава, пока до синяков дело не дошло!

Старшины попереглядывались, помычали угрожающе и вняли — до конца пути до «специалистов» никто не домогался с «гениальными» идеями типа прыжков в ширину. Но — только до конца пути…

Оказалось, что так ждали пополнение на флоте, так ждали — аж все жданки прождали. И, прождавшись, от теплой встречи этого пополнения все, кто смогли, самоустранились. Переживания сказались, видимо… Отдохнувший в поезде каплей, придерживая натруженную печень, скинул это пополнение на какого-то молоденького старлея и пропал в дебрях штаба, а исполнительный старлей провел новоприбывших по всем кругам местного рая: медосмотр, баня, склад вещевого имущества, где, сдав камуфло и сапоги, солдатики переоделись и стали матросиками. Бескозырки, гюйсы… «ленты за плечами, как флаги за кормой…». Вот таких необмятых специалистов старлей и привел в расположение, сдал пузатому мичману в годах и тоже исчез.

— Ну что, сынки! С прибытием на Тихий океан! Размещайтесь!

Мичман снял фуражку, вытер выступивший трудовой пот и оставил недлинный строй предоставленным самому себе. Ненадолго: человек десять «стариков», поводя плечами и разминая кулаки, приближалась из глубины казармы с явно недобрыми намерениями. Ба, старые знакомые — старшины!

— Народ, вы как хотите, а я пиздюли терпеть не буду!

И, не дожидаясь реакции попутчиков, наш москвич, сбросив с плеча свой набитый эрдэшник, двинулся навстречу старожилам. Попутчики, надо сказать, оказались ему под стать, и «битва бобра с ослом» началась без всяких преамбул и предварительных ласк.

Итоги битвы подводили офицеры. Как положено, с криком, матюгами, поисками виновников и зачинщиков… По итогам: мичману — выговор, старлею — неполное служебное соответствие, а участникам — по три наряда и по лычке снять. И похуй всем на неувязки, сказано наказать — наказали. Радуйтесь, типа, что в дисбат не загремели! Вот и стоял теперь молодой специалист-моторист на причале и сторожил.

Холодный зябкий ветерок, запахи йода, солярки, чего-то гниющего, шелест волн — экзотика! «Что вы хотели, то вы и получили!» С полчаса назад с припаркованного с другой стороны десятиметровой ширины причала брата-близнеца объекта охранения ссыпалась толпешка в рыл пятнадцать — и ушли не строем, и своего часового не оставили… Фонарь включился, сумерки — хотелось бы сказать «и тишина-а-а!» — но нет. Что-то где-то поскрипывает, что-то обо что-то трется, волны то шипят, то поплескивают, ветер в чем-то посвистывает и погуживает — та еще обстановочка.

Так и пошла служба, и всё голой жопой да по стерне… К экипажу не приписали, состоял боец «прикомандированным к бербазе». Командиров — хоть жопой ешь, подчиненных — сам себе, как тот Челобака, человек-собака, который «сам себе друг». Полтора месяца такой, пардон, службы — и кошмар замполита, пардон, готов: когда надо — его нет, на все готовы отговорки и до дисбата рукой подать, да прихватить его не на чем. Пока не на чем.

Утро 23 февраля началось неожиданно: сразу после завтрака меня дернули к особисту. Прямо из столовой! В честь праздника, что ли? «Это жу-жу-жу неспроста!» — успело подуматься. Через десять минут оказалось, что «действительность — ещё кошмарней!». Прав был и Винни-Пух, и Высоцкий.

— Товарищ старший матрос, ознакомьтесь и распишитесь!

— Товарищ капитан-лейтенант, это что и в связи с чем?

— Сейчас вам, независимо от вашего желания, будут сообщены сведения, составляющие государственную тайну. Вопросы?

А какие могут быть вопросы, если все руководства по устройству и ремонту идут с грифом ДСП? Всё секретим! Ладно, прочел, подписал.

— Вы откомандировываетесь в распоряжение капитана второго ранга Полынина. Ему оч-ч-чень необходимо участие специалиста по силовым установкам. Крайне! Ждет в 224-м!

— Разрешите идти?

Каплей молча махнул рукой.

Возле помещения 224 предчувствия полной задницы начали оправдываться. У двери паслись — один стоя, другой сидя чуть в стороне — персонажи, даже на территории насквозь военного объекта поражающие всех своей крайней милитаризованностью. «Ходячая смерть террориста» — подумалось перед попыткой постучать в дверь.

— Куда?

— К кап-два Полынину.

— Кто?

Очень просилось рифмованное… про орган в макинтоше…

— Стармос Некрасов.

— Заходи.

Дальнейшее можно описать как вылизывание и захвальба… Мне дали понять, что я — чрезвычайно ценный специалист, надёжа России, гордость ТОФа и вообще — без меня, как без рук. Занятное чувство — с одной стороны, хотелось треуголку, руку за обшлаг и ногу на барабан. И грозным Наполеоном обозреть окрестности, в основном, в поисках какой-нибудь Жозефины или Кутузова. Жозефина, кстати, была бы гораздо более желанна и востребована! И вместе с тем, я — листок дубовый на скамье в парной, на который медленно опускается большая такая, волосатая и морщинистая задница. Прыщавая! Очень, знаете ли, занятно… А кап-два разливался!!! Типа, ещё чуть — и на меня та-а-акие блага прольются!!! Адмиралы «сырки» стирать будут, женская сборная по гимнастике в очередь на случку встанет! Замминистром обороны назначат, а то и замглавмедведем! Или — голос секретчика посуровел — на выбор мотористом в зажопье какое-нибудь на пару контрактных сроков. Каких сроков? А это, стармос, уже детали: от тебя лет пять отгонять будут всех, включая близких родственников… И посоветоваться-то не с кем! Но упоминание белых медведей убило окончательно.

Особых перемен в «тяготах и лишениях» от нового статуса и места службы я не заметил. Всех изменений — лычку вернули и вместо службы «затычкой» по вызову, которой перекрывают хронические узкости в процессе выполнения условно-боевых задач, меня с двумя такими же орлами отдали под командование старшего мичмана, пожилого дядьки отцова возраста. Персональный угол в казарме выделили на троих и ещё от всех нарядов освободили!!! И под его командованием, и, к слову, с его деятельным участием, началось превращение престарелого и попахивающего старой гарью довольно большого сторожевика в состоянии «разруха» в исправное и боеготовое состояние. «Да не может такого быть!» — скажете вы и будете неправы. Это, сцуко, флот! Здесь и не такое бывает! Естественно, никто нас не припрягал ни сваркой искрить, ни «кулеметы» чинить и отстреливать: для этого привлекались спецы гражданские и флотские, а вот все, входящее в наши ВУСы — обладателям их и доставалось. Под чутким руководством и бдительным присмотром, конечно. Персонально мне аж два наставника попались, тертые, опытные и знающие дядьки возрастом за полтинник. И под их присмотром и приглядом и о дизелях, и о электроустановке я как бы не больше, чем в «школе» узнал. Дядьки щедро опытом делились, и не сортом стали или латуни, из которых произведено то-то и то-то, а опытом эксплуатации и ремонта… Моё заведование сюрпризов не подкинуло: все три движка после регламентных работ фырчали и постукивали довольно и по первому требованию были готовы к команде «тапка — в пол!». Далее разобрались с генераторами. А потом пошли «побочные» фронты работ… Дальше я многое узнал по части «ободрать и покрасить как надо», «зафиксировать и проверить на отрыв» и «ПРИНЕСИ-ПОДАЙ-НЕ МЕШАЙ». Эта катавасия продолжалась до лета — в день защиты детей в семь утра принеслись два незнакомых каплея, и после недолгого общения с «отцом родным» нашу троицу обрадовали командой «к бою и походу приготовиться!».