Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Ла Рейни замолчал и прижал ладони к утомленным глазам, как человек, перед которым открылись пугающие перспективы.

Возможно ли, спрашивал он себя, что эти исключительно жестокие преступления осквернили весь Париж, а он ничего об этом не знает?

Он почувствовал тревогу и стыд. Выходит, в Париже достаточно легко, почти открыто можно купить смертельный яд неизвестного состава и незаметного действия. Но тогда в этой ужасной торговле должен быть занят целый круг мерзавцев и одураченных ими простаков. Что такой яд легко использовать, он уже знал из дела Бренвилье, о чем Дегре ему и напомнил. Врачи бессильны обнаружить признаки отравления, а насколько многочисленны возможности его применения! При близком контакте, который обеспечивает домашняя жизнь, любая женщина способна отравить отца, мужа, брата, сестру, ребенка, не возбуждая никаких подозрений…

Вслух же он негромко произнёс:

– Женщины – всегда женщины! Дегре, это женщины! Они ведут неестественную, затворническую жизнь, как заключенные. В них бушуют страсти, не находящие выхода. И очень часто их мужья или отцы жестоки. И они прибегают к единственному доступному им оружию. И, кажется, мы скоро убедимся, что это оружие применяется очень свободно.

Внезапно шеф полиции крикнул одному из переписчиков у окна:

– Массон, немедленно принесите мне досье на некую вдову Босс, которая живет под вывеской «Горшок лилий» на улице Сен-Пьер около соборной площади Нотр-Дама.

Клерк, худой серьезный человек, тотчас же поднялся и вышел из кабинета. Ла Рейни повернулся к Дегре:

– Вам возместят деньги, отданные этой женщине. Скажите, что еще я могу для вас сделать? Кажется, я вам очень обязан.

Открытое лицо молодого человека зарумянилось.

– Я прошу лишь об одном, – сказал он, едва сдерживаясь, чтобы голос звучал без излишнего рвения, – пусть мне будет дозволено принять участие в расследовании этого дела.

– Кто же подойдет для этого больше? – спросил шеф полиции.

– Многие, полагаю, – скромно ответил молодой человек. – У меня нет большого опыта. Но я честолюбив, недавно женился…

– Ваша жена, должно быть, храбрая, умная женщина, – любезно заметил шеф полиции.

– Да, так и есть, хотя я не думаю, что для того, что она сделала, потребовалось много мужества. Она всегда будет к нашим услугам, если понадобится выполнить поручение, которое может выполнить только женщина.

– Она, конечно, справилась с этой задачей очень хорошо, и если я могу что-то сделать…

– Месье, все, о чем я прошу, это разрешить мне участвовать в любом расследовании, которое вы предпримете.

– Разумеется, я даю вам это разрешение, – согласился ла Рейни, – но сейчас я еще не знаю, как следует действовать. Арестовать эту Босс значило бы возбудить подозрения остальных преступников, которых, возможно, немало. Лучше взять ее под наблюдение, выследить ее клиентов и узнать как можно больше о ней самой.

– С позволения месье я хотел бы заметить, что тем временем еще несколько жертв отравителей успеют отправиться на небеса, – сухо произнес Дегре.

Прежде чем месье де ла Рейни ответил, переписчик Массон вернулся с досье на вдову Босс. В полицейском реестре значилось, что она уроженка Прованса, приехавшая из Марселя шесть лет назад. Вначале она занималась изготовлением основ для шляп и капоров, затем открыла маленькую лавку парфюмерии и мыла. Деньги на это она взяла у любовника, женатого мужчины по фамилии Бакс, мелкого торговца шерстью. Он по-прежнему иногда посещает ее и, как считается, имеет долю в деле. Она вполне добропорядочная горожанка, и у нее никогда не было проблем с законом.

– Видите, – сказал месье де ла Рейни, просмотрев досье, – о ней известно немного, просто потому, что она ни на чем не попадалась. Что же, теперь самое время узнать о ней побольше.

3. Ночь у лавки «Горшок лилий»

Тем же вечером Дегре, следуя инструкциям шефа полиции, взял одного из агентов, нормандца по имени Клеман, которому полностью доверял, и отправился наблюдать за домом вдовы Босс. Погода неистовствовала: лил холодный дождь и задувал порывистый ветер. Грязные канавы вышли из берегов и залили мостовые, сделав их почти непроходимыми. Потоки дождевой воды стремились по водосточным желобам вдоль карнизов отелей и водопадами низвергались со сливов на углах крыш. На улице почти никого не было.

Соланж с мучительной тревогой смотрела, как ее муж уходит на задание. С тех пор, как выяснилось, что во второй бутылочке, проданной ей мадам Босс, находится отрава, она очень беспокоилась и жалела, что он ввязался в это дело, несмотря на его горячие уверения, что оно принесет славу и богатство им обо им. Соланж была честолюбива и желала успеха и награды за успех, хотя скорее ради мужа, нежели ради самой себя, однако теперь, когда ее Шарль так внезапно и неожиданно обнаружил эту ужасную тайну, ей хотелось, чтобы он отказался от расследования. И ее совсем не утешил маленький мешочек золотых монет, который он ей торжествующе вручил, – часть денег за сапфировый браслет, потраченная в лавке «Горшок лилий» и незамедлительно возмещенная месье де ла Рейни.

– Теперь, дорогая, ты можешь купить себе два или даже три прекрасных платья, – сказал он, целуя ее на прощанье.

Но Соланж совсем не интересовали ни новые платья, ни даже кругленькая сумма, запертая в металлический ящик под кроватью. Раздвинув саржевые занавески на высоком окне и так и не решившись его открыть из-за сильного ветра, она смотрела сверху сквозь блестящие оконные стекла, как ее муж и его помощник, плотно закутанные и похожие на обычных горожан, уходят по узкой улице, тускло освещенной огоньком масляного фонаря, бьющимся под порывами ветра.

Месье де ла Рейни оказался прав, предположив, что самых важных и постоянных клиентов мадам Босс принимает по вечерам или даже ночью, и, добравшись до улицы Сен-Пьер, полицейские с удовлетворением увидели, что в эркерном окне парфюмерной лавки мерцает слабый свет. Дома со ставнями на окнах, расположенные по обе стороны от нее, тонули во мраке.

Держась в глубокой тени на противоположной стороне дороги, Дегре впервые окинул взором все эти строения. Из опасения возбудить подозрения вдовы он даже не приближался к лавке, пока сюда приходила его жена, и теперь осматривался со всем возможным вниманием.

Один из четырех фонарей, освещающих извилистую кособокую улочку, висел довольно близко к парфюмерной лавке, так что Дегре было видно, что соседние дома, все без вывесок, пустуют или, во всяком случае, на это очень похоже: на окнах ставни, двери с потускневшей металлической фурнитурой заперты и сильно заляпаны уличной грязью, как будто их давно не открывали.

В полицейском досье на вдову Босс стояла запись, что она сдает комнаты над лавкой, но Дегре не заметил ничего, что указывало бы на это. По крайней мере, окна, выходящие на улицу, все были забраны ставнями, и комнаты за ними казались нежилыми. Однако в самой лавочке сквозь квадратные стекла тускло мерцал свет.

– Что же, – прошептал Дегре Клеману, – не думаю, что мы много увидим сегодня – погода слишком отвратительная, чтобы выйти из дома даже ради дурного дела.

Однако его заинтересованность в расследовании, за которое он взялся, была настолько велика, что он не мог заставить себя сразу уйти и, невзирая на ветер и дождь, продолжал ходить взад-вперед, наблюдая за тускло освещенным фасадом лавки.

Вскоре он был неожиданно вознагражден. Тихо звякнул колокольчик, дверь «Горшка лилий» открылась, и в проеме мелькнула вдова Босс в сером атласном платье и с фонарем в руке, свет от которого падал на ее пухлое раскрасневшееся и улыбающееся лицо. Из лавки вышел плотно закутанный мужчина. Дверь закрылась, послышался скрежет запираемых засовов, и свет в окне погас.

– Думаю, что это просто любовник, наш друг торговец шерстью Бакс. Давайте-ка всё равно проследим за ним, – сказал Дегре своему спутнику.

Мужчина уверенно направился в сторону собора и реки, и двое агентов полиции на безопасном расстоянии последовали за ним. Такого рода преследование на безлюдных улицах, где даже шум шагов ясно отдается в гулком безмолвии, было делом нелегким.

7
{"b":"720307","o":1}