* * *
...В столице весна и пахнет сиренью. Удивительно: долгий, кропотливый процесс терраформинга всего десятилетие, как приносит свои плоды - на гигантских скалистых пустошах Дреама, изрытых каналами и забитых климатическими установками, можно разве что дышать, но в маленьких оазисах, расцветших возле немногочисленных городов, чувствуется удивительная атмосфера Старой Земли.
Президент Станкевич встречает Милко на открытой террасе президентского дворца. Смотрит долгим взглядом на раскинувшиеся вниз, к морю, городские кварталы. Собранные из типовых омниблоков белые коттеджи субурбий жмутся к горным склонам, утопают в зелени, глядя на искрящийся в полуденных лучах залив - пейзаж, будто сошедший со старых картин. Жаль, нет ни чаек, ни морских гадов - до заселения этих земель развитой фауной пройдут еще десятки, если не сотни лет. Вздохнув, Станкевич оборачивается, улыбается приветливо, жмет руку, приглашает в глубокое плетеное кресло. Прислуга - девочка-серв в строгом наряде, - расставляет питейные приборы, подает чай и душистую выпечку и, сделав безупречный книксен, оставляет их наедине.
- Рад видеть вас, адмирал Бражич, - вздохнув, начинает Станкевич, - отрадно знать, что в нашем мире еще остались люди, верные присяге...
- Ну, я лишь делал то, что должен, - Милко пожимает плечами, - да и адмиралом-то стал случайно...
Президент усмехается и начинает собственноручно разливать чай.
- Да-да, знаю эту историю: Вятрович с Джорджевичем на допросе соловьями заливались. Впрочем, каждый человек хорош на своем месте, - философски замечает Станкевич, отставляя заварной чайник, - как выяснилось, вы оказались на своем.
И жестом приглашает к чаепитию.
Милко пробует чай, попутно думая, что если бы его попросили охарактеризовать президента, то сделать это можно было бы одним словом: "средний". Средний рост, средняя комплекция, среднее лицо - не худое и не толстое, не красивое и не отталкивающее. Станкевич относился к тому занимательному типу людей, что вроде бы были и полезны, и, возможно, даже необходимы, но ничего выдающегося не совершали, ни поступками, ни внешностью в памяти совершенно не задерживаясь.
- Я бы хотел послушать, как вам удалось одолеть Хадсона, - размешивая сахарозаменитель серебряной ложечкой, говорит президент.
Милко опять пожимает плечами: бессмысленно вдаваться в подробности - у Станкевича наверняка есть полный отчет.
- Ничего особенного. Это как покер: у него на руках фулл хауз с королями, а ты срезаешь его каре из двоек.
- Вы игрок? - макая в чай сухарик, интересуется президент.
- Профессиональный. До того, как пойти во флот, выиграл планетарный чемпионат.
- И что же привело вас в Академию? - Станкевич кажется искренне удивленным.
- Звезды, ваша Светлость, - Милко решает побыть откровенным, - три вещи, которые всегда увлекали меня: карты, звезды и недоступные женщины.
- Не самый плохой набор для мужчины, - со знанием дела резюмирует Станкевич.
Пару минут они просто пьют чай, вслушиваясь в шелест ветра верхушками деревьев.
- Я буду откровенен с вами, Милко, - вздохнув, Станкевич ставит полупустую кружечку на блюдечко, - мы проигрываем. Так или иначе, нам не удастся сохранить независимость - увы, Содружество твердо намерено загнать нас в стойло, и у нас нет ни ресурсов, ни политического влияния, чтобы это изменить.
Президент не говорит ничего нового - к чему все идет, стало очевидно еще несколько лет назад.
- Так или иначе, - продолжает Станкевич, - мне придется подписать договор, и вопрос лишь на каких условиях и под чьим протекторатом мы будем жить дальше. Белая Ладога готовы нас принять, но накануне голосования по их резолюции в Ассамблее, на прямой конфликт с "Альбионом" и Виндзором они не пойдут.
Президент вздыхает и, вдруг, кажется старше: власть и ответственность совершенно отчетливо давят на плечи этого незаметного человека.
- Не буду скрывать: однажды вы уже совершили невозможное, и я вынужден просить вас повторить это снова, - Станкевич качает головой, отводя глаза, - любая, даже самая незначительная ваша победа, даст нам козыри на переговорах. От того, что вы сумеете противопоставить наймитам "Альбиона", зависит будущее всего Дреама.
Ничего неожиданного - пожалуй, не стоило тратить время на ритуал личной встречи и просто изложить все по войс-протоколу или письмом. Пустые формальности, одинаково неудобные им обоим.
- Буду стараться, ваша Светлость, - учтиво кивнув, дежурно отзывается Милко.
- Если я что-то могу сделать для вас... - точно извиняясь за постановку невозможной задачи, начинает Станкевич.
- Моя семья, - Милко и не собирается отказываться, - сестра, Бранка, и ее муж будут драться, но их дети...
- Все понятно, - Станкевич кивает, - мы позаботимся, чтобы им ничего не угрожало. Что-то еще?
- Да, - Милко отставляет опустевшую чашечку, - мне нужна информация - все, что вы сможете узнать о Килен Леландер по прозвищу "Красная Королева", хозяйке частной военной флотилии "Фемунэ". Сгодится все, любые подробности.
Станкевич делает пометки в своем органайзере.
- Хорошо. Постараюсь помочь.
- Спасибо, ваша Светлость, - Милко поднимается, кивает учтиво, - а теперь, с вашего позволения, мне нужно возвращаться на Светло - готовиться к бою.
И первый протягивает руку - не по уставу и протоколу, но позволяет закончить бессмысленный разговор. Станкевич все понимает, встает, отвечает рукопожатием.
- Вы уверены, что Генштаб не лучшее место? - спрашивает он просто потому, что должен.
