- Но в конце-то, выходит, все не так уж плохо получилось? - замечает он, наконец, - Оккупацию шакалам из "Альбиона" обломили, Дреам защищает Белая Ладога, а Светло получил статус свободной экономической зоны на три десятка лет. А если ты права, и у шурина моего с этой принцессой что-то срастется - то вообще замечательно: знать, нашел наш неприкаянный бабу себе под стать. И зачем загоняться тогда?

   - Да я не загоняюсь, просто... - Бранка вскидывает взор, - это же каким запредельным самомнением и космической наглостью нужно обладать, чтоб вот такие дела делать? И ведь он таки соблазнил эту полубогиню - ни больше, ни меньше. Эх, права была бабушка Соня: пострел наш талантлив не в меру...

   Бранка вдруг замолкает, смотрит внимательно на мужа. Он - опять перемазанный в пыли, рыжая борода - начёсана, а серые глаза смотрят знакомым живым взглядом. Эх, свинтус... Встает рывком, подходит к Любомиру и, ничтоже сумняшеся, садится ему на колени, лицом к лицу. Стягивает майку, оставаясь в одном лифе, мочит край об язык и начинает вытирать грязные полосы с его лица.

   - Бра-а-анка, - стонет Любомир, но сопротивляться и не думает.

   - Слушай, дети ведь только завтра вернутся? - уточняет шепотом Бранка, точно сама не знает.

   - Да, вторым кораблем, - кивает Любомир, еще не понимая, куда клонит супруга.

   - Ты заднюю дверь закрыл?

   - Ага.

   Она отвечает кривой ухмылкой, а в глазах - уже озорные чертики хороводы водят. Отбрасывает майку, приподнимает Любомиру голову за подбородок и целует - ярко, с напором, как лишь она умеет. А он и не думает сопротивляться: привлекает к себе одной рукой, другой сжимая упругое бедро супруги.

   Бранка цепляет край рабочей футболки мужа, отстраняется и рывком снимает, обнажая его покрытую мелким рыжим пушком, мускулистую грудь. Металлические пальцы протезов скользят по коже, вдоль застарелых шрамов - она знает их все. А он - привычным движением снимает с нее лиф, притягивает к себе целует в шею, чувствуя ее сильные объятия. Да вдруг, чуть отстранившись, спрашивает, точно боясь после потерять мысль:

   - Слушай, а что это за штука с "талантом мужчины"? Вы все шутили-шутили, а я спросить забывал...

   - Старая история, - улыбается Бранка, взъерошив волосы мужа, - помнится, в детстве мы с Милко часто слушали, как спорили бесконечно деды, Йован и Аарон, все решая, что дороже настоящему мужчине: Родина или семья. И так они спорили, бывало, до закатных звезд, а бабушка Соня, четыре десятка лет, счастливо прожившая за Аароном в браке, расставив по столу бахш и форшмак, усмехалась, помню, и шла в дом, не мешая сватам решать извечное.

   Бранка подается вперед, прижимаясь к обнаженной груди мужа, смотрит в глаза, поглаживая щетинистую щеку.

   - Мы все думали: чему она усмехается? - хитрая полуулыбка, озорной блеск в глазах, - А вышло так, что бабушка не первый год на свете жила и таки имела сказать: главный талант мужчины - знать, чего хочет женщина. Та самая. Единственная.

   И, уже наклоняясь для нового поцелуя, почти шепотом:

   - А кто мы такие, чтобы спорить с мудрыми предками?..

<p>

2018 г.</p>