Читатели часто спрашивают, неужели при нашей тематике хватает материала и на еженедельный журнал, и на ежедневную газету? Отвечаем: материала не только хватает, мы публикуем едва ли половину того, что попадает в редакцию! Подписчики могут быть спокойны, мы всегда найдем, чем порадовать!

В этом выпуске рубрики расположены не отдельными блоками, а перемешаны и выстроены в хронологическом порядке. Читатель получит возможность проследить логику произошедших событий, если таковая будет иметь место.

Вот список рубрик, представленных в свежем номере:

ПИСЬМА ОЧЕВИДЦЕВ

Люди со всех концов страны присылают истории о контактах с миром нечистой силы, мы выбираем лучшие и публикуем. С каждым годом число писем неуклонно растет, есть из чего выбрать!

СОВЕТЫ ЭКСПЕРТА

Верны ли были ваши действия при столкновении с представителем загробного мира? Как избежать подобных столкновений в будущем? Как уберечься, если встреча все же произошла?.. Здесь мы разбираем письма, опубликованные в предыдущем номере «Вестника», узнаем мнение людей, которые действительно в этом разбираются.

ИНТЕРЕСНЫЕ БЕСЕДЫ

Ученые, исследователи, служащие острогов – мы регулярно берем интервью у людей, изучающих нечистую силу или часто пересекающихся с ней. Обсуждаем самые разные вопросы, которые могут заинтересовать нашу редакцию.

СПЕЦКОМАНДИРОВКА

Время от времени мы внедряем одного из сотрудников в то или иное сообщество, кружок и т.д. с целью совместных экспедиций в места, именуемые как «всплески активности». Здесь публикуется подробный отчет корреспондента. Мы получаем много разочарованных писем по поводу этой рубрики, суть которых сводится к тому, что не хватает остроты материала. Как написал один из подписчиков: «Если бы я не верил в существование нечистой силы, то, прочитай я статьи этой рубрики за последние лет пять, моя позиция ничуть бы не изменилась!» Спешим обрадовать подписчиков, скоро их ждет сюрприз!

НОВОСТИ

Новая рубрика. Здесь мы размещаем самые важные статьи и заметки из одноименной ежедневной газеты. Напоминаем и подводим таким образом итог самым громким событиям.

Приглашаем вас в очередной раз шагнуть с нами в мир неведомый и непредсказуемый. В добрый путь!

«НИЛЫЧ И ПАРФЕН»

«Дорогая редакция! Сам я ваших журналов и газет не читаю, зато мне есть что рассказать! Ежели у кого из вас нервы ни к черту, так я советую письмо мое сразу отложить. А кто похрабрей, тому я советую держать шапки крепче, ибо волосы на голове встанут дыбом. Как норовистая кобыла. Это уж как пить дать! Так-то!»

Н.Н. Хлыстов, д. Топорово.

В моей семье есть поверье: если не можешь заснуть в свое привычное время – жди беды. Так говорил мне – мой отец, ему – его, и далее к корню. Мужская линия наша не без некоторых необычных склонностей.

Я, Налим Нилыч Хлыстов, не мог сегодня заснуть в свое привычное время.

Лежу, ворочаюсь с боку на бок, смотрю в темноту – сна ни на грош, голова ясная. Настолько ясная, что думаю: все, мол, Налимушка, беда пришла такая, что тебе и не унести! Если кто фыркнул, мол, взрослый мужик, а хуже суеверной бабы! – тот может и не обратил бы внимания, что по соседству вдруг заголосила агафоновская собака. А я лишь покивал сокрушенно. Эта меня всегда на дух не переносила, ей ли теперь не радоваться.

За окном взвыли петли моей калитки. Я сел на лавке, гадая, не пора ли из сундука доставать белую рубаху.

Тут давайте начистоту: человек слаб, человеку хоть штык к горлу приставь – все будет верить: вдруг обойдется! А я разве не человек? Вот и я, пока шел на кухню и зажигал керосиновую лампу, нет-нет да подумывал: глядишь, не так все плохо, авось пронесет?.. Но сразу себя одергивал: а отца твоего пронесло? Деда пронесло? А ты что же, от соседа привнесенный?..

В окно раздался громкий стук, такой частый, будто молотили обеими руками. Снаружи донесся перепуганный, полный отчаяния мужской голос:

– Налимушка, милый, не спишь? Открывай, прощаться будем!

Я выглянул в окно, а там уже никого, зато в сенях бухнула входная дверь. Своих не боимся, не запираемся. Дверь в кухню распахнулась с протяжным зевом, будто проурчало в утробе дикого зверя. Внутрь ввалился пыльный, весь в заплатах ком. Петр Ильич Парфен собственной персоной. Тяжело дыша, он припал спиной к косяку, обеими руками вцепился в горло, словно решил покончить с жизнью через удушенье. Обычно быстрое, как таракан, лицо его застыло с выражением страха и обреченности.

– Парфен, да на тебе лица нет! – поразился я. – За тобой что, смерть гналась?

Тот замотал головой, не отрывая рук от горла:

– Не могу, Налимушка, дар речи пропал!..

Я молча кивнул. Болезнь известная, лечится традиционно. Пошарив рукой под лавкой, я треснул об стол громадную бутыль с мутной жидкостью.

Парфен даже сопеть перестал. Молча смотрел, как я вытираю кружки, а когда пробка с шумом отделилась от бутылки – стащил с головы картуз и ужом юркнул за стол. Я наполнил кружки наполовину, ноздри моего гостя мелко задвигались, поддергивая тонкую полоску усов.

– Матрены? – уточнил он.

– Ее.

Он кивнул одобрительно. Я поднял кружку:

– За дар речи!

– Спаси нас Бог, – вздохнул он.

Залпом опорожнили и как по команде зарылись носами в сгиб локтя.

– Ну как, полегчало?

Парфен помолчал, прислушиваясь к себе, посмотрел на бутылку. Потом постучал ногтем по кружке. Ну что ж, сказано – сделано, выпили по второй. Парфен со стуком поставил кружку на стол, полинялым картузом вытер вспотевшее лицо. Я продолжал смотреть выжидающе, не поторапливая, зачем торопить неизбежное. Мое терпение тут же было вознаграждено: Парфен вдруг уронил лоб в раскрытую ладонь.

– Последний день по белу свету хожу, Нилыч, – всхлипнул он. – На дворе ночь уже, возвращаюсь я до дому. Вижу, в темноте кто-то заворачивает к калитке Прокофьи. А она баба одинокая, ты же знаешь, кто это, думаю, к ней среди ночи вознамерился. Подхожу сзади: «Ноченька-то темная сегодня», – говорю. В ответ тишина. Ну, думаю, не расслышал. Повторяю громче: «Ноченька, говорю, сегодня хоть глаз выколи! Скорей бы до дому добраться!..» Тут он поворачивается – и я аж обмер, веришь ли, Нилыч, десять годков с меня за одно мгновенье сошло! Стоит передо мной самый настоящий мертвяк!..

– Ну?

– Вот те крест! Весь синющий, глаза в темноте как угли горят, а руки-то, только представь, руки обглоданы, где и кость белая торчит! Сам себя пожрал, что ли…

– С голодухи, – предположил я. – То его и потянуло на белый свет.

– Он ко мне наклонился, а у меня волосы на затылке дыбом встали, с места стронуться не могу! Он и хвать меня ручищей-то своей обгрызенной за воротник! Насилу я вырвался – и бегом по улице. Вот и конец истории. И мне тоже конец… – Он шмыгнул носом, обреченно помотал головой из стороны в сторону. – Я ж и не знал даже, куда бегу, ноги сами к тебе принесли. Видно, старая привычка, все помнят, как дед твой любого черта гонял, будто пса шелудивого.

– Ну, что было то было, – не стал спорить я, – при нем кромешники как шелковые ходили!

Парфен вздохнул.

– Царство ему небесное, святой был человек. Вот кого сейчас не хватает. Уходить тебе надо, Нилыч, – посоветовал он, – незачем нам обоим пропадать. Я уж тут как-нибудь сам…

– Своих не бросаем! – отрезал я. – Ежели сунется – будем держать оборону. С восходом мертвяк сам в свою могилу вернется, это уж ты мне поверь!

В глазах у растроганного Парфена заблестели слезы. Меня и самого, признаться, немного проняло. В такие моменты обычно тянет перевести разговор на какие-нибудь несущественные мелочи, но не случилось. Было затихшая агафоновская собака разразилась с новой силой. Парфен не придал значения, а я стал прислушиваться. И точно, сквозь лай отчетливо раздался скрип калитки.