– Тоня, перестань, подумай-ка лучше, что будем делать, когда сбежим, да и куда сбежим, тоже вопрос хороший…ну? – Помогли ли его слова, он не знал, поскольку в этот момент в помещение вошли двое конвойных, и с вопрошающим видом посмотрели на офицерчика, тот, как раз, покидал комнату следователя и выглядел немного озадаченно, впрочем, это не помешало ему обратиться к конвойным с присущим ему радушием, и все трое посмеялись чему-то из ряда вон обыденному, потом Тоня и Алик были поставлены между военными, начался спуск по тёмным лесенкам и пролётам, мимо блёклых высоких окон, – в них виднелся задний двор с елями и колодцем. Около колодца Тоня разглядела сороку, непроизвольно задумалась, как бы можно было её назвать, и в этот момент споткнулась о последнюю ступеньку, упала на Алика, а тот, в свою очередь, на впередиидущего конвоира; ничего серьёзного не получилось, так только – сумятица, но конвоир остался крайне недоволен, они с товарищем перемолвились на каком-то странном языке, затем обернулись к детям:

– Это было нарочно подстроено, так?

– Нет! – В ужасе выпалила Тоня. – Я всего лишь споткнулась, вот так! – Тут она повторила своё действие в точности до подробностей, и, если бы внизу не стоял Алик, то обязательно бы разбилась головой о каменный пол. – Пострадавший конвоир нахмурился, выступление ему, видимо, очень не понравилось. Второй угрюмо похлопал в ладоши и прибавил что-то всё на том же, странном и грубом языке. Возможно, если бы военные были коренными триданторцами, то давно бы предприняли необходимые меры, да и в целом, попытались бы поскорее завершить порученное им дело, но эти двое, судя по всему, относились к представителям иных народностей Антрории, подход ко всему имели неспешный и вдумчивый, как отметил про себя Алик, – «пытались постигнуть суть».

– Допустим, всё было так, – сказал один, тот, которого толкнули, – но почему тогда упал мальчик?

– Он упал, потому что на него упала я, – сказала Тоня, голосом чуть приободрившимся, видимо, благодаря неожиданной возможности диалога.

– Нет, – подумав, возразил второй, – он, может, и упал, но это ж, как упасть надо было, чтобы с ног сбить Ореха.

– Я упал с верхней ступени, а он был ниже… – попытался объяснить Алик. – Но конвоиров это снова не устроило, они недоверчиво переглянулись; тот, который не был Орехом, сказал:

– Хорошо, ты был выше, но ты всё равно ниже, и как могло произойти, что упал Орех, я не понимаю.

– Да потому что он и не падал!– Неожиданно вспылила Тоня. – Конечно всё будет непонятно, если это и так понятно!

Жандармы снова переглянулись, с нижних этажей слышались шаги, кто-то, видимо, поднимался, Орех высказал предположение, что пора бы, наверно, продолжить путь, но тут же сам себе и возразил, и свёл всё к тому, что «сперва дело – а уж потом – всякое там». Что подразумевалось этим высказыванием, ни Алик, ни Тоня так и не поняли, конвоиры и не дали им времени на раздумье, пожелав повторить происшествие в точности, как оно(?) было. Но на сей раз воспротивилась Тоня:

– Нет, уж извините. Мне надоело падать головой вниз, ещё немного, и совсем её расшибу.

– Но ведь ты упадёшь на мальчика, – попытался образумить её не Орех. – К тому же, прибавил он, – скоро у тебя и так не будет головы, потому что такие дела, как у вас, решаются без суда и следствия.

Алик покосился на Тоню, как-то она ответит? К счастью, унылость, кажется, оставила её, обычный нрав одержал верх и теперь явно нагонял упущенное.

– Во-первых, – сказала она, – не вижу ничего постыдного в том, чтобы быть шева, и это же и во-вторых, и в-третьих. А в-четвёртых, если уж на то пошло, то упадите-ка вы сами головой об пол, вот.

Она задыхалась, справедливо, по мнению Алика, расценивая сказанное, как дерзость, но народность этих двоих, должно быть, не предусматривала сильных амбиций в своих представителях. Конвоиры снова переглянулись, один почесал затылок, другой задумчиво облокотился о перильце. Вокруг было по-прежнему темно, даже стало темнее. Начался дождь, стук его был слышен от нижних этажей и окон, и с крыши; откуда-то потянуло запахом залуженной почвы и мокрых веток.

Алик подумал о том, что раньше Тоня любила дождь, всегда встречала его криками и весельем, но любит ли теперь – неизвестно, правда, лицо её немного ободрилось, на скулах и по щекам проступил румянец, руки безотчётно барабанили по периллам в такт дождю, глаза округлились и блестели, как стеклянные пуговицы.

– Вы слышите? – Обратилась она к конвоирам, – сюда идут. – И впрямь, почти одновременно с её словами, на лестничный пролёт вышли двое, внешне они мало чем отличались от своих собратьев, правда глядели странно и переговаривались друг с дружкой исключительно шёпотом. Один из них, более угрюмый, спросил, кивая в сторону Алика и Тони:

– Кажется, это те самые правонарушители, которых нам поручено отвести в тюрьму. Мы, конечно, немного задержались, но на то у нас были причины; очень странно, что господин следователь вызвал вас. – Второй смышлёно и согласно кивнул, и оба поглядели на Ореха и Неореха. Те, в свою очередь, пожали плечами хмыкнули:

– Это ошибка, – сказал Орех. – Дело поручено нам.

– Очень странно, – повторил один из вновь прибывших, и, подумав, спросил:

– Может, поменяемся местами? Мы займёмся поручением, а вы отправитесь…ну, мало ли, куда-нибудь да отправитесь, как вам такое, а?

– Нет, – сказал Неорех. – Идите и объяснитесь с господином следователем. Все указания от него и от королевского пристава. Орех, – обернулся он к другу, – нам пора, наверное.

«Кажется, у них тут вообще порядка нет, – шепнула Тоня брату, оба они чуть не прыснули, когда внезапно на лестничную клетку поднялись ещё два конвоира и, явно озадаченные неожиданным скоплением людей, объявили о своём намерении сейчас же исполнить приказ начальства и отвести в положенное место преступников, а именно, двух сбежавших из округа лиц, учинивших, ко всему прочему, городскую потасовку и затуманивание улиц. Узнав, что такое приказание дано не только им, пришедшие были неприятно удивлены, о чём тут же и осведомили присутствующих, и все вшестером принялись доказывать друг другу своё исключительное право на выполнение поручения.

– Мы пришли за ними первыми, – говорил Орех,– и если у кого-то есть сомнения, то пусть идёт и разбирается с господином следователем и его адъютантом, а нам необходимо сейчас же покинуть это место.

– Нет, – говорили остальные четыре, – никуда никто не отправится, пока вопрос не будет решён.

– Да он и не будет решён, потому что и без того уже всё понятно.

– А нам как раз нет.

– Вот видите!..

Было понятно, что начавшаяся перепалка не скоро и завершится, к тому же где-то внизу послышались новые шаги, и Алик, вдруг сообразив что-то, быстро шепнул: «Тоня, уходим. Тихо, на счёт три. Раз, два… – Они проскользнули между крайними жандармами, – те, в пылу ссоры, ничего уже не замечали, – и побежали по ступенькам вниз. «Навстречу нам идут, – сказал Алик, – нужно будет спрятаться в тени, о, вот тут…»– Уголок около одной из запертых дверей был и впрямь тёмным, укромным, ребята замерли там, стараясь ни двигаться, ни дышать, но мимо никто не проходил.