Фамилия у комдива для советского полковника была более чем странная – Борман, такая же, как и у главного функционера НСДАП. Ему уже не раз приходилось выслушивать шутливые насмешки товарищей и ощущать на себе внимательные косые взгляды особистов. Как бы после сегодняшнего дня эти косые взгляды не переросли в действия, весьма для комдива печальные.

Ему было от чего переживать, вверенная Борману 36-я истребительная дивизия сегодня не смогла отразить бомбардировку Киева. Донесения обрисовывали печальную картину. В 7:15 19 двухмоторных «хенкелей» отбомбились по аэродрому в Жулянах, аэропорту в Броварах, авиазаводу, товарной станции, военной части. С высоты в два километра немцы сбросили около 90 осколочных и фугасных бомб калибром от 50 до 100 кг. Погибло 32 человека, в основном жившие в бараках возле аэродрома рабочие, и жители, чьи частные дома располагались рядом. Еще 34 получили ранения.

И-16 1-й, 2-й и 4-й эскадрилий 43-го истребительного авиационного полка (иап) дивизии поднялись в воздух с аэродрома в Малой Ольшанке, который располагался ближе всех к Брест-Литовскому шоссе, вдоль которого немцы летели к Киеву. Первым взлетело звено лейтенанта Чичико Бенделиани. Пилоты увидели только хвосты удаляющихся немецких бомбовозов и погнались за ними. Но настигнуть летящие «порожняком» He-111 у тихоходных «ишаков» не было никаких шансов, немцы имели слишком большую фору. Горячий кавказский темперамент заставил лейтенанта Бенделиани гнать и гнать вперед свой И-16. Он преследовал врагов, сколько мог, и не рассчитал горючее. Чичико пришлось идти на вынужденную посадку, при которой он повредил самолет. Остальные истребители полка немцев даже не увидели, пилоты только понаблюдали за дымами от пожарищ над авиазаводом № 43. 3-я эскадрилья, укомплектованная устаревшими полуторапланами И-153, вообще вылетела с тридцатиминутной задержкой.

2-й полк такого же состава, что и 43-й иап, – три эскадрильи И-16 и одна И-153, расквартированный в Брусилове, также взлетел с опозданием и перехватить немцев не смог. Поднимались в воздух и самолеты находившихся на стадии формирования 254-го (Бровары) и 255-го (Бородянка) полков. В первом командир звена мл. лейтенант Ф.В. Андрейченко при взлете разбил свой самолет и погиб сам. Александр Владимирович тяжело вздохнул: они еще даже не начали воевать, а уже несут потери.

К концу дня он узнал, что по всему приграничью Юго-Западного фронта аэродромы также подверглись многократным бомбардировкам. То, чего так опасался его старый приятель Женя Птухин, командующий ВВС округа, а теперь фронта, – свершилось. Птухин запрашивал у Москвы средства на маскировочные сети, на ангары, просил разрешить переместить часть самолетов с забитых приграничных аэродромов на запасные тыловые, просил разрешить сбивать немецкие самолеты-разведчики, которые по несколько раз на дню нарушали границу, вторгались в воздушное пространство СССР и аккуратно фотографировали взлетные полосы. Но средства не дали, самолеты отводить в тыл запретили, сбивать нацистов не разрешили. К данным о скоплении немецких войск у границы, которые получили летчики, отправленные Птухиным на свой страх и риск в разведку за линию границы, не прислушались. А теперь… теперь Женю наверняка сделают за этот разгром «козлом отпущения»… И Бормана заодно.

Александр Владимирович достал из сейфа початую бутылку коньяку, выпил 50 грамм. Затем, подумав, повторил. Вспомнилась молодость, когда они только познакомились с Женькой. Это случилось в Егорьевской теоретической школе. Здесь пилотов Гражданской войны, которые кое-как научились летать, подсматривая за более опытными товарищами, а то (и такое бывало) самоучек, обучали азам летной теории. Курсанты в шутку прозвали школу «теркой». Вот в ней в 1923 году и познакомились ветеран недавних боев старший моторист авиаотряда Женя Птухин и красноармеец летучей почты Саша Борман, им тогда было всего по 21 году на брата. Друзья так и кочевали вместе по летным учебным заведениям – после Егорьевска была Липецкая летно-практическая школа, потом Борисоглебская летная школа, потом Серпуховская высшая школа стрельбы и бомбометания.

После учебы жизнь раскидала их по разным гарнизонам. Птухину в 1937 году повезло попасть в Испанию, где он стал «генералом Хосе», командующим истребительной группой республиканских ВВС. Затем его назначили главным советником командующего республиканской авиацией Игнасио де Сиснероса. По возвращении из заграничной командировки в марте 1938 года Женя стал командующим ВВС Ленинградского военного округа. Он сразу перетянул к себе старого друга. Бормана назначили помощником командира легкой авиационной бригады. Здесь, под Ленинградом, они вместе успешно воевали с белофиннами, за что Женьке дали Героя Советского Союза. Когда Птухина в мае 1940 года перевели в КОВО, он назначил Александра Владимировича уже на должность командира 36-й истребительной дивизии. А теперь нерадивый комдив подвел командира и своего лучшего друга…

Зазвонил телефон, Борман снял трубку. На том конце провода раздался привычно деловой голос Птухина. Друзья кратко поздоровались. Евгений Саввич сказал Борману, чтобы тот срочно сдавал дивизию новому командиру, герою Зимней войны полковнику Зеленцову. Принято решение назначить его, Сашку, заместителем по истребительной авиации помощника по ПВО командующего войсками Юго-Западного фронта. Птухин порекомендовал кандидатуру Бормана Кирпоносу, и тот согласился с его доводами. Необходимо срочно налаживать, фактически создавать с нуля систему предварительного обнаружения вражеских самолетов, координировать работу истребительных полков. Борману оставалось только утвердительно кивать и говорить «да». После окончания разговора он допил из стакана остатки коньяка и поставил полегчавшую бутылку обратно в сейф – предстояло много работы.

Историческая справка: Е.С. Птухин был арестован 27 июня 1941 года и направлен в Бутырскую тюрьму. Здесь ему предъявили обвинение в участии в антисоветском военном заговоре. Показания на него еще в последние предвоенные дни дали арестованный накануне бывший начальник ВВС РККА Я.В. Смушкевич и еще целый ряд людей. Не выдержав пыток, Птухин скоро и сам дал показания, что с 1935 года являлся участником антисоветского военного заговора, куда был завербован Уборевичем. Потом он отказался от самооговора, признав только, что «преступно руководил вверенными ему войсками», но это ему уже не помогло. Его расстреляли 23 февраля 1942 года и полностью реабилитировали только после смерти Сталина 6 октября 1954 года.

За окном плыл самый короткий летний вечер 1941 года. Удивительный день, застрявший между миром и войной, когда первый уже закончился, вторая же только готовилась вступить в свои права. Люди уже начинали понимать, что случилось необратимое, однако все еще жили привычной жизнью мирных граждан.

Киевские кинотеатры демонстрировали последние киносеансы. Актеры Московского театра сатиры, которые приехали сюда на гастроли со спектаклями «Мелкие козыри» и «Неравный брак» (22 июня), «Слуга двух господ» (23 и 24 июня), выходили в очередной раз кланяться на бис. Джазовый оркестр БССР под управлением Эдди Рознера исполнял последние композиции.

А где-то западнее, в пятистах километрах от столицы Украины, тысячи солдат и командиров уже вели кровопролитные бои, принимая на себя страшный удар сильнейшей на тот момент армии мира.

На всем протяжении западной границы СССР располагалось 475 застав. Ни одна не отступила без приказа и не сдалась. Уцелевшие пограничники готовились к новым боям или выходили из окружения. Гарнизоны ДОТов приграничных укрепрайонов вели огонь из казематных орудий и пулеметов по рвущимся через переправы немецким колоннам и подрывали себя вместе с немецкими штурмовыми группами. Летчики гибли в воздухе от огня многократно превосходящего их противника и на земле, под бомбежками. Командующие 87-й и 124-й стрелковых дивизий, на позиции которых оказалось нацеленным острие основного удара группы армий «Юг» и 1-й танковой группы Клейста, собирали свои поредевшие разрозненные подразделения, чтобы утром снова начать бои, уже в окружении. 1-я артиллерийская противотанковая бригада полковника Москаленко, которая в уникальном встречном бою нанесла серьезный урон немецкой 14-й танковой дивизии, перемещалась юго-восточнее, чтобы снова встать заслоном перед наступающим противником…