Исходя из неправильной оценки обстановки, Наркомат ставил совершенно непосильную для фронта задачу: «Прочно удерживая государственную границу с Венгрией, концентрическими ударами в общем направлении на Люблин силами 5-й и 6-й армий, не менее пяти механизированных корпусов, и всей авиации фронта окружить и уничтожить группировку противника, наступающую на фронте Владимир-Волынский, Крыстынополь, к исходу 24.6 овладеть районом Люблин…» Схватив стопку покоробившихся от клея листков, Иван Христофорович бегом бросился к Пуркаеву.

Баграмян зачитал ему содержание директивы вслух. Начштаба сначала не поверил. Выхватив листок с текстом приказа о наступлении, он перечитал его, нахмурился, затем, тяжело вздохнув, кивнул на дверь – надо было идти докладывать командующему. Всегда сдержанный в эмоциях Кирпонос, в отличие от своего начальника штаба, не спешил расстраиваться. Он снял трубку телефона и попросил зайти Члена Военного Совета фронта корпусного комиссара Николая Николаевича Вашугина.

Тот был, как всегда, бодр. По его мнению, приказ следовало выполнять. Вашугину оппонировал рассудительный Пуркаев, терпеливо объясняя, что в сложившейся обстановке атаковать противника на участке 5-й и 6-й армий самоубийственно. За последние часы разведка выявила присутствие на главном направлении немецкого удара еще пяти дивизий. Кроме того, в районе Устилуга было замечено около 200 танков, и нет никакой гарантии, что во втором эшелоне не следуют дополнительные танковые и механизированные силы, которые вскоре введут в бой. К утру же фронту в этом районе удастся собрать в лучшем случае семь дивизий: находящимся на удалении 31 и 36-му стрелковым корпусам потребуется пять-шесть суток, чтобы преодолеть пешком расстояние в 150–200 километров, на котором они находились от границы. 9 и 19-му мехкорпусам (мк) для этого понадобится три-четыре дня. Ближайшие к противнику 4-й, 8-й и 15-й мк смогут вступить в бой в лучшем случае через один-два дня.

Следовало признать – противник переиграл их. Когда готовился план прикрытия границы, штаб фронта наиболее вероятным направлением нанесения удара противником посчитал Краков – Львов, потому что здесь на территории Польши проходила мощная железнодорожная магистраль и была хорошо развита сеть дорог. Именно поэтому самые подготовленные и хорошо укомплектованные 4-й мк генерал-майора А.А. Власова и 8-й генерал-лейтенанта Д.И. Рябышева были сконцентрированы в районе Львова. Теперь они оказались в стороне от разгорающейся баталии. Если же учесть, что штатная численность пехотной дивизии вермахта более чем в полтора раза превышала численность советской стрелковой дивизии, преимущество окончательно выходило не в нашу пользу. О каком наступлении в таких условиях могла идти речь?

Пуркаев предлагал просить Генштаб дать разрешение на постепенный отвод войск от границы с навязыванием противнику арьергардных боев, а за это время привести на старой границе в боевую готовность укрепрайоны, сконцентрировать там войска второго эшелона, перебрасываемые из восточных округов корпуса, подготовить мехкорпуса и через неделю встретить здесь противника мощным контрнаступлением.

Лица Вашугина и Кирпоноса мрачнели с каждым приводимым Максимом Алексеевичем доводом. Сначала Николай Николаевич, горячась, пытался перебить начальника штаба, но потом примолк. Когда же Пуркаев закончил излагать свои мысли, ЧВС фронта первым взял слово. Он согласился, что, возможно, все сказанное правильно, однако нельзя упускать из виду моральной составляющей. Если Красная Армия начнет отступать, это сильно ударит по боевому духу народа. Все межвоенные годы населению упорно внушалось, что мы будем громить врага на его территории. И вот теперь, когда есть и необходимые силы, и приказ, мы начнем отступать?.. Нет! Это недопустимо. Свою бравурную тираду Вашугин закончил замечанием, что если бы он не знал Максима Алексеевича все эти годы, то он подумал бы, что тот… запаниковал.

Потом заговорил Кирпонос. Он сказал, что приказ надо выполнять, а не обсуждать. Если командующий каждого фронта начнет выдвигать контрпредложения, вместо того чтобы действовать согласно разработанному общему плану, то ничего хорошего из этого не выйдет. Кирпонос приказал развернуть на север переданные 6-й армии 4-й и 8-й механизированные корпуса и ударить ими в основание вражеского танкового клина. Туда же направить и 15-й мехкорпус. 5-й армии Потапова следовало сдерживать врага до последней возможности. Находившимся в отдалении от фронта войскам предстояло максимально быстро выдвигаться к границе. Захватить Люблин они, конечно, в ближайшее время вряд ли смогут, но контратаковать противника фронт обязан. Пуркаев промолчал.

В это время в штаб прибыли начальник Генерального штаба генерал армии Г.К. Жуков и назначенный утром членом Военного совета фронта Н.С. Хрущев. Они одобрили принятые Кир-поносом решения. После этого Максиму Алексеевичу ничего не оставалось, как окончательно подчиниться.

Жуков рассказал, что, судя по всему, главный свой удар немцы наносят в Белоруссии. Они продвинулись далеко вперед в районе Брест-Литовска. Командование войсками так же, как и здесь, на Украине, готовило там мощный контрудар. Выслушав по телефону доклад командующего 6-й армией генерал-лейтенанта И.Н. Музыченко, Жуков отправился в 8-й мехкорпус. Совещание закончилось, и Иван Христофорович отправился к себе, организовывать подготовку необходимых приказов и доставку их в части. Но прежде всего от него требовали информацию о результатах боев и состоянии подразделений, а со связью ситуация по-прежнему оставалась крайне сложной.

Командир 36-й иад, чьи самолеты прикрывали Киев с воздуха, грустный и подавленный, сидел за столом в своем штабе. Он располагался в полуподвальном помещении здания военной гостиницы на улице Полупанова, 15, неподалеку от Золотых Ворот. Еще утром штаб находился на улице Мельникова в здании бывшей гимназии, но в соответствии с планами, составленными на случай войны, уже во второй половине дня переместился на новое место. Наблюдательный пункт (НП) дивизии разместили неподалеку по адресу Короленко, 36, в гостинице «Киев». С плоской крыши высокого шестиэтажного здания весь город был как на ладони. Туда провели телефоны, установили радиостанцию, накрыли НП маскировочной сетью.

Историческая справка: В 1941 году современная улица Ярославов вал называлась в честь здравствовавшего на тот момент героя Гражданской войны Андрея Васильевича Полупанова. Уроженец Макеевки, до революции он служил матросом Российского императорского флота на Черном море. Здесь в 1912 году вступил в партию большевиков. В декабре 1917 с отрядом матросов присоединился к армии В.А. Антонова-Овсеенко, главнокомандующего войсками Южного революционного фронта по борьбе с контрреволюцией, которые направлялись в Киев для свержения власти Украинской народной республики. 26 января 1918 года после того, как военизированные формирования УНР оставили Киев, Полупанов был назначен первым советским комендантом города, но пробыл на этой должности недолго. Вместе еще с семнадцатью матросами из своего отряда в дни штурма он захватил у петлюровцев бронепоезд «Слава України». Тот был построен еще для императорской армии киевскими и забайкальскими железнодорожниками и изначально назывался «Хунхуз». Сперва бронепоезд сменил имя на «Полупановцы», а затем на более известное «Свобода или смерть». На юге Украины бронепоезд провоевал до августа, после чего в июне его вместе с экипажем перебросили на Восточный фронт в район Симбирска, где в августе окруженный состав команда Полупанова бросила, не успев ни взорвать, ни утопить. Бронепоезд попал к белочехам, назвавшим его «Орлик». После этого бронепоезд еще несколько раз менял хозяев, служа японцам, белоповстанческой армии генерала В.М. Молчанова, дуцзюням Северного Китая, которым служили белые офицеры Харбина в боях против войск Чан Кайши. Команда же Полупанова смогла захватить один из волжских пароходов и доплыть на нем до Казани, где белые отбили пароход и пленили команду, большую часть которой расстреляли. Но Полупанову удалось бежать. Он вернулся на Украину, где с марта по сентябрь 1919 года командовал организованной им Днепровской военной флотилией Украинской советской армии, став ее первым командиром. Затем он служил в Волжско-Каспийской флотилии, командовал отдельной огневой бригадой под Каховкой, потом был командиром бронечастей 6-й армии. В 1941 году находился на административно-хозяйственной работе.