Перед восходом, когда уже достаточно рассветлело, Этта-Эрбе уже не выглядел новой зарей. Скорее горящим вулканом в горной цепи. И над ним висело огромное грозовое облако, непрерывно бьющее молниями вниз, в одну и ту же точку.

— Господин, покров, — Кана отдала ему найденную ткань. Черный шелк скользил в пальцах, и Актаур тут же насытил силой вплетеные в нити заклятья.

— Хади, — позвал он.

Верблюд поднялся и подошел, остановившись рядом с палаткой Ольги. По команде опустился, дал закрепить на себе паланкин.

— Хади, не расплескай воды, помнишь? Не расплескай. Сегодня мы будем идти быстро, но ты все равно должен идти правильно. Понял? Не расплескай воды.

Когда Актаур учил Хади носить паланкин, он часто ставил ему вместо седока стакан воды. И верблюд знал, что если его шкура намокнет, то лакомства ему не дадут. Он быстро научился ходить так, чтобы седока не качало из стороны в сторону. Но напомнить животному команду, слегка подкрепив магией, совсем не мешало.

Приготовления были уже почти закончены. Осталось только пересадить Ольгу из палатки в паланкин, и можно выступать. Но без покрова в этот раз выпускать ее наружу опасно. Актаур и так, как смог, затемнил палатку в магическом фоне, но едва Ольга выйдет, ее сияние сразу станет заметно.

Актаур заглянул в палатку. Ольга сидела, уже одетая по-походному, и быстрыми движениями сшивала два куска черной ткани — те самые обрезки покрова. Ее глаза слегка светились белым, и приглядевшись к ее работе, Актаур понял, что она починила не только ткань, но и каким-то образом умудрилась восстановить вплетенное заклятье.

— Драгоценнейшая, так ты умеешь шить! — восхитился он. — А я уж думал ты можешь только резать, кромсать и колоть.

Закончив последний стежок, Ольга откусила кончик нитки и только после этого ответила.

— Кое-что я все-таки умею, спасибо.

— Эй, эй, я вовсе это имел в виду! Просто я нашел еще один покров. Наденешь?

Отвращение на ее лице было слишком легко заметно, но попытаться стоило.

— Помнишь, я говорил, что ты светишься. И любой, кто может видеть магию, будет видеть тебя. Так вот, покров скроет твое свечение. Будешь выглядеть как обычная женщина. Я… не буду требовать, но все-таки прошу тебя надеть его. Это позволит скрыть тебя до самого Храма.

— Я видела грозу над горами, — она кивнула в сторону Этта-эрбе. — Мы идем прямо туда?

Актаур кивнул.

— Тогда… — она встала с места, подхватила завернутого в платок ребенка и протянула Актауру. — Пусть сегодня он будет с тобой, хорошо? Не хочу, чтобы его отняли и в третий раз. Гоняйся за ними потом.

Актаура окатило теплой волной. Все-таки признала! От избытка чувств он притянул тонкое тело к себе, и накрыл ее губы своими.

Стоило Актауру уйти, как Файсар обеспокоенно завозился в своем гнездышке. Я привычно приложила малыша к груди, чтобы успокоить. И вскоре он уже удовлетворенный снова заснул. От него так сладко пахло молоком и тем особым детским запахом, что я не удержалась и прижалась лицом к крошечному тельцу. Как же я привыкла к нему!

Спать не хотелось, так что я принялась изводить себя размышлениями.

Гроза, прошедшая стороной, казалась какой-то странной. И теперь она зависла над теми горами, куда мы держали путь. Мне из-за этого захотелось чуть больше защиты, чем давали по два куска металла и шелка.

Я попыталась выглянуть наружу, чтобы хоть что-то видеть. Но меня тут же впихнули обратно.

— Господин сказал не выходить!

И глядя на разгорающееся зарево впереди, я даже согласилась с этим. Усевшись рядом с ребенком, я стянула пропотевшие тряпки. Надевать защиту на голое тело я не решилась — все-таки металл, пусть и хорошо отполированный, но если вдруг вопьется? Или того хуже, раскалится?

Кана принесла новую одежду — это оказалось что-то вроде шаровар и рубашки, а сверху полагалось надеть свободный широкий плащ, укрывающий и голову. Похоже, они больше не рискуют одевать меня в покров. Или у них просто больше нет. Надо это срочно исправлять.

У Каны нашлись и иглы и нитки.

Свечей тут не предполагалось, и хотя уже начал заниматься рассвет, все равно было довольно темно.

— Как бы мне это зашить? — поинтересовалась я у сопящего малыша.

Ответа, конечно, не получила. Вздохнула. Присмотрелась к черному шелку бывшего покрова и вспомнила.

У меня же есть магическое зрение! Мое оно или ребенка, стоило проверить, и я еще пристальнее вгляделась в шелк. Перед глазами поплыло, а затем я увидела тонкие прозрачно-зеленые нити, неаккуратно размохрившиеся на месте отрыва.

Я сложила оба куска, стараясь совместить места разрывов, и аккуратно начала сшивать. Да, на ткани будет шов, но зато когда я соединяла ткань, нити вплетенных заклятий сливались воедино, и уже не выглядели так неровно и некрасиво. Магический узор зачарования возвращал свою силу.

И почему только мне раньше не пришло в голову посмотреть, что же такое пытается надеть на меня Актаур? Похоже, эта вещь защищает намного сильнее, чем даже отобранные у культистов бронелифчик с бронеюбкой.

Я как раз делала последние стежки, когда в палатку заглянул Актаур. Он за прошедший час или около того успел построить весь караван и найти новый покров. Который буквально светился зеленой сетью заклятия, стоило на него посмотреть. Сколько же силы он в него влил?

Я даже смутилась. Зачем он так на меня тратится? Хотя понятно зачем. Если я останусь — он надеется на то же самое, что и Дахар с Раузан. Что я засяду дома и буду рожать наследников.

И мысль заиметь ребенка от него уже не казалась такой пугающей. В конце концов он и с приемным ребенком ведет себя как наседка, а что будет с собственными? Меня вообще к детям пустят?

А он тем временем так простодушно удивился тому, что я починила покров, что мне даже стало обидно. И я ответила привычной колкостью. Но он ее пропустил мимо ушей и наконец-то объяснил, зачем на самом деле нужен этот черный мешок.

Мне стало ужасно стыдно за свою глупость у источника. Ну что за дурацкое ребячество, в самом деле? Как будто мне тут нужно что-то доказывать. Он же и вправду пытается исполнить свои слова, а я ему только мешаю!

Надо, наверное, хоть как-то исправиться. Я подхватила ребенка и отдала Актауру. Если сегодня мы вернемся в город, и пророчица сможет вернуть меня домой, то ребенку определенно будет лучше с ним. Да и если нас там будут ждать с распростертыми объятиями — тоже. Я смогу защититься, но вот ребенка защитить — нет. У меня его уже дважды отобрали. И возвращать его в третий раз совсем не хотелось.

В качестве благодарности меня поцеловали! Даже не спросив разрешения. Актаур просто притянул меня к себе и коротко впился в губы, тут же отстранившись, словно ожидая удара.

Вот же я дрянь, так запугала человека.

— Так наденешь? — с надеждой протянул он мне целый покров.

Ну как ему отказать? Я натянула тонкий шелк. И опять удивилась — он совершенно не препятствовал магическому зрению. Так что я спокойно перебралась из палатки, которая снаружи оказалась покрыта сетью заклятия, в паланкин, тоже весь из себя представляющий сплошную сетку, и если я правильно понимаю, то маскировочную.

Сколько ухищрений ради одной меня.

До города оказалось рукой подать — и я так понимаю, Актаур стремился как можно быстрее попасть туда. Вот только чем дальше, тем страшнее мне становилось — что меня там ждет? Смогу ли я вернуться домой? Или мне и вправду придется думать, что делать если я останусь здесь?

Я ведь все равно очень мало знаю об этом мире.

Но город приближался, и все чернее становилась нависшая над ним туча.

Этта-эрбе оказался действительно большим городом. Он располагался на вершине плоской горы, поднимающейся посреди пустыни, как ровный стол, и только узкая дорожка, серпантином обвивающая его, вела наверх.

Хотя до этой дорожки еще надо было добраться — город оказался окружен куполом магической защиты, покрывающим всю гору и часть пустыни вокруг нее. Купол образовывали башни, расположенные на равном расстоянии друг от друга. На ближайшей башне был отчетливо виден человек, сейчас зачарованно глядящий на нависшую над городом тучу.