— За фотографию дадут неплохо, но ученые еще те евреи — пройдет неделя, пока они проверят ее на подлинность, а вот когда я принесу им целое доказательство, хотя бы коготь, то получу в два раз больше! — размышлял он сам с собой. Затем, достав из чехла тактический топор, замахнулся и ударил по когтю. С первого раза, конечно, не вышло, как и со второго… После этого Берет начал лупить по плоти с таким упорством, с каким золотоискатель дробит землю, зная, что под ее тонким слоем запрятан ценный клад.
— Слушай, перестань, а? — устало проговорил Филин. — На душе и так дерьмово, а ты тут расчленением занимаешься, кости рубишь. Знаешь, как противно?
Берет не слышал, видимо, добыча частей монстров увлекла его с головой.
— Товарищ капитан! — послышалось из рации командира. — Срочно сворачивайте операцию! Приближается выброс; ориентировочное время до начала — три минуты!
— Это еще с какого икса?! Почему я узнаю об этом прямо сейчас?! — прорычал Кольчевский в рацию, судорожно оглядываясь по сторонам в поисках укрытия.
— Такое бывает в Зоне, — сказал я. — Есть выбросы, появление которых аппаратура ученых засечь не в состоянии. Они редко происходят, но нам, видимо, так повезло…
— Да все равно уже! Прямо по курсу белый дом, все туда!
Наш отряд беспрекословно приступил к выполнению приказа. Все, кроме одного. Берет в погоне за своим трофеем совсем отошел от реальности, будто в трансе, он продолжал рубить несчастный коготь, раз за разом.
— Да твою мать, Берет, не слышал разговор?! — заорал Моцарт, остановившись.
— Сейчас, немного еще! — наконец отозвался он.
— Ты идиот?! — присоединился Филин. — Одна минута до выброса!
В это время все, кто хотел, уже оказались в укрытии. Мои ребята остались на улице, словно ожидая, что я предприму. А небо все так же оставалось чистым, без единого облачка… Ну конечно! На Большой Земле такое небо хрен увидишь, а в Зоне и подавно, при нормальной погоде, правда, без катаклизмов. А чистое небо всегда ассоциировалось с чем-то диким для здешних мест. Так оно и оказалось, опытные бродяги считали, что такая безоблачность компенсируется скорым выбросом аномальной энергии, причем во много раз сильнее, чем банальные разрядки Зоны.
Филин насильно ухватил за шкирку товарища и потащил его к укрытию, несмотря на то, что тот яростно упирался. Я дал сигнал своим заходить. Понял только Вертухаев и сразу бросился к спасительному зданию. Астрид же застыла на месте и вытаращилась на труп дракона, словно на новую картину. Странно этот дракон на некоторых личностей воздействует. На бегу я схватил девушку за руку и буквально поволок ее в нужное место. А вот и сам выброс. На небе не было бешеных сверканий молний и частых раскатов грома, шифер с крыш не улетал в стратосферу, просто со стороны Барьера на нас с большой скоростью надвигалась стена из желто-лилового дыма, откуда как раз те самые молнии вылетали и врезались в землю.
Ввалившись в дом, я первым делом бросил взгляд на ближайшую комнату, где находился спуск в подвал. Грубо протолкнув Астрид в проход, я убедился, что свои внизу, и только тогда разрешил ей спуститься. Ветер усиливался, волна приближалась. Уже было слышно, как молнии периодически шарахают по дымоходам и деревьям. В момент, когда волна оказалась над нашим домом, я уже был подвале. Здесь же меня застали все прелести нового катаклизма. Голову тут же сковало сильной болью, а ноги схватила судорога. От наплывших ощущений я не знал, куда деться, поэтому единственное, что мог сделать мой организм — это распластаться на полу, издавая мучительные звуки. В помещение потихоньку просачивался странный газ своеобразного цвета. Запах у него был тоже специфический: горелая древесина с примесью озона. Дышать стало трудно, а еще труднее было сохранить сознание в целостности, так как газ полностью обездвижил тело, даже адски болящие ноги онемели, а по телу словно сильный разряд тока пропускали. Так я и остался лежать, пока рассудок окончательно не помутился.
Пришел в себя я уже после окончания выброса. Голова все еще предательски болела, но я хоть мог здраво соображать, что не может не радовать. «Долговцы» тоже бодрствовали и, мало того, — оживлённо о чем-то спорили. Судя по их голосам, можно было сказать одно — все были недовольны.
— … Так, а что ты предлагаешь — вверх лезть?! Валяй, я посмотрю, как ты это осуществишь! — разобрал я голос Клинча.
— Может, ее можно разрядить! В любом случае я не полезу в те траханые катакомбы! — ответил таким же тоном ему Берет.
— А кто тебя спрашивает, боец?! Ты как с командиром вообще разговариваешь?! В дисбат захотел?!
— Виноват, товарищ капитан… — уже тише проговорил Берет.
— После операции лично подойдешь ко мне. Взыскание, и десять процентов от твоей премии улетит слепому псу под хвост! — пригрозил Кольчевский.
— Слушаюсь взыскание…
— Значит так, — начал капитан увидев, что я уже в строю. — Поясняю для тех, кто проспал все интересное. Мы выжили и сохранили мозги на месте, и это хорошо, однако долбанный выброс родил аномалию прямо на выходе из подвала, во-он она трещит наверху, родная, если интересно — полюбуйся. Но не все так печально, как кажется. Глазастый Филин обнаружил заколоченный вход в какое-то подземелье у нас под боком. Раньше его тут не было, возможно, тварь какая прорыла, но не суть. Эта лазейка — наше единственное спасение. Да, опасно туда лезть, но еще опаснее подниматься наверх. Так что выход только один. Ну так что, я популярно разъяснил?
— Вполне… — сказал я.
Нора, подземелье… что-то это мне напоминает, хотя бы даже того червя-землеройку… Тьфу, блин, аж мурашки размером со слона по коже пробегают. Не хотелось бы еще раз с ним повстречаться. Тем не менее, нора была не такой большой, как я предполагал, туда еле человек на четвереньках пролезть сможет. Сама она была около десяти метров в длину и уходила постепенно вниз, где заканчивалась проходом в подозрительно светлое помещение. Вот к нему-то мы и направились.
Я лез замыкающим. Да, Кольчевский был прав насчет твари, судя по неровной поверхности и неаккуратно торчащим корням, здесь поработал какой-нибудь землекоп-мутант очень небольших размеров. Может, это и есть тот обтыканный шипами дракон, только мелкий — детеныш… Твою мать, если они тут потомство разводить будут — начнутся проблемы. Нужно будет генерала озаботить этим делом, после того как принесу ему голову того черныша. Не думаю, что ему захочется смотреть, как у него под носом резвятся древние летающие ящерицы.
Нора вывела нас в длинный коридор, который, скорее всего, служил входом в эти подземные коммуникации. Что странно — стены коридора новые, словно их здесь каждый день чистят с мылом и щеткой. Даже непонятная надпись большими красными буквами: «А-220», и то не облупилась. Вдобавок ко всем красотам в помещении работали лампы дневного освещения.
— Они что, тут от «Электр» энергию черпают? — присвистнул Филин.
— Моцарт, возьми пробу воздуха. — приказал Клинч.
Боец тут же достал диковинный приборчик, напоминающий старый кнопочный телефон размером с ладонь, только вместо антенны у него торчал индикатор, который после нескольких секунд раздумий загорелся желтым цветом.
— Небольшая концентрация озона и пятнадцать процентов неизвестного вещества, которого прибор распознать не может. — доложил Моцарт.
— Ну озон-то понятно — после выброса появился, а что за неизвестное вещество?
— Не знаю, но чем дальше по коридору, тем его концентрация больше.
— Скорее всего — БОВ. Общая команда — надеть маски!
Когда противогазы оказались на голове у каждого из нас, Клинч указал рукой вперед. Мы разобрались по группам и распределились под стенками, ожидая внезапного нападения, но в коридоре никто не шумел, будто все, кроме нас, разом вымерли, и только стук наших сапог нарушал вечную мертвую тишину этого места. Стало не по себе.
Таким образом без происшествий мы дошли до первого поворота. Дальше коридор менялся — появились разветвления, кабинеты… попробуй догадайся теперь, куда идти. К нашему счастью, как раз возле поворота висел листок с надписью: «Схема эвакуации личного состава военно-экспериментальной лаборатории Х1».
