В назначенный день она шла в весовую, нанимала грузчика с тачкой, и отравлялась на вокзал встречать поезд.

За отлитую кринку великолепного меда, весовщик изыска в углу комнатенки место для Наденькиных фляг.

Ее мед покупали охотно, а потому, вскоре, к ней стали обращаться жители соседних сел:

– Надя, помогите наш мед продать. У Вас просто талант – торговать медами.

Надя мед пробовала, и если он ей нравился – соглашалась. Правда, всегда честно предупреждала покупателя:

– Мед хороший, но не с отцовской пасеки.

Покупатель вздыхал, но на покупку соглашался:

– Если Вы, Надя, рекомендуете – нужно брать. Вы в медах эксперт…

Уже давно засерело за окном, совсем скоро рассветет и начнется новый день, а соседки-подруги все еще сидели за столом.

Надежда неторопливо рассказывала, а Анечка слушала, иногда улыбаясь, радуясь за подругу, иногда всхлипывая.

– Вот и вся моя жизнь, подружка. Даже не думала, что кому-то о ней расскажу, Надежда встала и потянулась, так, что хрустнули косточки в плечах.

– Ты не думай, Наденька. Я умею хранить чужие секреты.

– Да я ничего такого и не думаю. Если бы сомневалась в тебе – рта бы не раскрыла. Зато теперь ты знаешь, откуда у меня мед, – Надежда снова усмехнулась:

– Ложись, отдохни. И я пойду, посплю пару часов. В полдень поезд придет, встретить нужно…

Только через девять месяцев китобаза вернулась в Город у Моря.

И снова на причале гремел духовой оркестр.

И снова причал был забит встречающим своих мужчин родственниками.

И снова жители Города запрудили все свободное пространство, включая Потемкинскую лестницу, чтобы увидеть, как огромная китобаза, в сопровождении судов-китобоев, заходит в акваторию порта.

Надежда и Аня не стали брать с собой детей.

Неизвестно, сколько времени придется ждать, пока судно пройдет таможенный досмотр, а мучить малышей под палящим июньским солнцем было бы неправильно и глупо. Их оставили дома, под присмотром соседки-пенсионерки, заслуженной учительницы УССР, «заслужившей» – таки на старости лет крохотную комнатку в коммунальной квартире.

Учительница эта вселилась в коммуналку самой последней.

Уже все комнаты были заняты, уже успели перезнакомиться жильцы, когда управдом привел в квартиру худенькую, крошечную старушку, одетую в коричневое «школьное» платье с кружевным воротничком, с приколотой на груди медалью, благодаря которой соседи и узнали, что эта худенькая крошечная то ли бабушка – то ли подросток и есть Заслуженная Учительница УССР.

В руке старушки был фибровый чемоданчик, а управдом, брезгливо морща нос, нес за нею чучело обезьянки.

Оказавшаяся в это время дома мужская половина жильцов, быстро занесла в комнату учительницы ее мебель: узенькую кровать с «шишечками» по углам спинки, колченогий стул и тумбочку. Больше пожитков у новоселки не было.

Митя и Тоня, приоткрыв рты, заворожено смотрели на обезьянку, не понимая, что это.

Дети – всегда дети. Им все интересно, все любопытно.

Митя и Тоня, устав бегать по длинному коридору коммуналки, подолгу стояли у закрытой двери, ожидая, когда учительница выйдет из комнаты, чтобы хоть одним глазком, через щель приоткрытой двери, увидеть чудную зверушку.

Совсем скоро учительница пригласила любопытных малышей к себе.

Она усаживала детей на кровать, садилась сама посередине, открывала книжку и подолгу читала им сказки и стихи.

На обезьянку можно было только смотреть. Руками ее трогать, а тем более играть с нею, было нельзя.

Надежда и Аня, заметив, куда все чаще стараются улизнуть их дети, поначалу старались их забрать, чтобы не мешали пожилой даме. Но учительница ничего не имела против визитов малышей, улыбаясь, говорила подругам:

– Ну что вы, девочки, я всю жизнь с детьми проработала, мне они только в радость. Пусть сидят себе, а я им книжку почитаю.

Учительница ничего не готовила для себя на коммунальной кухне. У нее не было даже своего столика и примуса.

Через короткое время, Надежда и Аня стали ее «подкармливать», то налив тарелку супа, то занеся в комнату пару котлет с немудреным гарниром.

В первое время учительница отнекивалась, говорила, что ей неудобно «объедать» соседей, что у нее хорошая пенсия и ей вполне хватает на пропитание. Подруги, для того, чтобы пожилая дама не чувствовала себя обязанной, просили ее посидеть с детьми, почитать им, занять ребятню. Обставляя все таким образом, что учительница уже не чувствовала себя нахлебницей.

К ней никто не приходил. У нее никогда не было гостей. О родственниках спрашивать было как-то неудобно. Никто не знал, что случилось в жизни этой женщины, почему она осталась на старости лет одна.

Вот ее-то и попросили присмотреть за детьми, пока матери будут встречать их отцов.

Возвращение из рейса в шестидесятых – это всегда был праздник. И праздник не только для членов семьи моряка, а и для всех друзей и соседей.

Накрывался длинный стол, готовилось огромное количество блюд, закупалось ящиками спиртное. Не позвать соседа "на встречу" – это значит нанести тому чуть ли не кровную обиду. А что уж говорить о соседях по коммуналке, с которыми Александр, муж Нади и Виктор, муж Ани, только – только познакомились.

Виктор не спускал с рук сына, который родился, когда папа был в рейсе. Александр прижимал к груди Митю, успевшего отвыкнуть от отца и немного дичившегося. Женщины бегали в кухню и обратно, меняя тарелки и подавая все новые и новые блюда.

По своим комнатам жены развели уже изрядно охмелевших мужей далеко за полночь.

Через час общими усилиями женской половины коммуналки посуда была вымыта, стулья разнесены, стол сложен и отодвинут к стене.

Можно, наконец-то, лечь в постель и прижаться к любимому мужу, которого не видела почти год, и за которым успела так соскучиться.

Через несколько дней Митю отвезли на хутор к деду.

Надя и Саша хотели побыть вместе, а потому, воспользовавшись предложенными путевками, отправились в Кисловодск, в санаторий.

Мужчины успели проводить своих отпрысков в первый класс перед тем, как снова уйти на промысел.

Загорелый, немного подросший Митя, вышагивал за руку с отцом.

С лица мальчишки не сходила недовольная гримаса.

Он не хотел уезжать с хутора, не хотел расставаться с дедом Костей.

Ему и даром не приснилась какая-то школа.

Что там может быть хорошего? Что интересного?

Намного интереснее ездить на бричке с дедом на пасеку и в сад, валяться в полдень в луговых травах, бегать на речку с Витей и Лизой, ловить рыбу и вытаскивать из нор раков.

Но в конце августа приехали родители и, уже через неделю, отчаянно ревущего и брыкающегося Митю, усадили-таки в поезд и увезли от любимого деда.

Испуганных первоклашек выстроили на линейку у школы.

Где-то там, за их спинами, стояли гордые родители.

Где-то там, в дальнее-далёко убегало беззаботное детство.

Митя, исподлобья, рассматривал своих одноклассников, когда увидел ЕЁ…

Нарядную, в белом передничке, с огромными бантами на кончиках тоненьких рыжих косичек, белокожую и веснушчатую, зеленоглазую Леночку.

Девочку подвела к шеренге первоклашек такая же рыжеволосая женщина. Поставила ее в строй, на свободное место, обернулась к малышам:

– Здравствуйте дети. Я ваша учительница.

О том, что девочку зовут Лена, Митя узнал чуть позже, когда учительница отвела всех в класс, рассадила за парты и стала вызывать каждого по имени, чтобы познакомиться самой и дать возможность детям услышать, как кого зовут.

Митя то поглядывал заинтересованно на Леночку, то, с явной неприязнью смотрел на мальчишку, которого учительница посадила за парту рядом с ней.

После первой же перемены, Митя, со своим портфелем, перебрался за парту к Леночке, оттолкнув ее соседа и сбросив на пол его пенал.

Учительница, вошедшая в класс через пару минут, увидевшая самовольно пересевшего мальчишку, не сказала ничего, только улыбнулась едва заметно и оставила детей в покое.