***
AURORA — Under The Water
Когда Оливер вернулся домой, его стали еще сильнее тревожить мысли касательно Лексы. Хотелось как можно быстрее рассказать про все девушке, чтобы расставить все точки над «ё». Может, стоить позвонить ей? К тому же, по телефону куда легче будет все объяснить. Лекса когда-то давала свой домашний номер для особых случаев.
— Пап, ты дома? — позвал Оливер, стаскивая с себя старую отцовскую куртку. — Дома, — раздался сухой ответ Йоханесса.
Расмуссен обреченно вздохнул, понимая, что просить совета даже у собственного отца бесполезно. Парень сжал губы, искренне скучая по тем временам, когда все было в разы проще, и когда можно было, ничего не боясь, просто подойти к папе и попросить у него помощи.
Оливер приоткрыл дверь в комнату отцу, чтобы посмотреть, чем он занят и в каком вообще состоянии. Йоханесс сидел на полу и кидался рваными клочками бумаги, которые валялись уже по всему полу, в стену напротив. Возле Ольсена стояли пустые бутылки пива, которые мужчина все никак не хотел выкинуть. Или не мог.
— Ты чего-то хотел? — сиплым голосом спросил Йоханесс, заметив на внимательный взгляд Оливера.
— Пап... — замешкался парень. — Как ты себя чувствуешь?
— Отлично, — Ольсен отвел взгляд. Оба знали, что он сейчас соврал. — А ты как?
Как дела в школе?
— Со школой... Временные проблемы. Я все исправлю, — тихо ответил Расмуссен. — Тебе нужна помощь? — вяло спросил мужчина. Олли сжал губы, понимая, что на самом деле глупо ждать какую-то помощь от отца. Ему, вероятнее всего, давно плевать на сына.
Нет, стоп! Как Оливер мог допустить такие мысли в своей голове? Он ведь всегда спорил с Эльфридой, когда разговор заходил про отца, потому что она и дядя Гловер были слишком категоричны по отношению к Йоханессу. Расмуссен знал куда лучше всех остальных настоящего мужчину, который собственными руками воспитал маленького сына, хотя на момент становления отцом Йенсу было всего двадцать лет. Он мог отдать Олли в приют, но не попытался избежать ответственности, как это сделала мать. Конечно, участие в воспитании принимали и родители, но Оливер прекрасно знал, сколько всего пришлось пройти Йоханессу, так как его мать и отец в упор не хотели принимать внука и обвиняли сына в беспечности и наивности. Парень знал, что Йенсу пришлось бросить мечты о том, что он сможет заниматься любимым делом. Вивьен и Ульрик никогда не поддерживали странную одержимость своего сына рисованием и его мечты о работе в этой сфере, поэтому после появления Оливера решили поставить Йенса перед выбором: или он становится художником, но избавляется от мальчика, или оставляет своего сына, но идет учиться на киномеханика. Оливер знал, что Ольсен, несмотря ни на что, хороший человек. Просто сейчас в его жизни возникли определенные трудности. Йоханесс никогда себя так раньше не вел, так что парень понимал, что случилось что-то очень серьезное, просто Ольсен не мог обо всем рассказать.
— Я справлюсь, пап. Не волнуйся, — Олли мягко улыбнулся.
— Как скажешь, — Йенс тяжело вздохнул.
Расмуссен прикусил губу и вышел из комнаты. Легче от этого разговора ничерта не стало, но зато парень окончательно решил рассказать все Лексе, чтобы потом не терзать девушку своим странным поведением и не мучить ее и не без того забитую мыслями голову. Оливер набрал номер Ричардсон, предварительно обыскав всю свою комнату, чтобы найти бумажку с цифрами.
— Алло? — ответил теплый женский голос.
— З-здр-равст-твуйте, — действительно, а с чего Оливер вообще взял, что ему ответит именно Лекса? — М-можн-но м-мне Л-лексу?
— А кто ее спрашивает? — с нотками интереса в голосе спросила женщина. Она издевается?
— Ол-ливер Рас-см-муссен, ее др-руг, — попытался нормально ответить парень, но вышло как обычно. Ему очень повезет, если незнакомка что-нибудь поймет.
— Не волнуйся ты так, Оливер Расмуссен, — хихикнула женщина. — Сейчас позову.
Оливер висел на телефоне, наверное, минут десять. Парень уже было подумал, что про него забыли, а значит, сегодня у него не выйдет услышать голос Алексии. Расмуссен уже хотел было положить трубку, но услышал девушку.
— Привет, Олли. Что-то случилось? — Лекса говорила тихо и, кажется, как-то даже устало.
— Привет. Т-ты... ты в порядке? — тихо отозвался Оливер, кусая губы.
— Да. Просто небольшая ссора с папой. Ничего серьезного.
Ну вот, теперь оказывается, что у Лексы опять проблемы с отцом, хотя, кажется, они и не прекращались. Оливер отвратительный человек, если хочет прямо сейчас подлить в огонь масла. Но с другой стороны, что вообще такого в этой новости?
— Что там у тебя? Давай быстрее.
— Лекса, ты только не сердись, — Оливер тяжело вздохнул, — но я начал вс-всвстречаться с Молли.
Ричардсон на некоторое время замолчала. Оливер испугался, что от неожиданности с Лексой что-то случилось. Может, она потеряла дар речи?
— Я рада за вас, Олли. Кажется, между вами давно уже проскочила искра. Не забудь позвать меня на вашу свадьбу, — засмеялась девушка. Ее голос был таким ярким и счастливым, что Расмуссену стало не по себе.
— Ты правда рада?..
— Конечно, ты же мой лучший друг. Я буду рада, если Молли сделает тебя счастливым, — так же воодушевленно произнесла Лекса.
— С-спасибо, Лекса, — прошептал Оливер.
— Не за что, мальчик. Будь счастлив. А сейчас, если ты не против, я пойду? Маме нужно помочь. — Конечно.
***
Гречка — Люби меня, люби
Лекса грубо бросила телефонную трубку на место и с силой хлопнула открывшейся дверью шкафчика. Хотелось кричать или вытащить ту привлекательную пушку из папиного кармана и застрелить кого-нибудь. А лучше все сразу.
— Лекса, что случилось? — обеспокоенно спросила мать, войдя в гостиную.
— Ничего, мама! — выкрикнула Алексия в ответ. — Ничего, отстаньте все от меня!
Девушка быстрым шагом направилась на второй этаж в свою комнату под печальный взгляд своей матери. Анджелль видела в дочери своего мужа, импульсивного, эмоционального, но такого несчастного и нуждающегося в любви и поддержке. Но Лекса, так же как и Эрик, никогда не признается в том, что чувствует себя одиноко. Девушка никогда не принимала помощь от матери, не подпуская ее к себе. Зато с отцом у Лексы были совсем неплохие отношения, в конце концов, у них много общего, только вот как вбить в голову Эрику, что отец и дочь вполне могут помочь друг другу? Хотя бы попытаться.
Но сейчас Лекса чувствовала себя брошенным человеком, никому ненужным и совершенно бесполезным, тем, кто никогда не найдет свое предназначение в жизни и не встретит того, кому сможет доверять все свои секреты и мысли.
Девушка не нужна была своему родному отцу, а даже если и нужна, то работа для него все равно всегда будет на первом месте. Лекса буквально мечтала о тех беззаботных днях, когда могла прижаться к его груди, вдыхая такой привычный запах табака, кедра и вина, и стоять так долго-долго, чувствуя целебную силу объятий. Но отец Алексии всегда отличался от других людей и явно не мог быть описан словом «нормальный». Были дни, когда папа запирался в кабинете, что мама объясняла или тем, что Эрику плохо, или тем, что он занят. Тогда Лекса постоянно кружила возле двери, ведущей в кабинет, надеясь, что папа выйдет к ужину, но он не выходил. Были дни, когда Эрик не появлялся дома вообще. Иногда такие дни объединялись в целые недели. Девушка плохо спала ночами и волновалась о человеке, которого считала самым дорогим в своей жизни, постоянно спрашивала маму о нем. Анджелль клялась, что папа в порядке, но по тусклым печальным глазам Лекса всегда понимала, что женщина сама не верит в то, что говорит.
Ричардсон никогда не могла понять, о чем думает отец, что творится в его голове и душе, что он чувствует. Эрик всегда казался слишком сложной загадкой, в то время как Лекса мечтала о доверительных отношениях и о том, как будет обмениваться секретами с папой. Девушка была в шоке, когда узнала, что Эрик — гангстер, но честно говоря, она подозревала то, что папа не совсем бизнесмен. Трудно осознавать, что твой отец убивает людей и занимается другим криминалом, но даже это Лекса смогла ему бы простить, если бы Эрик не начал выстраивать стены после того, как дочь обо всем узнала, а просто сел бы поговорить.
