Еще он не станет мужем, заслуживающим своей прекрасной жены, хотя бы по той причине, что тратил свое свободное время не на Анджелль, на связи с посторонними людьми, которые ни коем образом не касались его семьи. Но что мог поделать со всем этим Ричардсон? Возможно, это всего лишь жалкие попытки избежать привязанностей.
Все внутри как-то слишком странно отреагировало на то, что Эрик вспомнил про свои связи с мужчинами. Ричардсон всегда мог прибегнуть к помощи Йоханесса, который ни в коем случае не мог отказать гангстеру, потому что был ему должен. Но на сегодня единственным желанием Эрика было просто ощутить себя не таким одиноким и холодным.
***
Melanie Martinez — Pity Party
Вокруг ощущался самый настоящий праздник, но было в этой атмосфере что-то неправильное и даже пугающее. Оливер постоянно оборачивался и осматривал просторную комнату в светлых тонах, пытаясь наконец понять, что именно его пугает. Но, кажется, это был обычный день рождения обычной девочки.
По комнате были развешаны белые, розовые и голубые шарики, перевязанные золотистой ленточкой. В углу была срыта куча подарков в красивых упаковках.
За праздничным столом, накрытой белой в цветочек скатертью, сидели гости. Хозяйка дома и ее дочь хорошо поработали над тем, чтобы стол выглядел красиво и достойно, весь заставленный всякими яствами.
Олли сидел рядом с Молли, чувствуя себя крайне неловко в этой компании, потому что, кажется, в доме собрались исключительно родственники именинницы и Расмуссен, который совершенно сюда не вписывался. Фостер, однако, поняла сразу, как чувствует себя парень, поэтому старалась быть как можно более дружелюбной и гостеприимной, не забывая уделять время своему особенному гостю, а так же ухаживая за ним.
Время шло. В комнату внесли праздничный торт, красивый, большой, щедро облитый глазурью и украшенный клубникой. Оливеру показалось, что он очень подходит Молли, которая выглядела очень счастливой и милой, особенно в этом платье с широкой юбкой до колена и кружевными рукавами. Ее волосы были распущены, поэтому блестящие локоны постоянно парили в воздухе, так как девочка постоянно носилась по дому. На ее красивых тоненьких ножках были надеты белые гольфы, перевязанные бантиком, а на ступах — новые туфельки. А главное, Молли широко улыбалась, выслушивая комплименты в свой адрес. И Оливер не мог поспорить с тем, что девочке ужасно шла улыбка.
После того, как Расмуссен запихал в себя последнюю ложку своего куска торта, Молли схватила его за руку и потащила к выходу из дома.
— Мам, мы пойдем погуляем, — громко провозгласила девушка, на что женщина согласно кивнула головой и продолжила заниматься своими делами.
Оливер рассеянно наблюдал за тем, как легко и быстро Молли застегивает пуговички на своем легком пальто, в то время как сам он медленно завязывал шнурки на своих старых потрепанных ботинках.
— Куда мы, Молли? — тихо спросил Оливер.
— Не бойся, — хихикнула Фостер. — Я просто покажу тебе наш садик. Ну не сидеть нам со взрослыми до конца вечера, правда?
Оливер вяло кивнул головой, после чего без особого желания потащился на улицу вслед за Молли. Руки и ноги неприятно продувало холодным ветром, потому что денег на новую теплую одежду теперь уже точно было невозможно отыскать. Но Расмуссен уже в целом привык гулять по улице в холод, жаль, что его тело до сих пор не приспособилось к низким температурам, ветру и дождю. Зато Фостер вприпрыжку бежала куда-то вперед, не давая Олли возможности разглядеть хоть что-нибудь вокруг него, уже прикрытое вечерними сумерками. Наконец, девушка остановилась возле качели, на которую тут же и плюхнулась, широко улыбаясь и радуясь, словно маленький ребенок новой игрушке.
— Тебе так сильно захотелось покачаться на качели? — недоуменно спросил Оливер.
— Да! Покачай меня, Олли, пожа-а-алуйста!
Молли сделала большие умоляющие глаза и выпучила губу, отчего стала еще больше похожа на ребенка, который теперь старательно выпрашивал новую игрушку. Расмуссен тяжело вздохнул, понимая, что не может отказать этим изумрудным глазам, поэтому подошел к качели и легонько толкнул ее вверх, постепенно раскачивая все сильнее и сильнее, при этом мягко соприкасаясь с Молли. Девушка весело хихикала и болтала ногами, рассекая вечерний свежий воздух. Оливер широко улыбался, наблюдая за счастливой Молли, чувствуя, как по груди распространяется приятное тепло. Девочка казалась такой беззаботной, что совсем было не похоже на ее привычное состояние, когда Молли словно пыталась спрятаться от окружающих в своем мирке. Фостер безумно шли искорки в глазах, и счастливая улыбка, и заливистый смех, и уверенность в себе, и ощущение того, что она кому-то нужна. Кажется, Оливер даже мог его ей подарить, потому что правда очень хотел помочь Молли стать этой самой счастливой девочкой, а не несчастным замкнутым ребенком.
Но что-то в груди больно кольнуло, когда Оливер вспомнил Лексу. Может быть, Расмуссену показалась, и он просто накручивает себя, но девушка, как только Олли сказал, что идет на день рождения к Молли, сразу же изменилась в лице. Парень был почти уверен, что Ричардсон внезапно решила уйти из его дома именно по той причине, что совсем не обрадовалась неожиданным новостям. Возможно ли такое, что Лекса ревнует? Но, кажется, Оливер уже успел доказать, что, несмотря на присутствие Молли в своей жизни, все равно всегда будет помнить про свою лучшую подругу. Сейчас в его душе расцветала надежда на то, что его первая влюбленность может оказаться взаимной, потому что Фостер относилась к Оливеру по-особенному, явно уже не считая его чужим человеком. Почему бы Лексе, как настоящему другу, не поддержать Олли и не дать ему какой-нибудь совет? Зачем она продолжает строить из себя обиженного на весь мир несчастного ребенка? Это ведь глупо! Только, если Лекса сама не... Черт, что за глупости лезут в голову? Нет, это просто исключено! Ричардсон для Оливера словно сестра, а сестра не может влюбиться в своего брата.
— Останови качели, пожалуйста, — попросила Молли.
Оливер тут же покорно подчинился и остановил качели. Фостер резко поменялась в лице, став более серьезной и, кажется, взволнованной чем-то. Молли неуверенно дотронулась до руки Расмуссена и подняла на него блестящие изумрудные глаза.
— Я хотела написать тебе письмо, но потом решила, что говорить о таких вещах в письмах очень глупо, — тихо произнесла Фостер.
Оливер испуганно хлопал глазами, боясь совершить лишнее движение или сказать какую-нибудь глупость. Он почувствовал неуверенность Молли и все же решил что-нибудь предпринять, поэтому осторожно взял Фостер за руку, широко улыбнувшись ей. Оливер не понимал, откуда в нем взялось столько смелости, но также он ощущал, как его беспорядочно трясет, как быстро бьется сердце в груди и как сильно хочется убежать домой и спрятаться под одеялом. Олли слабак.
— Ты мне нравишься, Олли, — прошептала Молли, опустив голову вниз. — А т-ты мне, Молли, — сразу ответил Оливер сиплым голосом.
Девушка тут же вырвала свою кисть из руки Расмуссена, вскочила с качели и крепко прижалась к мальчику. Оливер осторожно обнял ее в ответ, поглаживая большими руками спину Молли. Только сейчас он понял, какой маленькой казалась Фостер рядом с ним. Их разница в росте почему-то даже развеселила Оливера и заставила его улыбаться. Но на душе все равно скребли кошки. Расмуссен невольно задумался о том, какой будет реакция Лексы. Парень знал, что все определенно пойдет не так. Ему уже приходилось выбирать между Лексой и Молли. И если в прошлый раз Фостер смогла принять решение Оливера, то в этот раз, вероятнее всего, Ричардсон не сможет.
— Мы теперь будем вместе? — все еще шепотом спросила девочка.
— Д-да, — если Лекса, в конце концов, не захочет понять Олли, то разве может он считать ее своей подругой? Расмуссен просто хочет быть счастливым.
