Apocalyptica ft Three Days Grace — I Don't Care

Ольсен невольно прищурился, заметив на шее Ричардсона то, что, определенно, не хотел бы видеть. Да, возможно, в какой-нибудь параллельной вселенной, где Йоханесс и Эрик — счастливая пара, подобные вещи были бы чем-то нормальным, но не в этой. Художник, почувствовав, как сердце в груди замерло, нацепил на нос очки, и с ужасом уставился на гангстера, который неровными и слишком резкими движениями расставлял свалившиеся на столик бокалы.

— Что ты… на меня та-а-ак смотри-и-ишь? — медленно произнес Ричардсон, выпрямляясь.

— Нет, ничего, — покачал головой Ольсен, прекрасно понимая, что Эрик не слепой.

Мафиози отпихнул от шкафа Йоханесса и достал оттуда маленькое зеркальце, после чего прищурился, внимательно разглядывая свое отражение в нем. Вероятнее всего, для такого человека очень важна своя внешность. Это не трудно понять, учитывая то, что Ричардсон пользуется косметикой, пытаясь запрятать от окружающих любопытных взглядов свои недостатки (которые, к слову, Ольсен считал потрясающими).

Художник прикусил губу, внимательно наблюдая за тем, как изменяется выражение лица Эрика. Вот он сосредоточен и спокоен, разглядывая свое лицо, поправляя лохматые локоны волос, стирая пальцами остатки помады с губ и пытаясь стряхнуть пудру. Зеркало чуть опустилось вниз, после чего Ричардсон рукой провел по своей шее. В его глазах можно было прочитать нотки искреннего ужаса и недоумения, но всего через пару секунд эти эмоции полностью стерлись оттуда, оставив место для разгорающихся огоньков злости.

— Это что? — тихо шепчет Эрик, не поворачиваясь к Йоханессу лицом. Но Ольсен видит, как крепко сжимает гангстер в своих руках зеркало.

Художник молчит, пытаясь подобрать слова в свое оправдание, прекрасно понимая, что чертовски виноват.

— Йоханесс Ольсен, ты настолько бесполезен, что не можешь понять, что тебе дозволено, а что нет? — Ричардсон все еще не кричит, но медленно растягивает слоги. Мужчина знает, что это всего лишь затишье перед бурей. — Прости, я не рассчита-

Художник не успевает договорить, потому что остается прерванным громким звуком разбившегося стекла. У Эрика в руках больше не было зеркала, зато весь пол был усыпан блестящими осколками.

— Chepeccato ⁰ ! — скрипучим голосом произнес гангстер.

Теперь Ричардсон смотрит прямо на Ольсена так холодно, что по спине Йенса стайкой пробегают мурашки, но в бирюзовых глазах разгорается самый настоящий пожар.

— МНЕ ВСЕ РАВНО, ЧТО ТЫ ТАМ НЕ РАССЧИТАЛ! ТЫ ДОЛЖЕН БЫЛ ЭТО КОНТРОЛИРОВАТЬ! — наконец, срывается на крик Эрик, после чего резко замолкает, совершая быстрые движения грудной клеткой, учащенно вдыхая и выдыхая воздух. Гангстер пальцами рыщет по карманам своего пиджака, но, видимо, не находит там то, что искал, что, безусловно, безумно его злит.

Он не в порядке, он определенно не в порядке. Обычные люди не реагируют так на засос. Йоханесс признавал, что он виноват, очень виноват, потому что действительно увлекся. Эрика в его гневе мужчина винить не мог, так как Ричардсон — гениальный падший ангел, который по своей природе не может не быть немного сумасшедшим.

— Sei un vile niente ⁰ ! Jamook ⁰ ! — прошипел мафиози, крепко закрыв глаза, так, что его веки подрагивали от напряжения. — Ты все делаешь не так. Ты пересекаешь границу. Non fai parte della mia vita. Non voglio che tu ne faccia parte ⁰ . Ненавижу каждое твоё прикосновение, они напоминают мне…

Эрик резко перестал говорить и открыл глаза, беспомощно разглядывая Ольсена, словно ребенок, потерявший свою мать в толпе. Его внутренний огонь тут же потух. Художник продолжил впитывать в себя каждое движение мафиози, пытаясь найти хоть какое-нибудь объяснение странному поведению Ричардсона. О чем напоминают ему прикосновения?

— Я ненавижу тебя, — тяжело выдыхает гангстер. — Я так сильно ненавижу тебя, — чуть громче и увереннее продолжает Эрик. — Oh, sì, ti odio così tanto ⁰ ! — он вновь срывается на крик, который перебивается маниакальным смехом. — Эта ненависть доставляет мне столько удовольствия! Ты знаешь, как приятно ненавидеть? Ненавидеть, а не любить! Любовь — это мерзкое чувство, убивающее в человеке человека, а ненависть… Oh, dolce odio, quanto sei bella ⁰ !

Йоханесс видит, как с глаз Ричардсона брызгают слезы, и не понимает, плачет ли он от своего ненормального смеха или действительно чувствует удушающее отчаяние. Художник закрывает все свои тяжелые мысли на замочек, пытаясь сосредоточиться на том, как помочь Эрику, разразившемуся в истерике, который закрыл руками лицо и продолжал то ли смеяться, то ли рыдать. Ольсен старался расчистить носком ботинка себе проход к гангстеру, раздвигая по сторонам осколки. Кажется, Эрик принимал какие-то лекарства? Может быть, художник мог помочь их найти? Когда Ольсен почти уже мог прикоснуться рукой к Эрику, гангстер резко замолк и схватил со стола огромное яблоко, отпрыгнув на расстояние от Йоханесса.

— Не смей ко мне приближаться. Мы не друзья, чтобы я позволял тебе помочь справиться со своими эмоциями, — мрачно произнес Ричардсон.

— Ты задыхался!

— Даже если я буду умирать — это будет не твое дело.

Мужчина чуть пошатнулся и едва не упал назад, поэтому сделал небольшой шаг вперед, что жутко не понравилось Эрику.

— Никогда не пытайся мне помочь, слышишь? Никогда.

— Лучше умереть, чем принять мою помощь? — зло фыркает Йоханесс, делая еще один шаг вперед, надеясь, что Ричардсон не обратит на это внимания.

Однако это действие стало роковым, потому что гангстер, тщательно спланировав силу и траекторию, бросил яблоко и попал прямо в Йенса, после чего перепрыгнул через кофейный столик и резким движением припечатал художника к стенке. Ольсен стиснул зубы, пытаясь выбраться, схватив гангстера за запястья и потянув его руки в сторону. Эрик был меньше, но с каким напором и с какой агрессией мафиози пытался вырваться.

— Да, Ольсен, лучше умереть, — проскрипел Ричардсон.

Гангстер, обратив все внимание Йоханесса на свои руки, чуть ослабив сопротивление, ударил мужчину по животу коленкой, на что художник болезненной простонал и тут же отпустил Эрика. Ричардсон на слегка шатающихся от опьянения ногах попытался развернуться и убежать, но художник мертвой хваткой вцепился в штанину мафиози, повалив его вместе с собой на пол.

Ольсен оказался над гангстером, тем самым удостоившись великой чести наблюдать за разгневанным выражением лица Эрика. Но гангстер почему-то перестал сопротивляться и просто молча наблюдал за Йоханессом, словно ожидая от него каких-либо действий. Художник же в свою очередь не мог оторвать взгляда от пухлых губ Ричардсона.

— Я говорил тебе, что ты мерзкий? — хрипло рассмеялся мафиози. — Ты никто.

Грязное отвратительное отродье, которое не должно было появляться на свет. Меня тошнит, когда я вижу тебя, figlio di puttana ⁰ . У тебя нет ни свободы, ни чести. Ты всего лишь одна из моих многочисленных шлюх, Йоханесс Ольсен. Prostituta sporca. Tu appartieni a me, la tua vita mi appartiene. Non puoi andare contro la mia volontà ⁰ .

Ольсен рыкнул, словно разъяренный зверь, после чего впился грубым поцелуем в мягкие губы Эрика. Возможно, это совершенно неправильно: ласкать рот того, кто называет тебя своей шлюхой, но Йоханесс ничего не мог поделать со своими безумными желаниями. Художник кусал губы Ричардсона до крови, мял его бока до синяков, сильно прижимал его к полу, прекрасно зная, что именно этого и хотел Эрик.