Он всё никак не мог забыть о странном сне. Йоханесс долгое время видел по ночам своих родителей после их смерти, но после переезда из Дании это прошло. В Детройте началась новая жизнь, а вместе с ней все старые переживания перестали так сильно терзать сердце Ольсена. Но что случилось в этот раз? Почему разум решил вспомнить погибших отца и мать?
А сколько непонятного бреда затесалось во сне? Причем тут черти, свадьба, змеи, лилии? Йоханессу не нравились такие видения, которые заставляли его паниковать и переживать. А причём тут Ида, собственно говоря? Эту падшую женщину Йенс не видел уже около десятка лет и, может быть, даже чуть больше.
Но больше всего мужчину интересовал Эрик, которым отчего-то так сильно был увлечён разум, причём на каком-то странном болезненном уровне. Что вообще такого в этом Ричардсоне? Ольсен даже не знал, что представлял из себя этот загадочный человек с бирюзовыми глазами и низким голосом, так почему тогда Йенс так часто думал о гангстере?
Плевать! Больше никакой мафии в жизни Йоханесса!
Нужно было срочно забыться, забить голову какой-нибудь ерундой, найти себе задание, причём такое, чтобы больше никогда и не при каких обстоятельствах не вспоминать блестящие большие глаза Эрика, видящие и замечающие всё вокруг, бледные губы, нежную кожу, руки, которые хочется держать… достаточно! Йенс быстро подскочил со своего места, свернул рисунок на несколько частей и запихал его в карман брюк, после чего бросился в прихожую, чтобы поспешно натянуть старенькую куртку и обуться.
— Пап, ты куда? — озадаченно спросил Оливер, выползая из своей маленькой комнаты.
— По делам, — грубо отрезал Ольсен.
— А как же тётя Эльфрида?
— Обойдётся!
Мужчина быстро выскочил на улицу, надеясь, что свежий воздух поможет привести в нормальное состояние бурлящую в венах кровь. Он не понимал, совершенно искренне и безнадёжно не понимал себя, запутавшись в пучинах собственного сознания, не чувствуя даже почвы своих желаний, мечтая об одном: о душевном спокойствии, которое так давно не появлялось.
IAMX — look outside
На улице сегодня царила какая-то странная атмосфера. Люди прятались по своим домам, боязливо выглядывая из окон, чтобы увидеть что-то. Соседские дети собирались небольшими стайками возле стекла, с интересом выглядывая наружу. Самые смелые из них пытались открыть окно, чтобы высунуть голову, что определённо могло увеличить обзор. Но вот появилась женщина со скалкой в руках, которая громко крикнула на детей, тем самым отпугнув их обратно в комнату. Однако спустя несколько минут, когда родительница вновь ушла вовнутрь дома по своим делам, непоседливые ребята опять полезли узнавать, что происходит на улице.
А на не самом безопасном участке города сегодня действительно было особенно неспокойно. Из-за поворота доносились человеческие крики и, кажется, Йоханесс даже слышал выстрелы. На самом деле, недовольная мать была права, когда загнала своё чадо подальше от неприятностей, но Ольсен, который раньше никогда не считал себя любопытным, понял, что ему действительно очень нужно узнать, что происходит.
Мужчина, решив, что терять ему уже, по сути, нечего, направился к источнику громких звуков.
— Мышка сама собирается прыгнуть в ловушку кота? — произнёс кто-то снизу скрипучим голосом. Возле кустов сидел улыбающийся человек в лохмотьях. Йоханесс невольно скривился, догадываясь, что за человек этот незнакомец. На длинных худых руках, прикрытых тоненькой кофтой, красовались шрамы от шприцов. — Чувак, возле дома Дэвисов дежурит мафия. Попадёшься им под руку — пожалеешь.
— А чего ты тогда не прячешься? — фыркнул Йоханесс, повернувшись в сторону предполагаемого нахождения мафии.
— Они мои друзья, на самом деле. Зачем "Нации розы" трогать своих друзей? — человек хрипло рассмеялся самым омерзительным смехом из всех, которые только могла создать природа. Спустя пару секунд существо возле куста громко раскашлялось, а Йенс сделал несколько больших шагов в сторону, сморщившись от неприятного запаха, исходящего от наркомана.
Ольсен видел этого паренька раньше. Кажется, он по жизни вёл себя крайне странно и даже в какой-то степени противно. Но, как бы грустно это не звучало, мужчина привык, что все его соседи не отличались особой человечностью и адекватностью, сочетая в себе целый букет вредных человеческих привычек и дурных черт характера.
Однако внезапно пришло осознание. Парень говорил про «Нацию розу» или у Йоханесса уже начался конкретный сдвиг по фазе, включающий в себя звуковые галлюцинации и идиотские сны, в которых случайно или же специально, но независимо и обязательно появлялся Эрик?
— «Нация розы»? — переспорил Йоханесс, окинув взглядом своего вечно обдолбанного соседа.
— Да-а-а, — протянул парень. — Не слышал о такой? Ты странный, чувак, — выслушивать такое замечание от наркомана было не совсем правильно. Но, кажется, сам Дейтройт рушил представление о «правильном». Каждый второй житель городка отличался особенным способом саморазрушения, мерзкой зависимостью, мразотным характером. Вероятнее всего, Йенс тоже медленно, но верно начинал вписываться в атмосферу грязи и разврата, находя себя вдохновлённым гангстерской ухмылкой. — В Детройте «Нацию розы» знают все, а каждый пятый житель города пострадал от её руки или задолжал Ричардсону кругленькую сумму.
Опять Ричардсон. Чёрт. Эрик был похож на огромного ядовитого паука, который плёл красивую паутину вокруг города, благоухающую и липкую, яркую и привлекательную, обойти которую стороной было крайне трудно. Хотелось прикоснуться к переливающимся ниточкам, провести по ним рукой, повиснуть и стать жертвой. Может, быть мошкой, ожидающей смерти от лап паука, не так уж и плохо. Видимо, именно так думал каждый пятый житель Детройта. Выходит, Йоханесс ничем не отличается от других, никак не выделяется. Эрик вряд ли когда-нибудь сможет запомнить имя очередного клиента. Но ведь Ольсену не нужно внимание гангстера, верно?
— Ричардсон? — тихо произнёс Йоханесс, словно боялся, что обладатель этой фамилии тут же окажется перед мужчиной с револьвером в руках. — Ага. Эрик Ричардсон. Он ненормальный. Говорят, он с детства умеет обращаться с оружием. Даже полиция у него на коротком поводке, потому что он – бездушная жестокая машина, если быть честным. Но героин они перевозят зашибенный, так что мне похуй, — парень расплылся в широкой улыбке, даже слегка прикрыв глаза от внезапной радости.
— Заебись, — тяжело вздохнул Ольсен, думая о том, знал ли Гловер, на что способен Эрик, когда решился подписать смертоносный договор.
В голове загорелась лишь одна мысль: пора бежать. Нет, не от странного наркомана, а вообще из этого города, в котором прятаться от мафии было просто-напросто бесполезно, потому что рано или поздно тебя втянет в этот круговорот бездушия, после чего вырываться будет уже бесполезно, да и захочется ли? Пока Йоханесс ещё способен адекватно мыслить, пока сам не утонул в болоте, нужно бежать. Взять у Гловера денег в долг и уехать на самом первом поезде, а потом выслать всё брату по почте.
— Кстати, я Энтони Купер, — приветливым тоном произнёс новый знакомый киномеханика.
— Йоханесс Ольсен, — буркнул себе под нос мужчина.
— Я всегда знал, что ты не местный, — радостно отозвался Энтони.
— Замечательно. Ты охуительный молодец, прямо умница, Тони, — язвительно проскрипел Йенс. — Однако извини, мистер Пиздец-Какой-Умный, мне пора валить.
— Мы ещё увидимся?
— Обязательно, Тони, — с нескрываемым сарказмом в голосе ответил Ольсен, уже направляясь в сторону дома Дэвисов, на который происходило нападение американскими гангстерами.
Halsey — Sorry
За поворотом находился небольшой деревянный домик. Он не мог похвастаться красивой отделкой, дорогими материалами, но можно было заметить, что хозяева следят за своим жильем. Однако понадобится ли им убежище от внешних непогод в дальнейшем? Возле крыльца стояла дорогая тонированная машина, внутри которой в развалку сидел водитель, покуривая папиросу. Около самого дома находилось трое гангстеров в шляпах с широкими полями и в длинных чёрных плащах. Одного из них Йоханесс узнал сразу: Кристиан, человек, который восхищённым взглядом рассматривал Эрика и ревниво ограждал его от Йенса.
