Закончив со сборами, парень пошёл на кладбище. Положил цветы на могильную плиту, на которой был изображён портрет красивой молодой девушки и выбита надпись: «Диана Делина (2104–2121) – любимая дочь, внучка, подруга». Рома оглядел территорию всего кладбища, заполненную могилами, и вздрогнул от собственных мыслей.

Дома, лёжа в кровати, Рома не мог заснуть, в голове роились тысячи мыслей. Когда они найдут новый дом? До какой звёздной системы смогут долететь земляне? И смогут ли вообще? Рома встал и стал расхаживать по комнате. Он осмотрел своё пристанище, с которым ему предстояло на следующий день расстаться: аскетично обставленную комнату, компьютерный стол, лампу, кресло на колёсах, кровать, шкаф для одежды. Такие простые предметы, они могли многое сказать о своём владельце.

Это были предметы человека, не сидящего на одном месте. Чужие вещи – он не мог ими распоряжаться, это была собственность арендодателя. С самого начала заселения само собой разумелось, что они с отцом не останутся здесь навсегда, потому что это была съёмная квартира. И те папины месячной давности намёки, которые теперь нашли объяснение, лишь подтверждали это. Всё совпало, они покидали эту квартиру. И покидали Землю. Оседлый образ жизни оставался в прошлом. Начинался кочевой. 19 июля – его последняя ночь на Земле. Он лёг на кровать, ещё некоторое время поворочался и провалился в беспокойный сон.

Сработал будильник. Рома схватил его, и, что есть сил, швырнул в стену. Будильник, оранжевый, как апельсин, был сделан в форме баскетбольного мяча. Этот шар нужно было кинуть в стену, чтобы он перестал звенеть. Злой спросонья, Рома пошёл в ванную. Свет не включил – не любил яркого света после сна, умылся, почистил зубы пальцем, выдавив на него шарик зубной пасты. Они с отцом позавтракали яичницей, гренками и ветчиной. Потом оделись. Фёдор предпочитал свободный стиль, поэтому надел джинсы, рубашку с лёгким пиджаком и туфли. Рома же не придавал особого значения тому, что на нём надето. Он накинул рубашку поверх футболки, натянул синие джинсы и тёмные ботинки – беспроигрышный вариант. У обоих Никитиных не было зависимости от модных брендов, но всё же одевались они со вкусом.

Через пару часов на мобильный телефон отца пришло оповещение о прибывшем такси.

– Ну ладно, Рома, – позвал сына Фёдор, выходя с сумками из неродной квартиры. – Попрощаемся с нашей скромной обителью, и в путь.

– С Землёй, что ли? – спросил Рома, пытаясь скепсисом прикрыть нарастающую тревогу.

– Ну, для начала с этой гостеприимной квартирой, – уточнил Никитин-старший. – Так и не сумела она стать нам домом.

Рома закинул сумку на плечо, вышел и коротко попрощался:

– Счастливо. Я бы сказал – ей не было дано достаточно возможностей.

– А если бы нам не грозила война? – спросил, грустно улыбнувшись, отец. – Ты бы полюбил этот дом?

– Не знаю, – признался Рома. – Я бы попытался.

Почему-то его голос в этот момент прозвучал отчасти весело, отчасти безразлично.

На подъездной дороге Инженерной улицы их уже ждал беспилотный электромобиль с минимальным интеллектом. Отец и сын загрузили в багажник свои пожитки. Когда Фёдор устроился на переднем сиденье, а сын на заднем, через динамик послышался вежливый механический голос:

– Пожалуйста, об остановках сообщайте заблаговременно.

Как было заведено у мужчин, ехали они в полном молчании. Вообще, за последние два дня Рома с отцом поговорили друг с другом едва ли не больше, чем за всю жизнь. Рома глядел на свой родной город и старался запомнить каждую мелочь. Всё, на что падал его взгляд, приобретало теперь особую значимость. Каждая улица, каждое дерево, каждое здание. Проехав поворот, за которым скрывался ресторан итальянской кухни, Рома увидел её. Это была детская площадка, на которой он играл ребёнком. У парня сжалось сердце.

– Не могу поверить, что всё это исчезнет, – еле выдавил из себя он.

Отец не нашёлся, что ответить.

Машина выехала за пределы города и ещё два часа, не меньше, колесила по просёлочной дороге. Лишь около пяти часов вечера они прибыли к космодрому. Стартовая площадка располагалась на поле, покрытом травой и огороженном забором с колючей проволокой. На въезде через контрольно-пропускной пункт их встретили охранники и запросили документы.

Когда всё было улажено, Фёдор и Рома взяли свои сумки, отпустили электромобиль и дальше до стартового комплекса пошли пешком. От поста охраны их сопровождал молодой сотрудник в униформе бортпроводника.

Отца и сына проводили к пункту подготовки к полёту. В модуле досмотра было много народу. Отстояв очередь, Рома и Фёдор пришли на проверку. Им измерили температуру, предложили психологический тест, который они успешно прошли, и провели краткий инструктаж. В дезинфекционном блоке их окатило антисептическим, не особенно ласковым, душем из множества сопел. Личные вещи облучили ультрафиолетом.

После досмотрового модуля пассажиры направились к пусковой установке. Ракета с пассажирским модулем – обтекаемая, нависшая над людьми башня, удерживалась поднятыми опорными фермами. Бронированная обшивка давала дополнительную защиту взлётным космическим аппаратам, так как околоземное пространство было плотно замусорено движущимися объектами. Это были отработанные ступени ракет-носителей, нефункционирующие аппараты, движущиеся обломки – космический мусор. И чтобы преодолеть низкую околоземную орбиту, требовалась дополнительная защита.

Рома оглядел ракету и стартовую площадку. Всё здесь символизировало отбытие. Ракета с химическим жидкостным двигателем улетала и увозила их с собой. Когда-то Рома и Диана совместно пришли к выводу, что самое романтичное место на Земле – это платформа Североморского вокзала. Потому что именно там – на платформе – садишься в вагон поезда, и всё прошлое остаётся позади. Ты едешь в будущее, в неизвестность, и что таит другой город, который ты не знаешь, – остаётся только гадать. Друзья провожают тебя, и у всех на душе тёплая грусть. Отбытие – это всегда приключение. Но сейчас, глядя на летательный аппарат, Рома не чувствовал ни романтики, ни воодушевления.

Осознание, что он покидает планету – свой родной дом, всей своей непостижимой значимостью вдруг обрушилось на Рому, и он удивился, почувствовав, как на глазах выступили непрошеные слёзы.

Рома поднял голову к небу и посмотрел на облака – кучевые, самые что ни на есть обычные облака. Он не был уверен, что когда-нибудь смотрел на них. Разве что в детстве, когда впервые познавал явления и их суть. А теперь, выходило, что он смотрел на облака в последний раз. Ведь это конденсат в атмосфере планеты. На кораблях настоящих облаков не будет. А до пригодной для обитания людей планеты за время его жизни им точно не долететь.

К посадке готовились и другие пассажиры – такие же семьи, как отец и сын Никитины. Рома осмотрел всех. У одних был отрешённый взгляд, другие притворно изображали невозмутимость в попытке скрыть волнение, некоторые плакали… Да, как и Рома некоторое время назад, – плакали. Они покидали Землю – свой родной дом, и не могли сдержать слёз.

Смеркалось. Близилось время взлёта, но пока было относительно тихо. Слышались только команды сотрудников, которые проводили последние проверки. Фёдор положил руки на пояс и устремил взгляд ввысь. А Рома присел на корточки, зачерпнул в руки горсть земли, смешанной с песком, и положил её в квадратный деревянный коробок – миниатюрную шкатулку, которую захватил с собой.

Солнце садилось. Прошло пятнадцать минут, но для всех стоящих возле корабля они промелькнули как пятнадцать секунд. Пассажиров стали окликать сотрудники, все встали в очередь к лифту. Отец положил руку на плечо Роме и увлёк его за собой. Ступив на пандус, Рома бросил последний взгляд на горизонт и сказал про себя: «Прощай». Прощался он не только с Землёй.

Семнадцать семей – около пятидесяти человек – поднялись на лифте до входной стойки и вошли в пассажирский модуль. Все устроились в удобных, песочного цвета креслах в противоперегрузочной пассажирской кабине и пристегнулись.