― Он хороший мальчик, Энтони. Несомненно голубой, как небо над Бали, но, похоже, сам это ещё не осознал. Тебе придётся помучиться с ним.
― Зато у меня хотя бы есть шанс, ― усмехнулся Кроули и бросил короткий взгляд в окно. К остановке у школы как раз подъехал нужный автобус, и Азирафаэль, больше напоминающий светлое пятно с такого расстояния, скользнул в него из-под козырька.
Комментарий к Глава четырнадцатая. Маленькие тайны
Иллюстрация:
https://vk.com/photo-139148478_457239267
========== Глава пятнадцатая. Панно и драка в туалете ==========
Комментарий к Глава пятнадцатая. Панно и драка в туалете
Над картиной Кроули работал ещё пару недель и на уроках появлялся, только когда намечалась проверочная работа. Он приходил, что-то писал в бланке и уходил, никогда не узнавая результатов, будто те для него не имели никакого значения. Скорее всего, так и было. Он никогда не хватал отличных оценок, но и не отставал от основного потока. Если не считать дрянного характера, пожалуй, Кроули был обычным среднестатистическим учеником со своими хобби и проблемами.
Азирафаэль писал ему сообщения, иногда приходил в студию мадам Трейси, чтобы пообщаться вживую и посидеть рядом, пока на его глазах создавался шедевр. В том, что это будет именно шедевр, Азирафаэль не сомневался ни на минуту: ему казалось, что Кроули просто не способен наплевательски относиться к рисованию.
Картина была закончена в начале октября. Азирафаэль узнал об этом раньше всех по тяжелому вздоху облегчения, который издал Кроули в один из вечеров. А на следующий день, после первого урока, в фойе было не пропихнуться. Азирафаэль застыл на ступенях и впервые порадовался, что большинство стен в школе были прозрачными: сквозь них было прекрасно видно огромное панно из четырёх холстов. Азирафаэль впервые в жизни пожалел о том, что не видел, как Кроули начинал эту работу.
На панно был изображен книжный стеллаж, заполненный самой разной литературой. Все книги имели свои названия, и Азирафаэль не нашёл ни одной, которая бы не существовала на самом деле: тут был и Властелин Колец с Голлумом на обложке, и серия книг о Гарри Поттере, и несколько томов большой энциклопедии, и пара философских трактатов, и даже несколько комиксов. Какие-то книги стояли корешком к зрителю, какие-то лежали стопками, у некоторых видны обложки. Но самым восхитительным было то, как падал свет. Сегодня впервые за несколько дней выдался ясный день, и солнечные лучи освещали нарисованные книги, которые отбрасывали нарисованную тень именно туда, где была бы настоящая, если бы книги были реальными.
― Нравится? ― с довольным видом поинтересовался Кроули, внезапно появившийся за спиной. ― Ты же ещё не видел в полном размере. Да и никто не видел.
― Это… ― Азирафаэль не мог подобрать слов, чтобы передать все те чувства, которые у него вызывала картина. Волшебно, невероятно, грандиозно ― это всё слишком слабо. ― Кроули, это невозможно описать словами. Как ты… Ты точно колдовал, признай! Кому ты душу продал?
Кое-как оторвав взгляд от панно, он обернулся и с восторгом посмотрел на довольного собой друга. Кроули просто светился от гордости: видимо, Азирафаэль не первый, кто сегодня его похвалил. Учитывая, сколько людей собралось посмотреть, у Кроули были все основания для того, чтобы задирать нос.
― Не продавал, успокойся. Просто практика. Много-много практики и времени, убитого на это. Хочешь посмотреть ближе? Идём, я знаю один прикол.
Он оскалился и потащил Азирафаэля за рукав на второй этаж. Тот покорно следовал за ним, уже даже не уточняя, куда они идут. Спрашивать было бесполезно: если Кроули надумал устроить сюрприз, он не будет его портить даже намёками. Эту его особенность можно было подметить всего после пары недель близкого общения. Как и любовь к внезапным сюрпризам, неожиданным появлениями и многому другому.
Обогнув пару пустующих пока кабинетов, они зашли в третий по коридору, один из тех немногих, в которых обе стены были стеклянными и ни одна не выходила на улицу.
― Отсюда лучше видно, ― заявил Кроули, останавливая у прозрачной стены. Азирафаэль замер ещё в дверях, пораженный открывшимся видом. Стена была прямо напротив панно и позволяла рассмотреть его буквально до мельчайших деталей.
― Это ты выбирал для него место? ― наконец спросил он, когда первая волна блаженного трепета перед непостижимым искусством отступила.
― Конечно! Иначе бы как я смог сымитировать свет, ― не без гордости отозвался Кроули. Он на картину практически не смотрел, больше следил за реакцией Азирафаэля, и тому от этого было неловко. Но и скрыть то, какое впечатление производит панно с такого расстояния, просто невозможно, да и не нужно. Отсюда можно было заметить новые детали картины, и Азирафаэль не уставал открывать их одну за другой для себя. Он ещё не разобрался, но что-то в панно напоминало ему искусство художников эпохи возрождения: почти осязаемый свет, тёплые пастельные тона и то особое настроение, которое появлялось при одном лишь взгляде на холст.
― Кроули, ты же гений… Оно… Оно слишком красиво, чтобы можно было описать! ― Азирафаэль хотел сказать что-то ещё, но смог только стоять с открытым ртом и продолжать безнадежно искать подходящие слова. Кроули немного понаблюдал за тем, как он бессильно шевелит губами, пытаясь вспомнить нужные звуки, а потом весело рассмеялся. Усталость последних дней исчезла с его лица, будто кто-то стёр её ластиком, и тени под глазами сменились счастливой улыбкой.
― Я уже понял, что ты под глубоким впечатлением, ангел, можешь больше ничего не говорить, ― сказал он, отмахиваясь рукой, будто бы прогоняя от себя невысказанные слова. ― Но прежде чем продолжать восторгаться моим творчеством, скажи, ты не заметил ничего необычного в лицах?
Азирафаэль моргнул и всмотрелся в Горлума. Действительно, было что-то, что не давало ему покоя, но сказать, что это было конкретно, стоя слишком далеко от изображения, он не мог. Сейчас же, наблюдая его буквально в паре метров, можно было наконец разглядеть эту часть картины получше и…
― Это же Хастур!
― Именно, ― с ухмылкой ответил Кроули и был при этом таким довольным, как кот, съевший хозяйскую сметану. Азирафаэль даже заподозрил, что тот старался только ради того, чтобы сделать лицо своего «недруга» именно таким, на грани узнаваемости. ― А в роли парфюмера у нас Лигур!
― Тебя обвинят в расизме, ― покачал головой Азирафаэль, теперь уже узнавая в существе на обложке знакомые черты лица. Цвет кожи сильно сбивал с толку. ― А Дагон?..
― Горбун из Нотрдама! ― гордо заявил Кроули. На экземпляре «Собора парижской богоматери» действительно тоже было знакомое лицо. Азирафаэль мог только закатить глаза.
― Ты даже её не пожалел… А меня там случайно нигде нет? Имеет смысл искать?
― Конечно, ты там есть, ― фыркнул Кроули снисходительно, чем заставил Азирафаэля внимательно присмотреться к другим книгам. Но больше знакомых лиц он не нашёл, сколько бы ни всматривался, и поэтому следующий его недоуменный взгляд достался уже не морщинистому Дамблдору, а Кроули. Тот усмехнулся и жестом обвел всё панно. ― Ты ― во всём этом. Это же твоя книжная полка, балда. Я, конечно не запомнил расположение книг, но комиксы! И вообще, она меня вдохновила на это.
Азирафаэль хотел что-то сказать, но ему снова не хватило слов. Уже второй раз он невольно оказывался причастен к чему-то прекрасному, сотворённому руками Кроули. И это было какое-то совершенно новое для него чувство, заставляющее слова встать комом в горле.
― Кроули… ― только и смог выдавить он, смотря на него с эмоциями, которые даже сам себе не смог бы объяснить. А потом сделал два шага и сделал то, чего не позволял себе последние четыре года: обнял другого парня и с самыми искренними чувствами прижал к себе. ― Ты потрясающий. Просто невероятный. Самый невероятный человек, которого я вообще когда-либо встречал.
Кроули в первую секунду вздрогнул, похоже, от неожиданности, но уже в следующее мгновение Азирафаэль почувствовал как тот расслабляется в его руках, а после ― как холодные ладони ложатся на его спину и осторожно похлопывают по лопаткам.