Дрожь всё ещё не отпускала, но ему следовало предупредить Кроули, прежде чем дома будет отключен интернет. Выключенный телефон остался на кухне, зато в комнате был ноутбук. Азирафаэль включил его и сразу же открыл переписку.
Сегодня 18:06
«Я поругался с отцом, останусь без Интернета на выходные и, скорее всего, под домашним арестом. В лучшем случае»
Кроули не было в сети. Значок вай-фая в углу экрана погас, и Азирафаэль оказался полностью отрезанным от своего единственного друга за последние пару лет. Сообщение тот так и не прочёл. Оставалось только гадать о его реакции: обидится? предложит прогулку кому-нибудь другому? посочувствует и забьёт до понедельника?
Гавриил к нему так и не зашёл. Не пытался даже. Азирафаэль слышал, как он ходит по первому этажу, но ни разу не слышал, как скрипнула бы последняя ступенька на пути к нему в комнату. Когда шуршание внизу утихло, был уже одиннадцатый час. Азирафаэль так и не смог сосредоточиться ни на одной книге из своей библиотеки.
В субботу он был невыспавшимся, уставшим и не желающим общаться ни с кем в принципе. Скинув грязное бельё в корзину, которую должна была забрать уборщица, он захватил с кухни пару яблок и снова закрылся у себя в комнате, сделав вид, что Гавриила на кухне вообще не было. Конечно, такой еды на весь день не хватило, но Азирафаэль не хотел спускаться. Можно было терпеть боль в голодном желудке хоть до вечера, но не тяжелый взгляд Гавриила. Поэтому он сидел у себя, читал, слушал музыку, которую предварительно закачал на ноутбук, и старался не думать о том, что внизу, в холодильнике есть ветчина и сыр. Он даже смог написать эссе к уроку литературы, не используя интернет-источники: благо всё, что было необходимо, стояло на книжной полке.
Гавриил решился посетить его лишь в пятом часу вечера. Азирафаэль услышал, как скрипнула ступенька, и сразу же выключил музыку, напрягшись всем телом. Раз, два, третий шаг, и вот отец должен уже стоять у двери в его комнату. Но он так и не вошёл.
― Я знаю, что ты слушаешь меня, Азирафаэль. Спустись, поешь, и мы поговорим ещё раз, теперь уже без эмоций.
Азирафаэль закусил губу. Есть хотелось зверски, но выйти сейчас было бы практически равносильно капитуляции: об этом свидетельствовал снисходительной тон отца. Он буквально говорил «спускайся давай, я не злюсь за то, что ты натворил». Не так уж и часто в их семье случалась «холодная война», поэтому и давление неопределённости было непривычным. Теперь же любая неопределённость пропала: Гавриил всё равно не воспринял его всерьёз.
Так и не дождавшись ответа, тот вздохнул ― это было явственно слышно даже через дверь.
― Я жду тебя, Азирафаэль. Пять минут.
И ушёл. Шаги по паркетному покрытию были хорошо слышны, скрипнула ступенька. Азирафаэль остался сидеть в постели. Никуда он не пойдёт, ни в эти пять минут, ни вообще сегодня. Ну и чёрт с ним, что не ел, ему давно пора бы задуматься о фигуре. От одного дня ничего страшного не случится. А гордость он потом со дна не отскребёт.
Больше отец не поднимался на второй этаж. Через пять минут Азирафаэль услышал звон столовых приборов, а позже и звук открываемой банки газировки. Или пива. Он давно подозревал, что отец на самом деле пьёт, но только не при нём. Вообще слышимость, как оказалось, в доме была просто ужасная. Если бы Гавриил привёл к себе женщину, то Азирафаэль вряд ли бы смог заснуть… Интересно, а Гавриилу тоже всё прекрасно слышно со второго этажа? Потому что если бы Азирафаэль, теоретически, привёл бы Кроули к себе, он бы, наверное, не хотел, чтобы тот столкнулся с отцом…
На кухню он всё же спустился, но только час спустя, когда внизу хлопнула дверь в ванную. Тогда Азирафаэль осторожно выглянул и максимально тихо прокрался на первый этаж. Кухня встретила его светом закатного солнца и его лучи буквально призывно падали на холодильник. Слышалось журчание воды из ванной. Гавриилу определённо было сейчас не до него. Поэтому Азирафаэль вздохнул и открыл дверцу заветного места хранения еды. За пять минут он наделал бутербродов с ветчиной, сыром и салатом, а также захватил остаток яблок и неодобрительно посмотрел на вторую банку пива, тщательно спрятанную за пакетами с теми самыми печёными овощами, которые он не стал есть вчера.
Когда дверь в ванную открылась, Азирафаэль уже снова был у себя, за закрытой дверью и во всю наминал бутерброды. В голове крутились возмущённые мысли о том, что ему-то Гавриил наверняка бы даже безалкогольное пиво не простил бы, а сам при этом…
Возмущение на отца снова начало подниматься в нём, и Азирафаэль сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. От такого напряжения добра не будет.
В какой-то период своей жизни Азирафаэль регулярно посещал детского психолога. Кажется, это было в конце начальной школы, поскольку учителя заметили за ним сильную тревожность. Психологом была приятная женщина средних лет, она задавала вопросы, которые помогали Азирафаэлю в себе разобраться, и старалась убедить его в том, что все вокруг уж точно не думают всё время о нём и том, что он случайно спустил газы на уроке после обеда в понедельник. Она правда старалась, наверное, применила к нему все свои знания, полученные в профессиональном колледже, и весь рабочий опыт, но Азирафаэль продолжал страдать повышенной тревожностью и дальше, что только усугубилось в средней школе, когда одноклассникам стало известно, что он ходит к «мозгоправу». Из-за издёвок Азирафаэль стал меньше общаться на приёмах, и всё больше просто тихо сидеть в кресле, сложив ладони на коленях. Гавриил в итоге решил, что это всё напрасная трата средств, и больше Азирафаэль к психологу не ходил никогда.
Сейчас он бы не отказался от пары вопросов, которые бы помогли ему разобраться в себе.
========== Глава девятая. Внезапный гость и откровения ==========
Он уснул ближе к полуночи, так и не убрав с постели тарелку с огрызками и парой уцелевших яблок. Книга за ночь соскользнула с груди, и пара страниц замялись. А когда Азирафаэль проснулся, в доме было подозрительно тихо. Глянув на часы, он тут же подорвался: почти полдень. Давно он так долго не спал…
Гавриила дома не было. На завтрак в холодильнике Азирафаэля ждали те самые печёные холодные овощи и ничего больше. Их было так много, что хватило бы на весь день и он подозревал, что в этом и состояло его основное наказание. В сердцах он хлопнул дверью холодильника, и тот опасно покачнулся. Хотелось ругнуться, но внутренне выстроенный барьер просто не позволял выговорить плохое слово. Когда-то ему сильно влетело от Гавриила за безобидное «чёрт», и с тех пор он не мог заставить себя использовать бранные слова, даже когда никого рядом не было.
Внутренний конфликт Азирафаэля, который не знал, чем ему питаться до конца дня, прервал звонок в дверь. «Кого ещё там принесло» ― сердито подумал он, но пошёл открывать. Весь его плохой настрой как ветром снесло, когда он увидел сквозь глазок рыжую шевелюру.
― Кроули! Что ты тут делаешь? Заходи, ― сказал он тут же открыв дверь и только потом заметил, что было у друга в руках. Огромная коробка с пиццей. Действительно огромная ― самый большой размер, который Азирафаэль хоть когда-то в жизни видел.
― Спасаю тебя от несправедливого заключения, ангел! ― весело ответил Кроули и завалился внутрь. ― А ты неплохо устроился. Я подозревал, что твоя семья обеспеченная, но не думал, насколько.
― Мы не так давно переехали, ты же знаешь, ― вздохнул Азирафаэль. ― И слушай, где ты взял такую огромную пиццу? Она же действительно гигантская.
― Более того, она ещё и вкусная, ― усмехнулся Кроули и сунул коробку Азирафаэлю в руки. ― Надеюсь, ты любишь сырную, потому что я терпеть не могу помидоры.
― Просто обожаю. ― На лице Азирафаэля непроизвольно вылезала улыбка. Появление Кроули будто разогнало все тучи над его головой, заставляя снова полюбить жизнь. ― Ты просто не представляешь, насколько вовремя. Меня тут оставили наедине с печёными овощами, которые я терпеть не могу, а другой еды нет.
