Парта тихо завибрировала. Азирафаэль тут же схватил телефон. Сидящая рядом девушка подозрительно на него покосилась.
Сегодня 11:45
«В кино сейчас идёт что-то неплохое, судя по отзывам. Как насчёт такого порядка дня? Кино, обед, прогулка с мороженым по парку, а потом можно было бы мотнуть в подземный город и посмотреть, что там есть интересного после ремонта. Умеешь кататься на роликах? Или может скейт. Я точно знаю, как можно провести этот день максимально весело»
Сегодня 11:45
«Не умею, но с тобой даже захотелось научиться»
Азирафаэль с глупой улыбкой нажал на кнопку «Отправить» и только потом понял, что вокруг внезапно стало слишком тихо: слышно было разве что дыхание парня, сидевшего за его спиной. Азирафаэль осторожно поднял голову. Над ним стоял учитель, скрестив руки на груди и явно ожидая, пока его заметят. Улыбка медленно сползла с лица Азирафаэля.
― Мистер Фелл, ― холодно начал преподаватель, ― вы только сейчас решили заметить, что находитесь на уроке?
― Простите, сэр, ― пробормотал тихо Азирафаэль, машинально зажимая кнопку включения телефона. Тот завибрировал в последний раз и выключился. ― Этого больше не повторится.
― Не повторится, ― согласился учитель. ― Положите телефон мне на стол. Я буду говорить с вашим отцом о поведении на уроках.
Азирафаэль мог только опустить взгляд в пол и послушно выполнить указания. Угроза учителя ему не понравилась, в сердце уже поселилось нехорошее предчувствие.
Оно подтвердилось буквально к концу дня. Телефон ему, конечно, вернули, но ненадолго. Когда отец вернулся домой, у них состоялся серьёзный разговор. Конечно, Азирафаэль знал, что всё так будет: что только переступив порог, Гавриил посмотрит на него своим тяжелым взглядом, молча поставит на стол готовую еду из ближайшего ресторанчика, помоет руки и пригласит Азирафаэля к ужину. Всегда происходило именно так.
― Мне сегодня звонили из школы, ― начал отец, смотря пока что только в пластиковую миску с каким-то супом. ― Прямо посреди совещания. Жаловались на тебя.
Азирафаэль ничего не ответил, да и что он мог сказать? Разве что больше сжаться на стуле и постараться убедительнее делать вид, что ему очень жаль. На самом деле ему не было жаль: остаток урока было жутко скучно, поскольку конспект он писать успевал легко, а больше особо заняться было и нечем.
― Учитель говорит, что ты слишком много сидишь в телефоне в последнее время. Прямо на уроках с кем-то переписываешься, ― продолжил отец, медленно при этом уничтожая суп. Азирафаэль отстранённо подумал, что он, наверное, даже вкуса не чувствует, во всяком случае, будь иначе, он бы давно уже скривился от того, насколько много там соли. ― Я хотел бы услышать объяснения.
― Это… М-м, ― протянул Азирафаэль, не зная с какой стороны лучше подступится к объяснениям.
― Не мямли, будь добр, ― резко попросил отец. От тона его голоса Азирафаэль вздрогнул. Из головы моментально вылетела вся заготовленная заранее ложь.
― Я общаюсь с другом, ― тихо пробормотал он, смотря в столешницу. ― Он пока не может посещать школу. Поэтому только так получается…
― Хочешь сказать, что он настолько хороший собеседник, что ты не чувствуешь границы своей зависимости от него? ― холодно поинтересовался Гавриил. Суп его уже не интересовал вообще. У самого Азирафаэля изначально не было аппетита.
― Это не зависимость, пап, ― пробормотал он тихо, сжимая под столом в пальцах ткань школьных брюк. ― Ты же сам хотел, чтобы я нашёл друзей…
― Тогда почему ты не отложил телефон в начале урока? ― резко прервал его Гавриил, проигнорировав вторую фразу.
Ответа на этот вопрос не было. Просто рядом с Кроули казалось, что всё, что ты делаешь, останется безнаказанным, и пусть даже Кроули был не рядом, а на расстоянии целого сообщения, но этот эффект оставался. И Азирафаэль просто думал, что если будет достаточно осторожен, то его не поймают. Осторожности ему всё же не хватило.
― Я полагаю, тебе будет полезно какое-то время посидеть без телефона и интернета, ― спокойно подвёл итог Гавриил. ― В эти выходные так точно. Возможно, тогда ты начнёшь разграничивать время на общение и время на учёбу.
― Но… ― начал было Азирафаэль и тут же прикусил язык. Не сейчас, нельзя было начинать говорить об этом сейчас. Однако отец услышал и вопросительно приподнял бровь.
― Какие-то возражения?
Азирафаэль почувствовал, как начинают дрожать руки. Нервное подёргивание пальцев начиналось каждый раз, когда ему предстояло выступить против воли отца. Последний раз всё закончилось большим скандалом, и Азирафаэль всё же поступил в ту школу, в которую ходил сейчас. У него был срыв, только вот оправиться от него ему никто и никогда не давал. В глазах отца такая реакция была слабостью, а когда он был в чём-то уверен, переубедить его становилось просто невозможно.
― Я договорился с другом погулять в воскресенье…
― Ты никуда не пойдёшь, ― отрезал Гавриил, даже не дослушав. ― В воскресенье меня пригласили на барбекю к семье начальства. Ты будешь меня сопровождать.
― Что?.. ― у Азирафаэль упало сердце. Значит, он будет проводить выходной мало того, что не с Кроули, так ещё и с какими-то неизвестными людьми, которым нужно будет улыбаться, отвечать на вопросы, поддерживать диалог…
― Ты вроде бы раньше не жаловался на слух, ― спокойно ответил Гавриил и, отставив пустую тарелку из-под супа, подвинул к себе печёный картофель с овощами. ― Там будет мальчик твоего возраста, вы должны поладить. Вроде бы он даже учится в той же школе, что и ты.
― Почему ты не предупредил меня раньше? ― глухо спросил Азирафаэль, чувствуя, как внутри назревает что-то плохое. От взгляда на еду начинало воротить, как, впрочем, от всей этой ситуации.
― Я узнал только сегодня. ― Гавриил поднял на него взгляд. ― Ешь, Азирафаэль, ты же не хочешь испортить желудок.
― Я не люблю печёные овощи и тем более пересоленный суп, ― сухо отозвался он. ― Ты знаешь об этом и всё равно приносишь их… Ты знаешь, что я терпеть не могу, когда ты тащишь меня на свои приёмы, и всё равно тащишь. В воскресенье я с тобой никуда не пойду, у меня уже есть планы.
В ушах стучала кровь. Азирафаэль смотрел в стол, упрямо не поднимая головы и не трогая принесённую еду. Ему хотелось исчезнуть, закрыться в своей комнате, натянуть наушники и отключиться от этого мира в одной из своих книг. У него ещё будет такая возможность, но не сейчас. Сейчас он сидит под тяжелым взглядом Гавриила и старается не сдаться под его безмолвным напором.
― Значит, так? ― Голос отца звучал спокойно, слишком спокойно. ― Я очень разочарован в тебе, Азирафаэль. Мне казалось, ты выше всех этих детских глупостей.
― А мне казалось, что я для тебя не только ступенька в карьере, ― бросил Азирафаэль и встал из-за стола. Ладони сами сжались в кулаки от бессильной злости, от желания стукнуть по столу, выкрикнуть в лицо Гавриилу что-нибудь резкое, обидное, чтобы он почувствовал себя так же плохо, как и он сам. Но так было нельзя, это было бы перебором. Нельзя делать больно другим только потому, что больно тебе…
― Азирафаэль! ― впервые за вечер отец повысил голос. ― Вернись за стол, мы ещё не закончили разговор.
― Закончили, ― тихо отозвался Азирафаэль. ― Ты же всё равно не будешь слушать, что бы я тебе ни сказал, тебе плевать. Карьера на первом месте, не так ли? ― он развернулся и пошёл к лестнице, тяжело переставляя ноги: колени подрагивали и едва слушались. ― Пойду в свою комнату, отбывать наказание, которое ты обдумываешь, ― бросил он, когда дошёл до ступенек наверх и бросил хмурый взгляд через плечо на отца. Тот продолжал сидеть за столом и смотреть ему в спину. Молча.
Азирафаэль поднялся к себе, закрыл дверь на замок и тяжело привалился к стене. Его колотила мелкая дрожь, и он никак не мог отделаться от душащего чувства подступающих слёз. Он же всё сделал правильно, да? Тогда почему ему так плохо?
Медленно съехав по стене, он сел на пол и, обхватив руками голову, сжался в комочек. Что не так с его чёртовой психикой? Стоило признать, что ему хотелось не так прятаться в своей комнате, как наорать на Гавриила, в самое ухо, чтобы до него наконец дошло, что Азирафаэль не предмет, что он не разделяет систему ценностей отца, что он тоже личность и хочет быть ею, а не марионеткой, для которой уже заготовили представление, только повинуйся и получай лавры…
