Это была непрерывная борьба, которая, как она надеялась, должна была скоро утихнуть. Харпер смущало, что каждый раз, когда она видит его без рубашки, ей приходится сдерживаться, чтобы не облизать губы.
Музыканты в соседней комнате заиграли медленную мелодию. Харпер от удивления открыла рот, когда в зале раздались первые аккорды песни группы Джеффри Хилли[2] «Angel Eyes».
– Как я люблю эту песню, Люк! Это моя любимая песня, она погружает меня в романтические фантазии. Потанцуешь со мной?
– Романтические фантазии?
– Фантазии бывают разные, Люк. Романтические, сексуальные…
– Больше никто не танцует.
– Какая разница? Мы здесь никого не знаем. Что плохого может случиться?
– Это так ты принимаешь решения? «Что плохого может случиться?» – передразнил он, делая жест рукой, словно отбрасывая воображаемые длинные волосы.
Не обращая внимания на вопрос, Харпер потянула его из кабинки на танцпол перед музыкантами. Люк был прав. Больше никто не танцевал, но всегда кто-то должен быть первым.
Остановив Харпер, Люк притянул ее к себе. Ее грудь касалась его теплого, крепкого тела, а их губы были совсем близко. Руки Люка скользнули по ее спине, прижимая ближе.
– Ты не танцуешь, – прошептал он.
Харпер почти ощущала его слова на вкус.
Обвив его шею руками, Харпер закусила губу, чтобы удержаться и не укусить его. Ей не пришлось прижиматься еще ближе к нему. Он сам охотно прижимался к ней.
Он вел ее, а она подчинялась. Каждое обжигающее прикосновение к нему занимало все ее внимание. Одна его рука скользнула выше и осторожно легла на ее разбитые ребра. Его ладонь и большой палец тесно прижались к изгибу ее груди.
Она понимала, что он чувствует, ощущала, как громко стучит ее сердце, знала, что он слышит ее учащенное дыхание.
Они раскачивались, не замечая ничего, забывшись под музыку и глядя друг на друга. Люк притянул ее ближе. Харпер чувствовала, как он напрягается, прижимаясь к ней всем телом.
– Перестань так смотреть на меня, – проворчал он.
– Как? – спросила она, затаив дыхание.
– Так, словно тебе хочется, чтобы я раздел тебя и попробовал на вкус каждую частичку твоего тела.
Она почувствовала, как тупая боль где-то внутри усиливается и начинает непрерывно и глухо пульсировать. Он чертовски хорошо умел читать чужие мысли.
– Я об этом не думала, – соврала Харпер. – Я думала о… десерте.
– Лгунья. – Его рука скользнула по ее груди, когда он осторожно смахнул волосы с ее лица. Он ухмыльнулся, когда Харпер, задыхаясь, открыла рот. Его прижатый к ней восставший член дернулся, и она поняла, что не только она думает о… десерте.
Она не заметила, когда закончилась песня, а Люк заметил.
Положив руки ей на плечи, он отстранился на шаг, нарушив очарование. Щеки Харпер пылали. Она совершенно не отдавала себе отчета в происходящем. Она даже не заметила, что к ним на танцполе присоединились другие пары.
Взяв за руку, Люк повел ее к столику.
– Это было фантастически, – вздохнула она, с пылающими щеками проскальзывая в кабинку.
– Пожалуй, нам нужно отправляться обратно. Завтра мне рано вставать.
Люк говорил ровным, но хриплым голосом. За внешним спокойствием скрывалось что-то происходящее в его душе, но Харпер не могла сказать, что это.
На столе их ждал чек, и, когда Харпер протянула к нему руку, Люк выхватил его у нее.
– Так не пойдет, милая.
– Я пригласила тебя на ужин. Я угощаю, – сказала Харпер, протягивая руку через стол.
– Нет. – Его отказ был тверже, чем окружавшие их каменные стены.
– Люк… – попыталась Харпер снова.
– Харпер. Нет. Давай допивай свое пиво.
Она нахмурилась, глядя на Люка. Стоило лишь слегка воспротивиться ему, и он превратился в статую.
* * *
Взяв Харпер за руку, Люк чуть ли не потащил ее к парковке, куда долетал стрекот сверчков, раздававшийся в ночной прохладе. Люк подтолкнул Харпер к пассажирскому сиденью «жука».
– Я поведу. – Он положил руку на дверь, не давая ей открыть машину. – Послушай, я должен кое о чем договориться с тобой прямо здесь.
Харпер стояла, прислонясь спиной к машине, а Люк засунул руки в карманы.
– Это не должно произойти.
– Что именно не должно произойти? – Харпер удивленно взглянула на него.
Он пристально посмотрел на нее. Она вынуждает его произнести это.
– Мы не можем усложнять ситуацию, занимаясь сексом.
– Что такого сложного в сексе?
– Харпер, – прорычал он.
– Прости, продолжай, пожалуйста. – Она улыбнулась, и ему захотелось придушить ее.
– Я не хочу, чтобы у тебя создалось ошибочное представление и ты решила, что между нами завязывается романтическая интрижка…
Она вытаращила глаза.
– Кто говорил об интрижке или связи? Ты уезжаешь. Я уезжаю. Это не означает, что мне неприятно, когда ты прикасаешься ко мне. Потому что мне правда приятно. Это заставляет меня задуматься.
– О чем задуматься? – Он знал, что ступает на очень зыбкую почву. Он уже стоял слишком близко к Харпер. Казалось, он не в силах заставить себя отстраниться от нее.
Она обвила его шею руками, притягивая к себе до тех пор, пока не задела его грудью.
– Я думаю, что бы я почувствовала, если бы мы поцеловались? – Она говорила тихим шепотом, приоткрыв губы. Приглашая его.
Он затаил дыхание. Он не мог оттолкнуть ее, сказать ей, чтобы она прекратила. Он должен был это сделать. Но он стоял неподвижно, не мешая ей встать на цыпочки и прижать свои нежные губы к его губам. Потому что в этот момент ему ничего так сильно не хотелось, как этого поцелуя.
Затрепетав сомкнутыми веками, она тихо вздохнула, охваченная желанием.
Этого было достаточно для того, чтобы Люк перестал сопротивляться. Поднеся руку к ее голове, он резко откинул волосы назад, чтобы было удобнее добраться до этого сладкого рта. Его язык дерзко проник в раскрытые губы, встретившись с ее жадным языком. От того, что Люк пробовал Харпер на вкус, его поцелуй отнюдь не становился нежнее. Он впивался в ее губы и вновь и вновь пронзал ее своим языком, совершая при этом ритмичные движения бедрами.
Харпер сцепила руки у него на шее, и Люк застонал. Его руки скользнули по ее ребрам, проникли под короткий узкий пуловер, и кончиками пальцев он дотронулся до кружева.
Он почувствовал это прежде, чем увидел. Харпер слегка поморщилась, когда его рука коснулась ушибленных ребер.
Он мгновенно отпрянул. Ругая себя и, возможно, ее тоже, он рывком открыл пассажирскую дверь и посадил ее в кресло.
Десять минут спустя, когда они ехали по дороге, его пенис все еще не обмяк и причинял боль. Люк чуть было не искалечил ее на парковке. Если бы он не заметил, как Харпер поморщилась от боли, когда он слишком крепко прижался к ней, то нашел бы способ трахнуть ее прямо на парковке. Он испытывал унижение от того, что потерял контроль над собой. Он забыл, что Харпер ранена. Забыл правила, которые тщательно соблюдал, план, которому следовал многие годы. Все полетело к чертям, потому что он не смог помешать себе прикоснуться к ней.
Его тело не должно было так реагировать на нее. И все же у него возникала эрекция всякий раз, когда он видел Харпер.
Когда она склонялась над столом в своих коротких шортах. Когда скакала в его белой майке, в которой спала до сих пор. В белой майке, которая отнюдь не скрывала ее идеальных сисек, тоскующих по его рукам. А сексуальные маленькие трусики, которые она носила под майкой? Харпер приводила его в бешенство. Он боялся, что она никогда не станет спать в чем-то, что не будет просвечивать.
Он приходил в состояние возбуждения, если находился на расстоянии трех футов от нее. Как пережить месячную эрекцию? Может быть, ему нужно обратиться к врачу?
Люк ощущал себя бомбой замедленного действия. Если бы он трахнул Харпер, вполне возможно, он убил бы ее. Ему хотелось верить, что он так реагировал на нее потому, что очень давно был один. Но он понимал, что это ложь. В Харпер было нечто такое, что тянуло и привязывало его к ней.
