Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– Да, это так, ерунда, артефакт в мою коллекцию. Я коллекционер, собираю старинные вещи.

– И что же это?

– Как бы объяснить… – Макгрегор замялся, не зная, что сказать. – Дело в том, что я сам не знаю, что это. Но эта вещь в идеальном состоянии, потому что идеально упакована. И я не могу ее вскрыть, чтобы посмотреть, тогда идеальная упаковка будет нарушена, и, значит, то, что внутри, тоже перестанет быть в идеальном состоянии! Не знаю, поймете ли вы, но мне не столь важно, что внутри. Мне важно заработать на этом денег, со временем этот артефакт становится все старше, а значит, дороже. А с нарушенной упаковкой он сразу потеряет свою цену.

Казалось, что таможенник его не слушает. Он направил на ящик раструб портативного молекулоучетчика. Вновь замелькали цифры, однако похоже, на этот раз ясность не наступила. С удивлением фантом смотрел на прибор.

– Странно! Количество молекул не соответствует объему и весу. Как это может быть? Как будто метрические кванты учета не могут проникнуть внутрь упаковки.

– Я же говорил, упаковка идеальная, может в этом все дело? Она не дает проникнуть внутрь и нарушить целостность содержимого! – высказал догадку коллекционер.

– Похоже, батарейка села… – пробормотал таможенник и спрятал картофелину в карман мундира. – Я ничего не понял, хватит мне зубы заговаривать! Что все-таки внутри ящика?

– Не знаю, – обреченно сказал Макгрегор.

– Вы хоть понимаете, что пытаетесь провезти на нашу планету с индексом развития собственности в несколько тысяч и индексом морали в несколько сотен незадекларированный товар?! – закричал таможенник. – И как вам не стыдно?!

– Стыдно, еще как стыдно! – не подумав, сказал Макгрегор, и тут же был наказан за это.

– Со своим стыдом въезд на нашу планету запрещен! Вам отказано во въезде, я вынужден предупредить пограничную службу, они не отключат защитное поле, – отчеканил фантом.

– Но позвольте, у меня же сломан двигатель! – вскричал Макгрегор, но было уж поздно.

Фантом ярко вспыхнул, как перегоревшая в гальюне лампочка, и исчез. Немного пахнуло туалетом. Когда запах выветрился, коллекционер посмотрел на приборы. Синяя лампочка пограничного контроля сменила цвет на красный. Это означало, что въезд в галактику был закрыт. Макгрегор чертыхнулся еще раз и потянулся за недопитым стаканом с ромом. Одним махом опустошив его до дна, он подобрел, настроение его улучшилось и приобрело привычный философский лад. «Все что ни делается, делается к лучшему, – подумал Макгрегор и откинулся на спинку кресла. – В конце концов, топливо еще есть и рома достаточно, на одной форсунке как-нибудь дотяну или другую станцию найду. Утро вечера мудренее, а в любой непонятной ситуации ложись спать, – кажется, такой любимый хэштег был в Инстаграме у древнего поэта Омара Хайяма, если я ничего не перепутал».

Он, кажется, задремал. Временной двигатель опять дернулся, и во сне появилась та самая красотка с Альфа-центавра в красном облегающем платье, но теперь в самый нужный момент – она, поправив чулки и распустив волосы, двинулась в сторону Макгрегора с самыми недвусмысленными намерениями. Она подцепила ногой туфельку, чтобы снять ее, при этом усевшись на ящик с артефактом, но во сне это не показалось антиквару странным.

Глава четвертая

Хоккеист Боб

Штрафное время закончилось, и раздосадованный Боб Мелвин выскочил на площадку. Все, что он хотел в последние годы – это вернуть былую славу, а для этого надо было забивать голы. Боб был чуть выше среднего роста рано начинающим лысеть блондином с вытянутой, похожей на большой желудь головой, заостряющейся к затылку, и блеклыми бесцветным глазами. На трибунах небольшого хоккейного стадиона народу было немного.

Впрочем, это было неудивительно – матч был заурядным, и уже ничего практически не решал. «Филадельфия пингвинз» давно не выходила в плей-офф даже в этой средненькой хоккейной лиге Восточного побережья, и сегодня публика на трибунах состояла наполовину из знакомых игроков. Когда Боб, сделав пару шагов от угла скамейки запасных до калитки, показался в ней и ступил коньком на лед, с трибун кто-то свистнул. Наверняка друзья Лесли Стюарта, которого он незаметно ткнул клюшкой под щиток, за что и заслужил удаление на две минуты. Стюард был молодым подающим надежды игроком, играл лишь первый сезон, но уже, поговаривали, обратил на себя внимание скаутов сразу из нескольких клубов НХЛ. В отличие от самого Боба, который на следующий сезон не был вообще задрафтован, и вся спортивная слава которого, похоже, осталась в прошлом. Да и можно ли это считать славой, тоже вопрос.

Десять лет назад он, молодым игроком в молодежной команде, выиграл кубок Кларка – главный приз юниорской лиги. Тогда его карьера, как всем казалось, резко рванет вверх, но этого не произошло. Некоторое время он почивал на лаврах, тем более что наступил конец сезона. Девчонки внезапно стали от него без ума, он быстро освоился в новой реальности звезды и стал относиться к своему нечаянному успеху как к должному и давно заслуженному. Межсезонье промелькнуло в калейдоскопе баров и ночных клубов. Казалось, в новом сезоне будет все только лучше. Тренироваться он перестал, к бывшим одноклассникам, которые раньше считали его тугодумом и по-доброму подшучивали над его привычками чересчур внимательно относиться к вещам, одежде и еде, стал относиться надменно и с пренебрежением, как и положено звезде. На гонорар купил вместо старого видавшего виды родительского «бьюика» новенький красный «мустанг» и зажигал каждый день на нем с подцепленными вечером в баре девчонками. То, что другие в нем раньше считали недостатками, теперь он стал считать своими достоинствами, так как успех был этому подтверждением.

Чрезмерно трепетное отношение к своему имуществу он перестал скрывать. Как-то раз ночью, когда он возвращался из клуба, его новой спутнице стало дурно, похоже, они вместе перебрали с алкоголем, и ее стошнило в машине. Он резко затормозил у обочины и в гневе брезгливо вытолкал ее вон из «мустанга». Аккуратно, чтобы не повредить шины, развернулся и поехал назад в клуб, где тут же нашел другую девчонку, из множества подружек первой узнавшей его и показавшей пальцем с восторженным возгласом: «Это же тот самый хоккеист!» Что еще раз подтвердило факт, что девчонок много, а «мустанг» один.

Он стал настолько жаден, что не менял постельное белье с прошлой бурной ночи, если на следующую предстояла такая же, и лишь для себя стелил чистое, если собирался спать один. В ресторане он придирчиво осматривал приборы и, если попадалась грязная вилка, тщательно вытирал ее о штору.

Мастерство не пропьешь, поддакивали ему в баре малознакомые новые друзья, и он наливал им еще. Ему казалось, что в любой момент он выйдет на лед, сориентируется в ситуации, одним рывком быстро догонит соперника, сильно оттолкнувшись ногами в острых новых коньках, перехватит у него шайбу с разворотом корпуса, почти на встречном курсе помчится в сторону противоположных ворот. Там покажет вратарю плечом замах справа в нижний, тот уже выставит ловушку и ляжет ногой на лед, как креветка, но тут вес тела резко переносишь на левый конек, катишь влево на внешнем лезвии. Переложив в клюшке шайбу, кистевым щелчком отправляешь ее в пустой верхний правый угол ворот, откуда вратарь уже уехал влево, навстречу ложному броску. Вот и все, он сколько раз так делал в юношеской сборной. Так прошло лето.

Однако, выйдя на лед в новом сезоне, Боб сразу почувствовал, что он не в той блестящей форме, как казалось ему летом в барах. Он быстро выдыхался, точного скольжения не получалось. Быть может, сказалось лето без ежедневных тренировок, а может, стали сильнее соперники, ведь он выступал уже во взрослой, настоящей лиге. Так или иначе, но ту игру, что была в юношеской сборной, Боб показать в новом сезоне не смог. Как не смог и во всех следующих. Да и была ли она раньше, или просто стечение обстоятельств, он уже точно и не знал. Впрочем, Боб был не слишком силен в анализе, как и в построении планов на будущее. Куда больше его интересовали вещи, девушки и выпивка, причем последнее все чаще выходило на первый план.

9
{"b":"719029","o":1}