– Но как и зачем все это описывать? – все еще недоумевал Макгрегор.

– Странный вопрос! – в свою очередь удивился фантом. – Вот что является собственностью у вас, – он глянул в бумажку, – землян?

– Ну, например, земля, точнее, – поправился он, – земельный участок.

– И что он из себя представляет?

– На карте указано место, площадь, и нарисованы границы.

– И все?! – поразился таможенник.

– Ну да.

– Какое несовершенное общество! На нашей планете собственность в таком виде была много тысяч лет назад. Частная собственность – основа капиталистического общества. Вы знаете, что такое капитализм?

Макгрегору вспомнился момент видеофильма «Красная жара» из курса по истории Древнего мира. В нем атлет в красивой форме с каким-то негритянским именем включает телевизор и видит эротические сцены. «Капитализм» – презрительно цедит атлет и выключает телевизор. Видимо, утренний сон все-таки не прошел бесследно.

– Знаю.

– Сомневаюсь, что знаете! Иначе бы к собственности было другое отношение. Взять ваш земельный участок. Зачем он нужен, что вы с ним делаете?

– Ну, я, например, картошку выращиваю.

– Допустим. А как глубоко он ваш?

– В каком смысле? – не понял Макгрегор.

– На какую глубину вы можете сажать картошку?

– Обычно, на штык лопаты.

Таможенник чертыхнулся, однако терпеливо продолжил.

– А на два штыка лопаты в глубину можете посадить?

– Могу, но не взойдет.

– А на три?

– Могу.

– А на сто? Если на сто штыков ее закопаешь, она твоя останется?

Макгрегор почувствовал какой-то подвох.

– Думаю, что моя, – не совсем уверенно произнес он.

– Какой радиус вашей планеты?

– Сорок тысяч километров.

– А до какой глубины тогда твоя земля? До какой глубины ты можешь сажать картошку, чтобы она осталась твоей? Сквозь всю планету? А если так, то на другой, противоположной стороне земного шара у тебя тоже есть участок? Тогда, как минимум, правильно в свидетельстве на собственность надо указывать и его, с противоположной стороны земли! А как вы разбираетесь с кривизной земли?

– Что вы имеете в виду? – опять не понял землянин.

– А то, что если каждый участок на Земле в собственности, и начать рисовать их границы вглубь шара, то где они пересекутся? Поверхность земли ведь не плоскость! И соседние участки земли на границе пересекутся сразу же, в глубине. Две штыковые лопаты, воткнутые на границе участков точно перпендикулярно земле, столкнутся сразу же, потому что земля – шар. Хотя бы эту проблему вы как решили?

– Да не было такой проблемы еще!

– Не было, потому что общество ваше технологически неразвито. А ставить частую собственность в зависимость от технологий – в высшей степени глупо. Выходит, размер собственности зависит у вас от того, насколько точно вы можете воткнуть в землю штыковую лопату!

Макгрегор замолчал, обдумывая слова фантома. А тот, разгоряченно, насколько мог передать возбуждение квантовый модулятор эмоций, продолжал.

– Или вот вы идете в супермаркет и, купив продукты, покупаете с ними пакет. Что с ним происходит дальше?

– С пакетом?

– Да.

– Обычно мы складываем в него мусор и потом выбрасываем в мусорный контейнер.

– И чей он становится?

– Э-э-э… наверное, ничей.

– Вот! Вот классический пример безответственного отношения к своему имуществу. Пакет был ваш! Миллиарды протонов, нейтронов электронов уже были вашими, и вы с ними так бессердечно расстаетесь! Не удивлюсь, если на вашей планете были многочисленные войны из-за территорий. А все потому, что вы не знаете точно, что значит ваше или не ваше. А ведь это очень просто! Достаточно было перечислить число личных элементарных частиц, и все! Пакет был вашим и останется вашим!

Макгрегор молчал, и фантом, видя его замешательство, продолжил:

– Возьмем еще более простой пример. Ты стрижешь ногти. Ноготь, он твой?

– Конечно, мой.

– Вот ты его состриг, и кусочек ногтя упал на пол. Ты смотришь на него, а он одинокий, твой, лежит на полу. Чей он сейчас?

– Мой. Это мой ноготь!

– А вот теперь зазвонил космофон, и ты отвлекся на разговор. Через полчаса положил трубку, и посмотрел на пол. Чей сейчас ноготь?

– Мой.

– А если ты его не увидел?

– Все равно мой.

– Отлично. А спустя день?

– Мой.

– А спустя год? Его уже нет, он сгнил в земле? Что твое?

Макгрегор молчал.

– Вот видишь, какие у вас юридические проблемы, даже с ногтями. А если тот пакет, твой личный пакет, купленный в супермаркете, отдадут на переработку и снова продадут тебе, ты что, его опять купишь? Купишь твои личные, уже купленные раньше за свои кровные, молекулы углеводорода?

– Выходит так.

– А по наследству вы что передаете? Думаю, что с таким отношением вряд ли у кого-то есть хоть что-нибудь, что принадлежало его предкам даже сто лет назад! Не говорю уже про пятьсот лет и больше. А ведь те всю свою жизнь так же, как и вы, каждый день что-то покупали! Где все это? Я ведь прав? Представь, насколько ты был бы богат сейчас, если бы вся собственность твоих предков сохранилась? Ты бы владел миллиардами личных молекул самых разнообразных веществ!

Макгрегор представил себя барахтающимся в огромной куче полиэтиленовых пакетов.

– Это все, конечно, здорово, – сказал он. – Но как вы учитываете число принадлежащих каждому личных молекул и атомов?

– Очень просто. Любым атомным молекулоучетчиком! Вот, например, таким, портативным, нам их выдают на службе.

Таможенник достал из кармана небольшой круглый приборчик, похожий на картофелину.

– А как он работает?

– Очень просто! Дело в том, что любое вещество состоит из атомов и молекул, которые имеют собственную частоту колебаний. Мы посылаем на него электромагнитный импульс со всеми возможными частотами и просто смотрим, какие и сколько квантов поглотились, вот и все. Смотри!

Он направил прибор на стоящий на столике недопитый стакан с черен-колой. На экранчике картофелины засветились цифры.

– Вот, пожалуйста!

– А как быть с учетом электронов? – не сдавался Макгрегор. – Ведь их невозможно отличить друг от друга! Если они потеряются на полу, как тогда узнать, какой чей?

– Это очень просто. Хоть ты и не совсем прав, они отличаются, у них разные спины[1] и прически, но спинов всего два, да и причесок, к сожалению, ограниченный набор – молодежная, полубокс, химка, шатуш и еще несколько видов мелирования, и поэтому мы около тысячи лет назад нашли красивый логический выход. Раз они одинаковые, то какая разница, у кого чей? Главное, чтобы общее число не менялось. Электроны невозможно отличить друг от друга, тут законы физики, к сожалению, направлены против законов общества. Но мы работаем и в этом направлении – будем прививать электронам новые физические свойства, по которым их будем впоследствии различать!

– Ну, например, стыд. Индекс развития нашей морали уже позволяет это сделать теоретически, остается лишь разработать механизм приобретения и развития стыда у электронов. Эксперименты ведутся, особенно далеко мы продвинулись с электронами «шатуш», но никак не развивается чувство стыда у электронов с прическами «химка». А вот вам, Макгрегор, бывает стыдно? – неожиданно спросил таможенный фантом.

Последний раз Макгрегору было стыдно еще на флоте, когда после рейса они вызвали проституток с соседней планеты в сауну на Меркурий. Причем стыдно было за сауну, уж слишком она оказалась страшная.

– Бывало, – уклончиво ответил Макгрегор.

– В настоящее время к нам на планету со своим стыдом въезд категорически запрещен! – сурово сказал таможенник. – Это может повлиять на чистоту проходящих экспериментов по приобретению электронами новых свойств и нарушить баланс частной собственности! Так что будьте поточнее с заполнением декларации.

– А это что? – он неожиданно ткнул пальцем на ящик на заднем сиденье. – Вы это указали в декларации?