Замерев, мы перестаем даже дышать, и под нами проходят, уже поднимаясь, четверо новых и двое уже знакомых «учеников».
– Это происки старого Оркмахи!– доноситься тревожный голос, и вскоре шаги стихают.
Спустя минуту Федор задумчиво произносит:
– По-моему, последний раз мы ели у бабушки. Пора подумать о еде.
– Уж не думаешь ли ты, что нас здесь угостят?
– Нет, они не очень гостеприимны. По-моему, это общая черта обитателей этой избушки. Придется нам самим позаботиться о завтраке.
– Ноги отсюда уносить надо, вот что! Нас здесь принимают за кого-то другого. Оркмахи какой-то…
Ну, уж нет! В лесу ни ягод, ни грибов, Пауками, что ли питаться? Слезай быстрей!!!
И Федор первый ловко спрыгивает вниз. Приходится последовать за ним. Мы снова выглядываем в коридор.
– Пошли!
Федор, прижимаясь спиной к стене, начинает быстро двигаться боком, мягко скрещивая слегка согнутые ноги. Этот способ передвижения он мне показывал раньше. Называется – «призрак в коридоре». Точно, его почти не видно, он сливается со стеной. Но мне за ним так не угнаться, и я бегу, стараясь не слишком топать ногами.
Коридор длинный и все время поворачивает вправо. Никакого выхода не видно, но никто, к счастью, нам и не встречается. Стоит полная тишина, словно дом необитаем. Несколько раз попадаются запертые двери, но все они на внутренней стороне коридора и должны вести в комнаты.
Неожиданно мы оказываемся перед узким проходом в стене. Вниз ведут каменные ступени. Да ведь это наш подвал! Коридор идет по кругу и опоясывает весь дом. Вот это номер! Мы стоим красные, с трудом переводя дыхание. Неужели отсюда нет выхода?
Вдруг где-то позади нас слышатся медленные тяжелые шаги. Они не принадлежат никому из тех, кого мы уже видели. Ледяной ужас вползает под рубашку. Быстро шмыгнув в узкий каменный мешок, мы мгновенно взбираемся на знакомую балку.
– Как курицы на насесте,– злобно шепчет Федор. Но я вижу, что ему тоже не по себе. Гулкие шаги все ближе.
Внезапно, огромная черная тень закрывает весь проем и замирает. Кто-то стоит, молча, всматриваясь в темноту, укрывающую нас. Еще немного и я закричу от напряжения или свалюсь вниз. Изо всех сил кусаю себя за палец, и резкая боль приводит меня в чувство.
Тень сдвигается, и тяжелые мерные шаги постепенно удаляются. Едва я успеваю перевести дух, как Федор спрыгивает вниз и тянет меня.
– Ты что, спятил, куда?!
– Идем за ним. Куда-нибудь он да выйдет. А то так и будем ходить по кругу.
– Если эти головорезы- ученики, то можешь себе представить, какой у них учитель!
Но Федор остается глух к моим доводам.
– Жди здесь!– командует он и тенью выскальзывает в коридор…
Бесконечное ожидание на стертых каменных ступенях становится невыносимым. Федора нет уже с полчаса. Я так напряженно вслушиваюсь в тишину, что начинаю различать шум дождя. Он здесь, похоже, идет постоянно. Долгое напряжение слуха сыграло со мной злую шутку. Мне кажется, что я продолжаю ловить малейшие шорохи, но, возможно, я просто засыпаю на несколько минут. Видимо, сказывается усталость. И потому появление Федора вначале кажется продолжением сна. Он предстает, словно в какой-то дымке. Но его шепот мгновенно пробуждает меня:
– У тебя что, голодные обмороки начались? Совсем раскис здесь! Но ничего, скоро я тебя обрадую. Пошли!
Я встаю и покорно плетусь за ним, пока он, сделав мне знак, не замирает. Перед ним закрытая дверь, с виду ничем не отличающаяся от остальных. Секунду-другую он еще вглядывается в известные ему приметы Удостоверившись, что не ошибся, он вытаскивает из мешка узкую металлическую пластинку и осторожно отжимает язычок потайного замка.
Запах жареного мяса густой волной ударяет из открывшейся двери, и я чуть не падаю на Федора. Но он мгновенно втаскивает меня в комнату и притворяет за собой дверь.
Небольшая клетушка метров пять-шесть в длину с низким закопченным потолком – скорее всего кухня. Прямо в центре ее пылает огонь в очаге, сложенном из грубоотесанных камней, а на решетке жарится мясо. Целая баранья нога!
– Ну, как? – самодовольно спрашивает Федор и, достав острый, как бритва ножик с деревянной ручкой, похоже, собирается завтракать. И хотя голод вот-вот победит мою осторожность, я все же успеваю спросить:
– А ты уверен, что мясо жарят именно для нас?
– Как же, дождешься! Мастер учеников-то своих кормит одной овсянкой на воде. Я ведь и в школьной, так сказать, столовой, уже побывал, незавидный у них завтрак. А эта баранина ждет Самого. Так что давай, не стесняйся! Он-то, небось, если попадемся, сомневаться не будет, Живо разделается с нами. А так хоть на сытый желудок…
Нарисованная им картина возможного будущего не смогла бы у меня вызвать аппетит в обычных условиях. Но здесь – дело другое. И мы оба, обжигаясь и не слишком соблюдая приличия, приступаем к завтраку. А заодно и к вчерашнему ужину. В общем, от бараньей ноги вскоре остаются только жалкие объедки. Похлопав себя по животу, Федор благодушно замечает:
– Однако Мастер нам этого не простит.
И, выкладывая на стол книги, поясняет:
– Ты что думаешь, куда нас занесло? Это же школа колдунов!
– ???
– Ну да, именно колдунов. Я тут кое-что услышал, пока искал выход. Нам действительно лучше убраться отсюда. Поели – и в путь!
– Попить бы теперь, – я с трудом шевелю пересохшими губами. Во рту все горит от щедро наперченного мяса.
– С этим здесь сложнее. Видишь ли, Мастер предпочитает всем напиткам вино из цветков адониса. Может, попробуешь?– судя по сузившимся от сдерживаемого смеха глазам Федора, он уже успел попробовать и теперь не прочь поразвлечься за мой счет.
– Знаешь, что-то не хочется. А что пьют ученики в лесной школе?
– Ну, у них все просто. Воду из колодца. Пойдем, заглянем к ним в столовую.
В закопченной стене есть аккуратная дверца из тонких досок. Федор по-хозяйски открывает ее, и мы попадаем в довольно просторное помещение с длинным широким столом у стены, по обе стороны которого стоят низкие, грубо сколоченные лавки.
На столе с десяток пустых глиняных чашек. В углу очаг с дымящимся закопченным котлом. Окон здесь тоже нет, но на стене чадят два факела.
– Где же вода?
Но Федор превосходно ориентируется и здесь. В темном углу стоит высокая пузатая бочка с тяжелым ковшом. Подождав, пока я напьюсь, Федор говорит:
– Отсюда можно выйти через подземный ход. Но он идет мимо класса, а там сейчас урок. Так что тихо, как мышь…
Сказавши это, он наклоняется и тянет за толстое кольцо. Чуть скрипнув, поднимается квадратный кусок дубовой половицы. Приложив палец к губам, Федор начинает спускаться в подвал.
– Книги!– вдруг вспоминает он.– Принеси книги!
Я кидаюсь к двери и толчком распахиваю ее.
Кто-то мягко хватает меня за руку и, потянув на себя, с такой силой заламывает ее за спину, что искры из глаз! Потная ладонь наглухо запечатывает мне рот, а со всех сторон щедро сыпятся тумаки и затрещины. На голову снова нахлобучивают узкий мешок…
Ну, все! Сейчас явится учитель, и я сполна получу за наши с Федором подвиги здесь. Несмотря на то, что мы лишили его завтрака, на меня он, надеюсь, не позарится. Все-таки школа, хоть и колдунов…
С двух сторон меня крепко придерживают за локти. Душный мешок на голове пропах козлятиной. А по ногам вдруг резко подуло ледяным ветром. Где-то тревожно каркнула ворона. «Может, наша?» – почему-то обрадовался я, и тут раздаются тяжелые шаги.
– Мастер Тромм! – задохнулся чей-то голос.
Я стою покорно, все равно не вырвешься, и молча ожидаю своей участи. Шаги замирают рядом. Пришел!
Становится еще тише. Всем телом я чувствую на себе взгляд Мастера.
– Снимите мешок! – неожиданно высокий и резкий голос никак не вяжется с тяжелой поступью.
С головы у меня грубо сдергивают мешок, и я вижу его лицо. Вернее, сначала одни только глаза. Черные, такие черные, что и передать нельзя. Даже зрачков не видно. Как будто две бездонные воронки под лохматыми сросшимися бровями. Они неумолимо засасывают мой взгляд. Я просто не в силах отвести его. В голове образуется какая-то невесомая пустота, а ноги наоборот, разом тяжелеют.
