– О чем это он? – невольно я ощупываю свою кожу.
– Ты слышал, – пытается пошутить Федор.– Хорошо, у меня от плетки рубцы глубокие, не сразу сдирать станут…
За дверью продолжают переговариваться:
– А может, отпустим их? Вдруг, Оркмахи рассердится?
– Заткнись, Рыжий! Мало тебе плети? На остров захотел? Вот вернется Мастер…
Школяры еще спорят, но уже ясно, что до утра к нам ломиться не станут. Федор щелкает зажигалкой, отыскивает факел. Комната освещается, я оглядываюсь и чуть не подпрыгиваю: прямо надо мной на тяжелом шкафу сидит черная птица.
– Ворона!
– Ага! – радуется Федор. – Вот мы и опять вместе! Значит, где-то рядом книги.
Ворона, словно поняв, каркает.
– Видишь, я угадал. Это кабинет Мастера. Я здесь уже был утром. Школяры нашли книги, наверное, наша птица закаркала над ними, вот и помогла им, глупая. Но ничего, теперь книги у законного хозяина, – и Федор довольно улыбается.
– Надолго ли?
– До утра, точно. Не такой это дом, чтобы здесь не было второго выхода. Надо только правильно искать.
– Слышал? – я киваю на дверь. – Отсюда еще никто не убегал.
В комнате кроме шкафа стоит еще массивный неполированный стол и деревянное кресло с высокой резной спинкой, такое же, как на чердаке, только поновее. Федор усаживается и знаком приглашает меня. Сесть больше некуда, я взгромождаюсь на стол.
– Спать хочется, – зевота одолевает моего друга.
– Какой тут сон! Мастера ждут!
– Не могу, засыпаю прямо. Ты покарауль, а я вздремну чуток, – говорит он и тут же погружается в сон.
Как в ознобе, я лихорадочно мечусь по комнате. Мысль о бубне не идет у меня из головы. Где же выход?! Ворона со шкафа внимательно за мной наблюдает.
– Помогла бы, что ли! Да разве дождешься от тебя? Заманила в ловушку и сидит- помалкивает!
Но птица лишь презрительно отворачивается.
Я обследую каждый угол, каждую щель – нигде ни намека на выход.
Отчаявшись, я опускаюсь прямо на пол и тоже засыпаю.
Ворона и во сне не расстается со мной. Я без конца уговариваю ее не обижаться на мои глупые выходки и заверяю в своей дружбе. Птица все отворачивается, прячет глаза, а потом вдруг начинает истошно каркать.
«Это очень мешает спать», – успеваю подумать я и просыпаюсь. Ворона продолжает каркать и наяву. Мало того, издалека доносится карканье целой вороньей стаи. Точь-в-точь, как день, когда мы попали в школу.
За столом сидит вполне бодрый Федор и внимательно прислушивается.
– Что-то здешние вороны раскаркались. Мастер близко…
– Нам конец…
– Послушай, – проникновенно обращается Федор к нашей птице, – сейчас придет Мастер и прощай книги. Понимаешь? А я обещаю вернуть их тебе.
Ворона, сорвавшись с насеста, начинает беспокойно метаться по комнате, хлопать крыльями.
– Похоже, ищет! – обрадовано шепчет Федор.
Наконец, птица забирается под кресло, на котором он сидит, и принимается ожесточенно долбить клювом пол.
– Вот оно! Есть выход!
Федор вскакивает, мы ворочаем неподъемное кресло и, ломая ногти, пробуем подцепить половицу. Безуспешно!
Что такое? Ошиблась птица? И тут я замечаю небольшое железное кольцо на ножке стула. Прямо над самым полом. Тяну за него – ничего! Тогда я медленно проворачиваю его, и в том месте, где стояло кресло, открывается черный провал в полу. Федор распахивает шкаф, хватает сумку с книгами, и мы прыгаем в подпол. Наша птица уже на своем месте – вцепилась в плечо Федора.
Мы еще успеваем услышать, как оголтело каркает стая ворон над крышей, и барабанит начавшийся дождь, а из коридора уже доносится тяжкая поступь. Мастер вернулся!
Не глядя под ноги – все равно ничего не видно – бросаемся по узкому подземному ходу. Куда он ведет? Может, сейчас сделаем очередной заколдованный круг и вернемся обратно? Но выбора нет, да к тому же сзади погоня.
Каменный пол под ногами начинает круто забирать вверх. Еще немного и – Федор плечом распахивает дверь!
Глазам делается больно от дневного света, косой дождь ударяет в лицо – кругом лес!
Справа, в еловом просвете, – чернильная вода! Проклятое озеро! Подальше от него! Не разбирая дороги, обдирая лицо и руки о колючие ветви, мы летим с такой скоростью, что ворона не может удержаться на плече. Она поднимается над верхушками елей и летит, не теряя нас из виду.
Погони не слышно, но мы все прибавляем ходу, перемахивая через ямы и поваленные стволы.
Не заметив, я пролетаю сквозь густую паутину, и она, облепив мне плечи, развивается сзади, как плащ. Федор, не успевший снять школьную форму, мчится впереди черной тенью. Бешеная гонка продолжается до тех пор, пока мы оба не валимся на сырой мох, обессилевшие, с мокрыми от пота лицами. Легкие разрываются, раскрытым ртом я хватаю воздух.
– Все! Больше не могу!
– Вставай! – Федор с трудом поднимается на четвереньки и трясет меня. Сверху, делая над нами плавные круги, каркает ворона.
– Наводчик! – я с ненавистью задираю голову.
– Нет, она предупреждает, что погоня близко.
Мы вскакиваем и продолжаем бегство.
Путь все время под гору, вниз, как и говорил Рыжий. Лес кончится, а в поле мы будем, как на ладони.
Мы уже не бежим, а бредем, пошатываясь, даже не отводя еловые лапы. Вокруг как-то быстро смеркается, и дождь постепенно стихает. Теперь слышно только наше свистящее дыхание, да треск сучьев под ногами.
Чаща впереди постепенно редеет, деревья расступаются – от опушки нас отделяют только несколько огромных разлапистых елей. И вдруг прямо передо мной в густых ветвях возникают две черные бездонные воронки.
– Мастер!
Резко вильнув в сторону, я вообще как будто перестаю касаться земли. Обогнав Федора, я выскакиваю из леса и мчусь по раскисшему полю. Ничто не может заставить меня оглянуться.
Колдун, словно маячит за спиной, улыбаясь бесцветными губами, и я влетаю в полуразрушенный сарай, одиноко стоящий на краю поля. С разбегу головой зарываюсь в сырое сено. Через несколько секунд рядом валится Федор. Обеими руками он прижимает к груди сумку с книгами.
– Все три здесь! Ни одной не потерял! – задыхаясь, он любовно оглаживает грубую кожу сумки.
Каркнув, в пустой оконный проем влетает ворона и садится на свое излюбленное место. Мы, наконец, отдышавшись, оглядываемся.
Продолжает темнеть, и усилившийся ветер гуляет в нашем убежище. Это ветхая развалюха, сложенная из осыпающегося известняка. Двери сорваны, вместо крыши – голые стропила, местами прикрытые гнилыми досками. И над всем этим царит огромная кирпичная труба. Кажется, крыша вот-вот рухнет, и эта громадина придавит нас. Непонятно, на чем она только держится – печи в доме нет, только верхняя часть дымохода с неровными краями нелепо торчит под потолком.
– А мы здесь были, – наконец произносит Федор, едва шевеля потрескавшимися губами. – В этой хижине мы провели первую ночь…
За окном уже почти ничего не видно, и темный лес вдали сливается с вечерним небом.
– Интересно, школяры отстали?
– Вряд ли ночью они решатся бродить по лесу. Но до утра надо переправиться через реку – мало ли что?..
Ворона внезапно каркает, мы разом оборачиваемся – в пустом проеме окна, выставляясь по плечи, чернеет неподвижный силуэт.
Звериный рык, который издал Федор, мог бы принадлежать крупному медведю. Сорвав с пояса мешок, он швыряет его в окно. Раздается деревянный стук – фигура исчезает, и Федор, схватив толстую жердь, выскакивает из дома.
– Уф! – доносится облегченно. – Это полено!!
Кричит он во все горло, и тотчас вдали раздается воинственный клич.
– Школяры!
Снаружи под окном возится Федор.
– Что ты ищешь?!
– Мешок где-то…. А, ладно!
Он появляется на пороге:
– Спрячемся в трубе!
– ??
Схватив книги, Федор торопливо засовывает их под сгнившие половицы.
– Уйдут школяры – заберем!
Ворона, возмущенно каркая, садится на подоконник напротив того места, где Федор устроил тайник.
