– Ловко придумано! Как же ты догадался? И где прятался все время? А птица?

Федор освобождает клюв вороны от повязки, и она долго обиженно каркает, словно жалуясь на такое бесцеремонное обращение.

– Ты уж извини, иначе нельзя было, – это Федор вороне! – Представляешь, если бы ты закаркала, когда моя голова лежала на блюде? Как бы это выглядело – голова, да еще и каркает? Школяры бы этого не перенесли. Ничего, сейчас пойдем на кухню, поищем чего бы тебе в клюв кинуть.

– Ты что, разговариваешь с ней?!

Ворона, перестав каркать, открывает клюв и как-то по-гусиному шипит на меня.

– Ну ладно, ладно, – примирительно говорю я, – держат же люди канареек, попугаев или там скворцов. Почему бы не завести ворону?

Птица, склонив голову на бок, изучающе смотрит на меня.

– Вот что, Тим, – командует Федор, – бери зеркала и за мной! По дороге я тебе все объясню.

После некоторых усилий мне удается вытащить зеркала – они прикручены к ножкам тонкой проволокой. Федор ждет меня в самом дальнем углу зала. Зажав зеркала под мышкой, я подхожу к нему, как можно дружелюбнее улыбаясь вороне. Она лишь снисходительно каркает дважды.

И тут я замечаю, что между стенами, образующими угол, есть узкий, почти незаметный проход.

– Это потайная лестница на чердак, – сообщает Федор.

– Какая же она потайная, если ее видно.

– Ну, может, и не совсем потайная. Но только ученики ею не пользуются. Боятся, наверное, а может, Мастер запретил. Да ты сейчас сам увидишь, что это за место…

И он скрывается в темном проходе. Я за ним. Мы поднимаемся по крутой каменной лестнице, ничем не освещенной. Может, Федор уже научился видеть в темноте? Сверху раздается отвратительный скрип двери.

– Осторожно, пригнись!..

Но я уже пребольно стукаюсь лбом о низкий деревянный косяк. Вход, как в собачью конуру! Теперь точно шишка будет.

– Тут много интересных штуковин. Я сам еще не все осмотрел.

Федор чем-то гремит, и неожиданно широкая полоса света пронизывает помещение. Одновременно свежий сырой воздух врывается в духоту чердака – открылось слуховое окно.

Здесь, действительно, полно всякого хлама, и мне не совсем понятно, зачем мы сюда забрались. У меня к чердакам с некоторых пор вообще особое отношение. Федор же по-хозяйски усаживается в высокое деревянное кресло под открытым окошком. Зачем на чердаке кресло? Он знаком приглашает меня садиться тоже. Ничего подходящего для этого я не вижу и потому сажусь прямо на пол.

– Рассказывай!

В кресле колдуна, возвышаясь надо мной и поглядывая в открытое окно, Федор чувствует себя превосходно. Похоже, ему здесь даже нравится.

– Когда тебя схватили, я сразу понял, что школяры нас обошли – из подземного хода есть другой выход в верхний коридор. Они зашли из него в кухню Мастера и сцапали тебя. Тогда я не мог тебе помочь. Раз ловят лазутчика – никто, думаю, на месте не усидит. Я закрыл люк и по нижнему коридору проскочил в класс. Там уже никого не было – нас ловили. Ход на чердак я сначала не заметил. Вернуться, думаю, и схватят сейчас. Вышел из класса – и дальше по подземному ходу. Смотрю – еще одна лестница наверх, и по ней уже кто-то спускается. Это за мной! И обратно – в класс! Забился я в угол, а по коридору топот уже близко. И тут я заметил узкий проход. В нем темень, но отступать-то некуда….

Ну, и все. Залез на чердак, закрыл за собой дверь и сижу. Внизу пошумели, пошумели и ушли. Лезть сюда они не решились, а может, и не подумали, что я могу прятаться на чердаке. Ведь для них чего нельзя, того вроде бы и нет. Темные люди! На чердаке я осмотрелся, нашел слуховое окно. Высунулся: нельзя ли по крыше спуститься? Вдруг, смотрю, из дома вышел Мастер и скрылся в лесу. Куда это он, думаю, лыжи навострил? Сверху-то видно далеко. На самом горизонте какой-то замок стоит.

– Верхний, – уточняю я.

– Ну вот, в ту сторону он и ушел. Я за ним сверху еще последил, пока видно было, и пошел осматривать чердак. Тут есть такие хитрые приспособления, вроде трубок со стеклами. С чердака они идут через потолок во все комнаты. Очень удобная штука. Ученики думают, что их не видят…

Ну, соображаю, раз Мастера нет, надо действовать. Пока вы там овсянкой давились, я приготовил то, что ты видел в классе. Пришлось здорово потрудиться. Но не идти же на урок неготовым!

– Да уж.… Так это ты грохотал здесь?

– А то кто же! За этими школярами глаз да глаз нужен; что они там затевали? Дыма зеленого напустили. Да еще этот, с плеткой. Тоже мне, колдун нашелся!

– Посмотрел бы ты снизу на это! Даже не верится…

– Некогда мне было разглядывать фокусы ваши! Когда задымило – видно уже ничего не было, я решил им немного помочь, – Федор довольно похлопал по своему мешку, – через дымоход одно яйцо бросил!

– Так ты ничего не видел?!

– Не-ет, – Федор как-то странно подбирается, – а что я должен был увидеть?

– Да так…. Ничего…

По лицу моего друга я понимаю, что он не договаривает. За его насмешливым тоном проглядывает неудобство.

– Понимаешь, – говорит он, – я тут, кажется, задремал немного. Тоже, наверное, дыма надышался, он и сюда проник, чуешь? – Федор как-будто оправдывается…– Каково же тебе было – такой огонь развели вокруг. А дом-то деревянный…

– Я тоже вроде заснул. Даже в таз свалился. Чего только не приснится. Прикинь, как будто в этом омуте, – я показываю в сторону, где по моим представлениям должно находиться Темное Озеро, – есть остров. Лысый такой, маленький…. И я во сне попадаю туда. А там – да что говорить! Потом как-нибудь…

– Нет, – Федор встает с кресла. – Ты уж, пожалуйста, расскажи. И подробно, – он становится очень серьезным.

Приходится рассказать ему о своих видениях.

– Сон, говоришь? – выслушав мой рассказ, Федор за рукав тащит меня к чердачному окну.

Сверху открывается чудесный вид. Темный еловый лес тянется почти до горизонта. Там, растворяясь в зыбкой серебристой дымке, угадываются очертания замка. «Сегодня Мастер уже не вернется, – успокаиваю я себя, – слишком далеко». Прямо у самого дома – крошечное черное озеро, зажатое со всех сторон деревьями. Над застывшей гладью воды медленно ворочается редкий сизый туман. Воздух напоен сыростью и запахом хвои. От налетевшего порыва ветра туман расходится. В центре озера – остров!

Лишенный всякой растительности, он, словно нарыв на черном теле воды. Только угол каменной постройки одиноко возвышается посреди.

Мой сон…. Но я же не мог видеть это раньше! Ведь попали мы сюда глубокой ночью. Наверное, об этом думает и Федор. Помолчав, он спрашивает:

– А грохот ты слышал?

– Так ведь это ты сам топал здесь.

– Я не о том…. Уж не думаешь ли ты, что это я раскачивал дом? Тут грохотало так, что крыша едва не провалилась!

– Когда это было?

– Ну, после яйца.… Да ты что?! – Федор не дает мне вставить слово, – Этим яйцом и воробья не убьешь. Дым один.…Потом меня словно сморило. Совсем ненадолго. А проснулся-то я как раз оттого, что дом ходуном ходил. Что там у вас случилось? Школяры забегали как крысы, а белобрысый – ну, быстрый же парень! – живо все отнес обратно в кабинет Мастера. И птицам здешним мой дым не по вкусу пришелся – не зря я химию люблю.

– А дальше-то что?

– Ну что, что…. Спустился быстро с чердака, зашел в «кабинет директора». На столе лежали наши книги, а на них – ты представляешь? – сидела ворона.

– Да тут их тьма!

– Наша ворона! Как она туда попала? В окно, что ли, влетела? Так ведь и окон-то в доме нет…. Хорошо, хоть настроение у птицы было миролюбивое. Обрадовалась, наверное, что книги целы. Только взять их она мне не позволила, сколько я не уговаривал. Служебная прямо ворона! Но не бросать же их! В общем, кое-как отвлек птицу. Чего я только ей не наговорил. Куда там лисе! За всю свою долгую жизнь ворона не слышала столько добрых слов. И вот результат, – Федор тряхнул набитой книгами кожаной сумкой. – Пришлось позаимствовать на время, за пазухой неудобно очень.