Впрочем, одна из них, как казалось Теодору, искренне сочувствовала ему, без какой-либо задней мысли. С ней-то он и старался проводить больше времени. Девушка же всегда проявляла такт к его чувствам.

Однажды, устав от суеты очередного праздника, Тед пригласил ее в свой кабинет. Первое, что она сделала там — это подошла к портрету Бланш.

— Это ваша работа, милорд?

— Да, — он встал рядом.

— Хорошенькая… — задумчиво заметила гостья. — Ваша фантазия?

— Почему же только хорошенькая? Она красивая!.. Хотя, конечно, карандашный рисунок…

— А! Значит, это реальная женщина? — оживилась его гостья. — Ну, какая же она красавица? Заурядная внешность.

Теодор не смог сдержать возмущенное фырканье.

— За-у-ряд-на-я?! Да вы посмотрите на нее, Алиса! Мне казалось, у вас есть глаза.

— А… — наконец поняла девушка — и прикусила нижнюю губку. — В самом деле, в самом деле! Вот глаза… И волосы…

— О да! — весь, казалось, засветился Теодор. — Разве подобная ей может еще где-то быть?..

И тут Алиса обратила внимание на одежду Бланш.

— Позвольте… Она что, простолюдинка?..

Теодор внимательно посмотрел на нее — и голос его стал холоднее:

— Ну и что, госпожа баронесса?

Баронесса пожала плечами.

— Теодор… Простите меня, конечно… Но она вам не пара. Посмотрите в зеркало, милорд! И взгляните на ее портрет. Она ни в чем не достойна вас. Вы столь красивы, столь утонченны… Она же — безродная, неграмотная девка… девушка, — поправилась Алиса, увидев, как сверкнули глаза его светлости. — Довольно миловидная, но и только! К тому же вы дворянин! Вы герцог!..

Теодор глубоко вздохнул, пытаясь сдержаться. Все же госпожа баронесса не виновата, что так воспитана… Она просто… просто думает, как все. Увы.

— Алиса, не судите о том, чего не знаете, — устало и разочарованно ответил он.

Она покачала головой.

— Милорд, вы жили тут один… Немудрено, что первая же более-менее симпатичная особа привлекла ваше внимание. Но, помилуйте — считать это увлечение серьезным чувством? — Алиса мудро и грустно, чуть ли не по-матерински улыбнулась. — Теперь вас окружает столько знатных красавиц… Очнитесь же, друг мой!

— Вы хотите сказать, что любая из придворных дам лучше, чем Бланш? — с какой-то странной улыбкой промолвил Теодор. — А хотите, я покажу вам другой портрет? Я закончил его на днях. Правда, на нем изображен мужчина…

— Конечно, ваша светлость. Сочту за честь…

— Погодите.

Теодор с грохотом вытащил из-за шкафа большую картину, выполненную в темных тонах. Это был его портрет. Полотно, запечатлевшее его облик тех незабываемых пяти лет.

Алиса отшатнулась.

— О боже, какое страшилище… Милорд, что за извращенное воображение?.. Возникает ощущение, будто вы рисовали оживший труп! Мороз по коже.

— Алиса, — очень спокойно заговорил герцог, — вы бы согласились прожить два месяца в обществе этого человека — и ночевать с ним рядом? Уточню — просто ночевать, без каких-либо домогательств с его стороны. Скажу более: ни одна живая душа об этом бы не узнала, и ваше честное имя не пострадало бы. Итак, согласились бы?

— Конечно нет!.. Я не смогла бы и секунды провести с ним. Ведь на него противно даже смотреть!..

— Только из-за этого?

— Почему я должна мириться с обществом, неприятным мне? — пожала плечами девушка. — О чем вы, милорд! Конечно, я выдавила бы из себя несколько фраз — ради вежливости… но постаралась бы поскорей уйти. Это же… Он ужасен!

— А теперь скажите, смог ли бы кто из ваших знакомых дам поступить иначе?..

Алиса задумалась, а потом честно ответила:

— Вряд ли, милорд.

— Даже зная, что этот человек в беде?

— О боже, ваша светлость! В конце концов, это его проблемы!

Теодор покачал головой.

— Алиса, Алиса… А вот Бланш смогла. Два месяца, Алиса! И этим она сняла с меня чары! Так не заявляйте же мне, что Бланчефлер не достойна меня. Достойна — и только она! Чего бы я дождался от вас и вам подобных? Вежливых фраз?! — не сдержав презрения, бросил ей в лицо Теодор. — Они мне, простите, были ни к чему!

Девушка побелела, прижав ладони ко рту.

— Милорд… Зачем вы… Зачем вы нарисовали?! Это же самопожирание какое-то!..

— Я предвидел наш разговор.

«Боже мой, как я ошибся в тебе, Алиса!» — мысленно добавил Теодор.

Алиса никому ничего не сказала, но в тот же день покинула замок.

Прошло еще несколько дней, заполненных приятным общением, когда милорд развлекал дам, напевая им трубадурские галантные песенки под аккомпанемент лютни. Голос у Теда был чудесный, и играл герцог прекрасно. Казалось, не было ничего, что Теодор плохо делал бы. Все снова и снова восхищались им. Скука не знала входа туда, где находился де Валитан. Во всех его затеях присутствовала какая-то изюминка!

Стоял октябрь, поздний октябрь. На улице было слякотно и холодно.

Однажды, закончив заниматься делами, которые он разбирал в тот вечер, милорд пришел в свою спальню, освещенную ярко пылающим огнем камина, разделся и быстро уснул. И ему приснился сон…

Бесконечные, унылые вересковые пустоши, укрытые дымкой холодного тумана. Где-то за его пеленой, не так уж и далеко, слышится ритмичный глухой рокот прибоя — тяжелые удары морских волн о скалы. Но гораздо ближе иные звуки: скрип фургонов, фырканье усталых кляч, хлопанье материи на ветру, говор людей…

По пустошам шел караван. Фургонов шесть. На передках сидели мужчины, правившие лошадьми — от двадцати до шестидесяти лет, — серьезные и сосредоточенные. Возле фургонов бегали ребятишки под присмотром женщин (похоже, ехали семьями). Герцог во сне подумал, что это те, кого называли «переселенцами» — люди, страстно мечтающие попасть на далекие земли, недавно открытые за океаном. Якобы в тех волшебных краях не было ни зла, ни несправедливости.

Многие мечтали начать там новую жизнь. Они долго и упорно откладывали сбережения на это путешествие, собирались в артель и трогались в путь. Иногда к ним присоединялось несколько случайных попутчиков, согласных работать на приютившую их семью всю дорогу и определенный срок — там, в заморских землях.

И тут герцог увидел Бланш! Она шла рядом с одним из фургонов, мечтательно запрокинув голову и глядя в туманное небо. За коричневый плащ девушки легко цеплялся вереск и пожухлые травы. Она шла и, казалось, была одновременно и счастлива, и грустна…

— Бланш… — прошептал во сне Теодор, и тут девушка вдруг вздрогнула и изумленно оглянулась, словно услышала его! Нахмурилась и опустила голову.

— Боже, зачем я так много о нем думаю?.. Уже слышится его голос. Дожила!

— Бланочка! — окликнул девушку из фургона женский голос. — Поди сюда, помоги мне, детка!

— Да, миссис Кинсли! — откликнулась Бланш.

Видение подернулось туманом. Теодор открыл глаза и увидел, что за окном занимается рассвет…

Весь этот день Тед ходил сам не свой. Под вечер на горизонте начали собираться тучи, и в их клубящейся мгле — черной, а не серой! — Теодору чудилось нечто знакомое. Свистя, бешеными порывами налетал ледяной ветер, и несколько раз вдалеке грохотали громовые раскаты.

— Какая гроза поднимается… — испуганно шептали слуги. Одна Маргерит ничего не говорила — лишь хмурилась. И нисколько не удивилась, когда в кухню быстрым шагом вдруг вошел милорд. Обменявшись одним-единственным взглядом, они безмолвно поняли друг друга. Тед побледнел.

Не обращая внимания на пораженную дворню, он подошел к экономке и просто сказал:

— Если со мной что-нибудь случится этой ночью, не позволяй начаться панике. Я доверяю тебе замок. Веди себя, словно ничего не произошло. Я верю в тебя!

И вышел.

В его спальне все было по-прежнему. Ало горел камин, уютная теплая постель ждала своего хозяина.

Быстро раздевшись, Теодор лег. И сон вновь был удивительным…

Ночь, полная светом горящих фургонов и факелов. Кровь… Крики… Тени мечущихся женщин и гоняющихся за ними крепких ребяток в солдатских легких кольчугах с панцирными пластинами на груди. И трупы…