Комментарий к Такт 3: Жесткий плектр

Плектр* - приспособление для игры на струнных музыкальных инструментах. Более известное название - медиатор.

========== Такт 4: Звуки рандеву ==========

На поверку Миками Рицуко оказалась весьма несложным инструментом и звучала, стоило едва коснуться её. На следующий день я обедал с ней на большой перемене, с аппетитом уплетая приготовленное ею бенто. Несмотря на свою нервозность, Миками неплохо готовила, и это было весьма кстати, поскольку мама вечно была занята, и в обед я питался одними лишь булками из буфета.

— Вот, Кагамине-кун, — покраснев как маков цвет, Рицуко протянула мне коробку с превосходным обедом.

— Спасибо, Рицуко-чан, — подарив ей одну из своих фирменных улыбок, я принялся за еду, попутно слушая её болтовню.

Мы сидели в моем классе, совершенно не таясь, сдвинув парты друг к другу. Подцепив палочками кусочек омлета, я краем глаза следил за реакцией Рин, что сидела на другом конце комнаты. Однако моему удивлению не было предела, когда она совершено проигнорировала факт моих отношений, в то время как вся параллель вторых классов обсуждала мой внезапный интерес к противоположному полу. Равнодушие сестры напрочь отбило у меня всякую охоту продолжать игру, и я резко прервал счастливо щебечущую Рицуко.

— Прости, мне нужно кое-что сделать.

Я отложил в сторону палочки и вышел из класса, стараясь держать себя в руках, хотя от досады был готов локти кусать.

— Игра теряет всякий смысл, если Рин не ревнует… — проговорил я, стоя на краю крыши. Смысл сказанного не сразу дошел до меня, но когда я осознал его, то тут же резко мотнул головой.

Что я такое говорю? Рин может меня ревновать, но только как сестра, лишенная внимания к своей персоне. Факт того, что я завел себе девушку должен был взволновать её, но Рин осталась такой же как обычно, а может даже еще сильнее отстранилась. Неужели она так легко смирилась с нашим взрослением?

— Кагамине-кун! — мои размышления прервал голос Миками. Ветер трепал её длинные темные волосы и грозился поднять юбку, отчего она придерживала подол руками.

— Я сделала что-то не то? — спросила Рицуко, потупив взгляд. — Ты так резко ушел, и я подумала, может бенто…

— Ничего, — коротко ответил я, отвернувшись от нее, чтобы скрыть свое раздражение. — Просто немного устал от шума в классе. Я уже в норме. Скоро вернусь.

— Вот оно что… — протянула Миками с легким сожалением — видимо поняла, что я её прогоняю. — Что ж тогда…

— Постой! — я резко схватил её за руку и протянул назад. От неожиданности Рицуко оступилась и упала прямо в мои объятия. Я был готов зарыдать от ужасной несправедливости.

«Почему я не могу забыть о Рин, а она обо мне забыла?!»

Обида и одиночество смешались во мне в гремучую смесь, оставив после себя лишь одно желание — быть любимым. И девушка в моих руках могла дать мне эту любовь сполна.

— Останься, — произнес я и крепко прижал Рицуко к груди. Она порывисто задышала, но не пыталась сопротивляться. Я почувствовал её учащенное сердцебиение, легкий аромат духов защекотал нос. В следующее мгновение я поймал прядь её волос и осторожно заправил за ухо. Мое сердце тоже забилось чаще.

— Кагамине-кун… — дрожа всем телом, Рицуко еще крепче прижалась ко мне, так что сквозь школьную форму я почувствовал её еще не до конца сформировавшуюся грудь. В мозгу электрическим разрядом скользнуло возбуждение.

— Зови меня Лен, — кровь ударила в голову, и голос охрип еще сильнее.

— Лен… — прошептала Миками и облизала губы, словно попробовала мое имя на вкус. И в этот момент я приблизился к её лицу и поцеловал.

Девушка вздрогнула, но я обхватил её за шею, не давая отстраниться. Тогда я абсолютно не думал, что краду её первый поцелуй, поскольку поцеловать Рицуко было необходимо. Инстинкты брали верх, и я совершенно не считал, что это плохо. Мне часто приходилось выслушивать от приятелей их ощущения от первого поцелуя. Это должно быть чем-то совершенно особенным и незабываемым. Однако в момент моего первого поцелуя я ощущал лишь возбуждение от близости девичьего тела. Ничего светлого или возвышенного.

Миками тихонько пискнула, и её пальцы слабо царапнули меня по щеке. Я тут же оторвался от её губ. Девушка дышала так, словно провела под водой по меньшей мере четверть часа. Видимо она забыла, о дыхании, раз уж я так бесцеремонно лишил её воздуха.

— Прости за это, — произнес я и провел ладонью по волосам. — Наверное еще слишком рано.

— Э-э… — Рицуко с трудом приходила в себя, то и дело дотрагиваясь до своих губ. — Нет, Кагамине…то есть Лен-кун, все нормально, просто я так взволнована, ведь это был мой первый поцелуй.

— Так я его украл?

— Нет! — воскликнула она. — Я мечтала…то есть…чтобы это был ты…

Её смущение в тот миг могло растрогать кого угодно, но я оставил это без внимания.

— И все-таки это было не слишком романтично, не находишь? — спросил я. — Я готов загладить свою вину и надеюсь, ты не откажешься сходить со мной на свидание в эти выходные?

Восторженный взгляд был более чем исчерпывающим ответом.

***

Я решил пока не говорить родителям о том, что у меня появилась девушка, но сестра спутала мне все карты, сболтнув об этом за ужином.

— Девушка? — нахмурилась мама. — Не слишком ли рано для тебя?

— Молодец, сын, — отец встал на мою сторону, добродушно хлопнув меня по плечу. — Наконец-то ты начал взрослеть. Девочка наверняка красавица.

— Еще какая! — Рин живо включилась в беседу, и я не без досады отметил её энтузиазм. — Она очень талантливая балерина, а еще готовит ему бенто.

— Сразу видно — настоящая хозяйка, — заключил отец, покосившись на свою жену.

— Ты на что это намекаешь? — холодно поинтересовалась мама, поправив светлые волосы.

Дело в том, что мы с сестрой полукровки. Наша мать — Лейла Робертс родом из Лос-Анджелеса. С ранних лет она стала известна в своем штате, а потом и во всей Северной Америке как певица с чудесным сопрано. В юности наш отец отправился в Лос-Анджелес для обмена опытом и там встретил Лейлу. Не знаю уж чем таким он её поразил, но через полгода после знакомства они поженились и вернулись на Родину отца. Вот только голубоглазой блондинке никогда не прижиться в такой стране, как Япония. Лейла превратилась в Рейру, но в остальном мама не изменилась, и во главу угла ставила карьеру, зачастую пренебрегая своими домашними обязанностями. Вот и сейчас мы ели кое-как сваренный рис и довольно пресный мисо-суп.

— Если тебе что-то не нравится, то заведи домработницу!

— Я же уже говорил, что такое приемлемо в Штатах, но не в Японии! На меня уже и так все косятся…

— Значит не нужно было жениться на иностранке, раз тебя так беспокоит общественное мнение!

— Да я не об этом…

Семейный ужин грозился перерасти в полномасштабный скандал, и потому мы с сестрой не сговариваясь отложили приборы и покинули кухню. Поднявшись на второй этаж, мы синхронно вздохнули, и я впервые за последние месяцы ощутил, что Рин общается со мной как обычно. С трудом сдерживая радость, я уже протянул к ней руку, приглашая в свою комнату, но мои надежды разбились о холодную отстраненность девушки.

— Спокойной ночи, — произнесла Рин и скрылась за дверью комнаты.

— Проклятье… — костяшки пальцев отозвались резкой болью, когда я врезал в стену.

Я никогда не отличался крепким здоровьем или силой, но физическая боль переносилась легче, чем душевная. Равнодушие Рин обжигало стылым морозом, и я ничего не мог с этим поделать.

***

Суббота принесла с собой неожиданное похолодание. Я облачился в первые попавшиеся вещи, впрочем, не забыв повязать на шею желтый шарф с черными полосками, и отправился на станцию, где была назначена встреча моего первого в жизни свидания. Опаздывая на добрых пять минут, я совершенно не торопился, и конечно же обнаружил на площади под часами мою «возлюбленную».

Ужасно нервничая, Миками мяла в ладонях подол своей клетчатой юбки. Оделась она не в пример мне — мило и со вкусом, но образ её был совершенно невинен, что я на секунду устыдился своей игры. Однако стоило ей заметить меня, её лицо засветилось от счастья, и она стремительно бросилась ко мне.