— С возвращением, — прохладно произнесла она. — Ужин скоро будет готов.

Я не удержался и посмотрел на нее. Голубые глаза слегка прищурены, губы превратились в упрямую черточку. Она злилась.

— Я, пожалуй, сегодня откажусь, — произнес я с трудом ворочая языком. В носу вновь появилось ощущение сырости.

— Так устал, развлекая свою новую девушку? А что Гуми Мегпоид?! Неужели ты так плох, братец, что ей теперь стыдно появиться на людях? — в голосе сестры начали проскальзывать истеричные нотки, но он доносился до меня словно сквозь вату.

— Рин, пожалуйста, успокойся…- начал было я, но тут пол прихожей накренился и агрессивно прыгнул на меня. Спустя долю секунды я врезался в хрупкое тело Рин и мы вместе рухнули на пол.

========== Такт 14: Набат ==========

«Двадцать три, двадцать четыре, двадцать…» — узкие туфли лодочки тихо скользили по бетонному полу.

В детстве Рин всегда любила ходить в больницу. Она совершенно не боялась врачей, а белоснежные стены стерильных палат и запах медикаментов казались такими притягательно-загадочными, что она была уверена: не сложится с карьерой певицы, — она станет доктором.

Однако сейчас эти девственно-белые стены вызывали в ней неподдельный ужас. Но не за себя, а за своего брата. Перед глазами то и дело всплывало его серовато-бледное, покрытое испариной лицо. Девушка нервно сцепила руки в замок и вновь начала мерить шагами коридор. Спустя какое-то время дверь в палату отворилась. Рин тут же подбежала к доктору — пожилому мужчине в белом халате.

— Сенсей, что…?

— Не волнуйтесь, юная леди. С вашим братом все в порядке. Всего лишь легкое сотрясение. Вкупе с физическим и эмоциональным переутомлением, они дало такой эффект. Его жизни ничего не угрожает.

Рин облегченно выдохнула, чувствуя, как ледяные щупальца страха немного ослабли. Он в порядке! Все будет хорошо!

— Слава богу! Огромное вам спасибо! — Рин низко поклонилась. — Могу я увидеть брата?

— Ему нужен покой и здоровый сон, так что я дал ему успокоительное. Вы можете увидеть его, но скорее всего ваш брат уже спит. Так что лучше навестить его завтра утром. А сейчас я бы попросил вам пройти в мой кабинет, я хочу вам несколько вопросов.

Рин с сожалением покосилась на дверь палаты, но послушно двинулась следом за врачом.

Часы показывали полночь, когда девушка покинула здание частной клиники и села в загодя заказанное такси. Назвала водителю адрес, а сама расположилась на заднем сидении, уставившись в окно невидящим взглядом. Мимо медленно проплывали неоновые огни Токио, на огромных экранах крутили яркую рекламу, но Рин не было до нее дела.

Сознание раз из раза возвращалось к разговору с доктором, который был уверен, что Лена жестоко избили. «Должно быть брат с трудом дошел до дома, а она на него еще и накричала…» — девушка сухо всхлипнула и спрятала лицо в ладонях изо всех сил сдерживая слезы.

«Что она в самом деле со своей ревностью? Чем он перед нею провинился? Тем, что флиртует со всеми подряд, и за это его избили до полусмерти? Или…»

— Приехали, — послышался сонный голос водителя. Усилием воли Рин прервала поток рефлексии, оплатила счет и выбралась из автомобиля. Прямо перед ней устрашающей громадой высился многоэтажный дом.

Девушка на автомате добралась до квартиры, захлопнула дверь и обескураженно замерла посреди прихожей. Она впервые ночевала одна. Внезапно знакомое пространство перестало казаться таким уж безопасным. В далеком детстве Рин ужасно боялась оставаться одна, и это было главной причиной, почему она так не хотела разлучатся с братом. Ей казалось, что вместе они могут победить всех подкроватных монстров. А что же теперь?

В кармане завибрировал телефон. Мама, которая еще не знает, что её сын угодил в больницу. Она никогда не отвечает на звонки во время работы.

— Да, мам…- с тихой злобой ответила Рин. — Да, звонила. Случилось.

В свою очередь, с матерью случилась истерика, но несмотря на это она, сославшись на важную работу, собиралась навестить Лена утром. Теперь уже Рин не смогла сдержаться. В результате они разругались в пух и прах.

Рин со злостью захлопнула телефон и гневно протопала в ванную комнату. Разделась и залезла под душ в надежде хоть как-то успокоиться. Родители всегда были слишком заняты своим карьерным ростом, и даже в детстве уделяли им мало внимания. Но стоило переехать в Токио, как они вообще забыли, что значит быть семьей.

Рин выключила воду, отбросила с лица мокрые пряди волос и с тоской взглянула на свое отражение в огромном запотевшем зеркале. Мутное стекло отразило её зыбкий образ, и со стороны казалось, что перед ней стоит её брат.

— Лен…- прошептала Рин и вновь всхлипнула. Он с самого детства был рядом с ней, и лишь его она могла назвать своей настоящей семьей. Девушка вытерла слезы, закуталась в полотенце и прошествовала в свою комнату.

Облачившись в ночную сорочку, девушка рухнула на кровать, но даже любимые плюшевые игрушки не могли успокоить её разбушевавшиеся нервы. Ни о каком сне не могло быть и речи, поэтому девушка решила посмотреть телевизор, чтобы хоть как-то отвлечься. Но по дороге в гостиную она внезапно замерла перед комнатой своего брата.

— Это плохая идея, — произнесла она, но её рука уже тянулась к ручке. Дверь оказалась не заперта, Рин с легкостью вошла в темное помещение и щелкнула выключателем. Комнату залил яркий свет, девушка моргнула и огляделась.

В отличии от её светлой и милой комнаты, обитель брата казалась невыносимо скучной. Хотя на дворе была весна, кондиционер исправно поддерживал прохладу. Повсюду царил этакий творческий беспорядок: на паркетном полу тут и там валялись скомканные листы бумаги, мусорная корзина в углу давно переполнена, письменный стол тоже завален какими-то листами, кровать у окна явно никогда не заправлялась. Единственным предметом, за которым явно ухаживали, была старая акустическая гитара, прислоненная к спинке кровати.

Рин подошла к письменному столу и взяла первый попавшийся листок, на котором твердой рукой были написаны ноты.

— «Orange» — прочитала Рин, а её пальцы уже по привычке начали выбивать ритм мелодии. — Какая-то новая песня?

Кагамине знала, что её брат сам пишет музыку, но никогда не слышала ни одной песни. Рин отложила ноты и поискала глазами текст песни, но ничего похожего не обнаружила. Слегка разочарованная, она оставила поиски и направилась к кровати брата. Аккуратно провела ладонью по черному корпусу гитары, погладила гриф, пробежалась пальцами по струнам. Тугие. Она часто слышала, как эти струны звучат под пальцами Лена. Под этими упоительно теплыми, шершавыми пальцами…

Девушка ощутила, как краснеют кончики ушей, поэтому резко оборвала ход своих мыслей.

— Не нужно было сюда приходить, — проворчала она, но тут как назло на глаза ей попалась кровать. Словно во сне Рин опустилась на прохладную простыню, и вдохнула. Запах Лена. Тот самый, дразняще-пряный. Она еще раз вдохнула этот аромат, чувствуя, как на нее накатывают волны усталости. Всего через пару минут девушка задремала.

Внезапно она ощутила прикосновение. Рин испугано вздрогнула и попыталась открыть глаза, но все вокруг было погружено в кромешную тьму. Повязка?

— Здесь кто-то есть? — испуганно прошептала она в тщетной попытке снять повязку, но руки как будто бы тоже были зафиксированы. — Эй!

Рядом определенно кто-то был, и этот кто-то вызывал у девушки иррациональный животный страх. Она никому не говорила, но после переезда в столицу, Рин начала бояться чужих людей, в особенности мужчин. В её представлении каждый может оказаться латентным извращенцем.

Кагамине задрожала всем телом, когда незнакомец касается тонких ключиц и легко стаскивает лямку ночной рубашки. Через секунду кожу плеча опаляет горячее дыхание.

— Прекратите! — Рин чувствует, как вместе с паническим страхом внизу живота закручивается тугая спираль желания. — Я буду кричать!

Однако это никак не подействовало на ночного визитера, и уже через секунду Рин пытается спрятать свою беззащитную шею от его настойчивых поцелуев. Лишенная зрения, она стала чувствовать в десять раз сильнее, поэтому вместе с невнятными просьбами прекратить из её рта вырываются тихие стоны. А когда горячая ладонь сильно сжимает её грудь Рин негромкое вскрикивает. Страх, стыд и желание переплетаются в одно чувство. Девушка облизывает сухие губы. Ей как никогда необходим поцелуй. Пальцы неизвестного невесомо скользят по нежной коже впалого живота, очерчивают контур пупка и переходят на резинку кружевных трусиков.