— Голодным поросятам помои подойдут, — проскрипела старуха. — Повежливее свинка, иначе сварю суп!

В следующий миг шляпа слетела с её головы, разметав по плечам жидкие седые волосы. Джеймс и его приятели дружно завопили и бросились прочь к самому дальнему углу клетки.

— В-ведьма? — ахнул Альфонс, а Герберт ощутил как по спине бегают противные мурашки ужаса. Она была не просто ведьмой. Джеймс, сам того не подозревая, раскрыл её сущность — карга.

Белоснежка оскалила кривые желтые зубы и расхохоталась — хрипло, словно старая ворона. Зеленоватая кожа, усыпанная бородавками, натянулась, как папирусная бумага. Но Герберта испугала вовсе не её жутковатая внешность. Мама читала ему сказки о волшебных существах, но среди всех историй о великанах и гоблинах, его больше всего пугали рассказы о каргах — лесных ведьмах, которые заманивают к себе уставших путников, кормят и поят их до сыта, а затем съедают.

Поэтому, когда Альфонс жадно схватил свою чашку супа, Герберт остановил его.

— Ал, не ешь это.

— Почему?! — тонко вскричал он. — Я уже устал от твоих запретов, Герберт!

— Это плохая еда, — Герберт нахмурился. — Эта крага…

— Еда — это еда! — Альфонс поджал тонкие губы. — Но, видимо, не для лорденыша вроде тебя.

С этими словами мальчик припал к краю плошки и начал пить, жадно хлюпая и проливая на себя. Герберт же вздрогнул от очередного голодного спазма в желудке и отвернулся.

Предательский нос чувствовал мясной аромат похлебки, однако разум не позволял ему опуститься до того, чтобы есть варево ведьмы. Зная, из чего оно приготовлено.

Однако Альфонс прикончил свою чашку, а потом принялся за порцию Герберта.

Остальные мальчишки также не испытывали проблем с едой, но Герберт смотрел лишь на каргу, которая вновь возилась с котлом.

Несколько часов спустя наевшиеся мальчишки уснули, и даже Герберт начал клевать носом, но скрип отворяемой двери спугнул его чуткий сон. Он приоткрыл глаза и застыл как изваяние. По каменной лестнице спускались три низкорослых карлика. Переставляя кривые ноги, они проковыляли к очагу, и в неверных отсветах мелькнули рваные красные тряпки, покрывающие их непропорциональные головы.

«Красные колпаки», — ахнул про себя Герберт.

— Вон того, — гаркнула карга и указала кривым пальцем на ближайшую клетку. Герберт шумно вздохнул, когда колпаки с лязгом открыли засов, но никто не проснулся.

Бормоча что-то на своем наречии, они выволокли наружу спящего Джеймса и потащили его к дверям. Больше его никто не видел, но на ужин карга приготовила тушеное мясо.

— Берт, — Альфонс осторожно потряс его за плечо. — Поешь, а?

— Нет, — слабо выдохнул Герберт и притянул колени к груди. Он не знал, сколько прошло времени с тех пор, как его забрали в Ведьмин плес, но ворот его ночной сорочки то и дело сползал с плеча, запястье же можно было обхватить пальцами и еще осталось бы место.

— Неужели, ты не голоден? — в голосе Ала звучали слезы. — Берт…

— Ал, оставь меня, — Герберт смежил веки, но сон не шел.

Едкий страх разъедал его изнутри, в каждом шорохе ему чудились дробные шаги красных колпаков. За Джеймсом был Свен, потом Купер. Все трое сидели в одной клетке, но когда забирали одного, остальным было как будто бы плевать. Несколько раз Герберт пытался заговорить об этом с Алом, но тот не понимал.

— Ну и что, что их забрали? — равнодушно спросил он. — Нам же больше еды достанется!

«Значит дело в еде?» — думал Герберт, наблюдая за очередной раздачей ужина. Карга вновь напевала свои несуразные песенки, но теперь в её раскосых злобных глазах блестела жадность. Она со знанием дела оглядывала сытые лица мальчишек, явно предвкушая какой пир устроит из них. Однако при взгляде на Герберта, кривой рот оскалился.

— Кудрявый поросенок не ест мою еду? — карга гневно засопела. — Неужто, зря стараюсь и вкус не по нутру?

Герберт отвел глаза и ничего не ответил. Он понимал, что рано или поздно его постигнет участь остальных, но хотел сохранять рассудок до последнего.

— Берт, — Алфонс замер с чашкой в руке. — Ты хочешь умереть?

— Не так сильно как ты, — буркнул Герберт, даже не посмотрев в сторону друга. Сидя в клетке Ведьминого плеса они поклялись защищать друг друга, но теперь Герберт не был уверен, что сдержит обещание. Голод отуплял ничуть не меньше варева карги, и Герберт не успел опомниться, как красные колпаки уже тащили наверх бессознательное тело одиннадцатого мальчика. Все клетки, кроме их — опустели. Вдруг к прутьям приблизилась карга.

— Вот этот поросенок, одетый как в мундир, — жадный взгляд прошелся по спящему лицу Альфонса. — Он лопал за двоих, а значит будет пир!

— Пошла прочь, старая карга! — выкрикнул Герберт и, пошатываясь, схватился за прутья клетки. — Сама варись в своем котле!

— Последним блюдом станет кудрявый мальчуган, — проворчала она. — Костлявый суп сварю я, ведь мяса ни на грамм!

Гадко посмеиваясь, карга прошаркала к своему месту у очага, а Герберт бессильно привалился к прутьям клетки. Его трясло, не то от истощения, не то от ужаса. Дрожащими пальцами он нащупал под рубашкой письмо для брата — единственное, что придавало ему сил. Последнее светлое воспоминания о своей прошлой жизни, в которой он мечтал поехать в Хогвартс, поступить в Рейвенкло, сделать так, чтобы родители им гордились.

В глазах защипало, по щекам потекли горячие слезы. Первые несколько дней в Ведьмином плесе он только и делал, что рыдал и звал маму. Потом появился тот самый незнакомец и с привычной улыбкой направил на него палочку. Полминуты под Круциатусом показались ему Адом, но больше он не плакал.

— Берт? Что такое? — Альфонс проснулся и сел, кутаясь в свой потрепанный сюртук. — Ты голоден?

— Все в порядке, — сипло произнес Герберт, избегая смотреть на друга. — Сегодня забрали еще одного. Остались только мы.

— Но это же здорово! — Ал просиял. — Теперь мы будем есть еще больше. Посмотри на себя, ты еще худее, чем я, когда меня только…

— Ал! Как ты не понимаешь?! — отчаянный крик Герберта эхом отскочил от стен. — Ты следующий! Ночью они придут за тобой!

— Кто? — ясные глаза Альфонса были затуманены. — Разве остальных не увели потому, что нашли им работу?

— Работу?

— Да, — мальчик улыбнулся. — Когда меня подобрали на улице, то обещали устроить в работный дом. Нас кормят и поят, а когда находят работу у каких-нибудь господ или ремесленников, то…

Герберт лишь вздохнул и обнял худые колени. В голове был сплошной сумбур, мысли путались. Никогда еще ночь не приносила ему столько страха и ужаса.

Когда карга принесла еду, Герберт почти не отреагировал. Альфонс привычно начал уплетать похлебку за обе щеки, а ведьма замерла у клетки, наблюдая за ним, словно мать за птенцом, впервые поймавшим червяка. Когда плошка опустела и карга ушла, Альфонс взглянул на Герберта.

— Берт, слушай, — он неловко улыбнулся. — Когда меня заберут, я попрошу, чтобы и тебе тоже поскорее нашли работу. Я знаю, ты злишься на меня, потому что я такой обжора, но…

— Ал, не говори ерунды, — Герберт слабо приподнял уголки губ. — Я не сержусь на тебя.

— Правда? — Альфонс шмыгнул носом. — Прости, мне так жаль… я очень попрошу, чтобы тебя отправили на ту же работу, что и меня!

В следующий миг мальчик расплакался окончательно и бросился Герберту на шею. Тот прерывисто вздохнул, но прижал к себе его уже далеко не костлявое тело, но все такое же теплое и дрожащее.

Спустя несколько минут Ал успокоился и затих. Клетку окутало сонное спокойствие, но Герберт привычно прислушивался к шагам на лестнице. У очага храпела карга — видимо, тишина подвала и на нее действовала усыпляюще.

Время тянулось, на удивление, долго, и Герберт сам успел задремать, прежде чем услышал шаги. Сердце подскочило и понеслось галопом, болезненно ударяясь о выпирающие под рубашкой ребра. Закусив губу, Герберт приобнял Альфонса, не желая отдавать его этим чудовищам.

— Берт… — внезапно прошептал Ал во сне и улыбнулся.