— То есть его не будет? — Элла слегка скисла.

— Именно, — Блэк вытер руки салфеткой и поднялся из-за стола. — Спокойной ночи, сестра.

Когда его высокая фигура поравнялась с Гербертом, он несмело поднял взгляд. На какую-то долю секунды темные глаза встретились с зелеными. Тонкие губы тронула невесомая улыбка, и Финеас покинул столовую, а Герберт вновь ощутил, как щеки наливает жаром.

***

На чердак он вернулся едва ли не бегом — не терпелось прочесть дневник Айлы. И хотя воспитание диктовало ему, что нехорошо читать тайные мысли девушек, здравый смысл подсказывал — в этой белой книжице он найдет ответы на многие свои вопросы относительно семьи Блэков.

Герберт уже схватил дневник и хотел броситься на свой диван, как запнулся об угол того самого гигантского сундука. Шипя от боли, мальчик смерил его уничтожающим взглядом и решил, что немедленно уберет его в сторону, поскольку палец на правой ноге подозрительно хрустнул.

Спустя пару минут тяжелая крышка была откинута, и Герберт заглянул внутрь. Лицо его вытянулось: там было пусто, если не считать прямоугольный предмет, завернутый в белое покрывало.

«Картина, — догадался Герберт, ощупав под тканью резную раму. — Но почему её заперли в сундуке?»

По коже пробежал неприятный холодок.

«А вдруг там что-то страшное?» — подумалось Герберту, но любопытство пересилило страх, и он осторожно снял ткань.

На полотне был изображен франтоватого вида молодой человек в старинном дублете и со шпагой на бедре. Светлые волосы были забраны в низкий хвост на затылке, а высокий лоб и выразительные глаза выдавали в нем представителя благородного сословия. Однако стоило ему увидеть Герберта, как портрет закричал.

— Явился наконец-то! Подлый трус, вынимайте шпагу и сражайтесь как мужчина!

Нарисованный фехтовальщик выхватил свое оружие и начал яростно наносить удары, чем еще сильнее рассмешил Герберта.

— Вы смеете смеяться надо мной?! Смеяться над сэром Дональдом Макдугласом?! Лучшим фехтовальщиком Ирландии?! Умрите, сэр! Умрите, иначе я не вынесу этого позора!

— Простите, — Герберт вытер слезящиеся от смеха глаза. — Я не хотел вас обидеть, сэр Макдуглас. Если вас так раздражает мое лицо, я верну вас в сундук и…

— О нет, нет же! — закричал Макдуглас. — Я ни в коем случае не хотел обижать вас, сударь! Ваше лицо мне кажется самым прекрасным и благородным из всех! Благодарю, что вытащили меня из того ужасного сундука. Вы не представляете, как долго я не видел свет, как долго ни с кем не говорил!

— А почему вас заперли? — полюбопытствовал Герберт, прислоняя портрет к серванту в углу комнаты.

— Ох, сударь, это печальная история, — скорбно произнес Макдуглас. — Мой портрет подарили благороднейшему семейству Блэков в 1820 году, когда у милорда Ликоруса родился старший сын. Долгие годы я висел в комнате юного Сигнуса. Остальные картины, а также члены семьи, находили мое общество слишком навязчивым, но юный мастер никогда не прогонял меня, не завешивал простынею, нет сэр! Сигнус Блэк был терпеливым и сострадательным! Мы могли часами беседовать об истории, музыке, литературе и, конечно же, о фехтовальном искусстве!

С этими словами Макдуглас выхватил шпагу и начал выписывать ею невероятные финты. Герберт вновь улыбнулся, наблюдая за ним. Кажется он начал понимать, почему остальные портреты на площади Гриммо были не в восторге от его компании.

— Кхм, простите, что-то я увлекся, — Макдуглас поспешил убрать оружие. — Так на чем я остановился?

— Вы рассказывали свою печальную историю, — подсказал Герберт.

— Ну конечно! Моя история! — портрет вновь откашлялся. — Мы с мастером Сигнусом были большими приятелями, чего не скажешь о младшем сыне Блэков — Арктурусе. Этот мальчишка не раз пытался прожечь в моем полотне дырку и часто смеялся надо моим ирландским акцентом! Ей богу, сэр! Будь я все еще жив, я бы проделал в его тучном теле несколько лишних отверстий! Ведь помимо глупых угроз и подлых насмешек, этот пренеприятнейший юноша терпеть не мог своего старшего брата, в то время как Сигнус пытался отвечать ему заботой и вниманием. Прекраснейший человек был мастер Сигнус! Именно поэтому в тот злополучный день стены этого дома сотрясались от рыданий, а после он и вовсе погрузился в траур.

— Сигнус умер? — тихо спросил Герберт.

— Да, сэр, — Макдуглас вздохнул. — Был убит на дуэли. Я видел, как его тело принесли в дом. Несчастная леди Маджента совсем помешалась тогда, а его дети, пусть я и не очень жаловал старших, но мне было их искренне жаль. Особенно малышку Айлу! Она была чудо, а не ребенок!

Макдуглас ностальгически замолчал, а Герберт неловко переступил с ноги на ногу. Должно быть фехтовальщик не знает, что Айлу выжгли с семейного древа.

— А что стало с вами дальше? После смерти лорда Сигнуса?

— Старый лорд распорядился убрать мой портрет подальше из комнаты и запереть там, откуда я не смог бы переходить в другие картины. Выходит, они терпели мое присутствие лишь из-за мастера! Представляете какое лицемерие?!

— Да уж, — Герберт грустно улыбнулся и зевнул. — Простите, сэр Макдуглас, я понимаю, что вы истосковались по общению, но мне придется прервать нашу беседу.

— Разумеется, я все понимаю! Главное, что я больше не заперт, а времени на разговоры будет еще много! Еще раз благодарю вас, сэр…

— Герберт, — подсказал он. — Просто Герберт.

***

Спустя четверть часа, когда огромный сундук, служивший тюрьмой для благородного фехтовальщика, был отодвинут к дальней стене, Герберт наконец-то смог забраться в постель, не забыв захватить с собой дневник Айлы. Тусклый свет сальной свечи отбрасывал на желтоватые страницы причудливые тени. Портрет Макдугласа вновь размахивал шпагой, и под легкий свист его оружия Герберт погрузился в воспоминания младшей дочери Сигнуса Блэка.

Первая запись была сделана крупным детским почерком, а кое-где проскальзывали ошибки.

21 июня 18ХХ

Сегодня мой день рождения, и папа подарил мне этод дневник! Он сказал, что абложка из кожи единарога. Она такая мягкая!

10 июля 18ХХ

Элла гадкая! Она сломала маю новую фарфоровую куклу! Хорошо, что Энн её быстро починила.

31 июля 18ХХ

Сегодня Фин получил письмо из Хогвартса! Я так за него рада! А глупая Элла вновь все портит! Она сказала, что в замке водятся призраки и по ночам едят детей прямо в их постелях. Но Фин сказал, что не боится их. Мой брат самый лудший!

1 сентября 18ХХ

Фин уехал в Хогвартс. Теперь Элла будет издеваться надо мной еще сильнее. Ах, как бы мне хотелось поскорее вырасти и тоже уехать в школу!

Герберт вздохнул и прикрыл глаза, чувствуя странное единение с маленькой Айлой. Когда-то он также с завистью смотрел на старшего брата, который уехал учится, оставив его наедине с безответной матерью и безразличным отцом. Кроме того, он не понаслышке знал о том, насколько гадкой может Элладора.

Последующие несколько записей вновь рассказывали о том, как старшая сестра изводит Айлу. Но первая запись следующего года была пугающе лаконичной.

8 января 18ХХ

Черный. Он повсюду. На стенах, зеркалах, окнах. На мантиях и шляпках. И у меня внутри. Папа умер. Его больше нет. Остался лишь черный цвет.

19 апреля 18ХХ

Бабушка меня пугает. Она все время сидит в комнате папы, а когда выходит ужинать, спрашивает о нем. Дедушка ничего не говорит ей, а дядя Аркт постоянно говорит только о себе. Кажется, он хочет на ком-то жениться.

21 июня 18ХХ Солнечно

Сегодня мне десять, но дедушка сказал, что мы не празднуем, потому что все еще траур по папе. Но мне самой не хочется. С тех пор, как он умер, я ничему не могу радоваться.

30 июня 18ХХ Дождь

Наконец-то приехал Фин! Мы не виделись с ним с Рождества, и он так вырос! Мы постоянно болтаем о Хогвартсе, уроках, замке. Скорее бы мне уже стукнуло одиннадцать!

5 сентября 18ХХ Пасмурно

Фин и Элла уехали в школу, и мне стало одиноко. Конечно, Элла не самая приятная в общении сестра, но теперь я осталась одна с бабушкой и дедушкой, которым совсем нет до меня дела. После уроков мне совсем нечего делать, поэтому я стала приходить на кухню. Старушка Энн понемногу учит меня готовить, а Милли показала как вышивать крестиком. Кто бы мог подумать, что работа по дому такая интересная.