Дуэль надо заканчивать. Нападать Гермиона больше не хотела и, наверное, не могла физически. Оставалось только одно — сдаться. По правилам дуэли Малфой должен остановиться после её поражения, если в голове у него остались хоть капли здравого рассудка.

— Ты выиграл, Малфой, хватит! Дуэль окончена!

Гермиона собралась с духом, сделала шаг из своего укрытия и подняла руки, показывая, что сдаётся.

Драко остановил занесённую палочку, выругался и отступил. Ноги подкашивались, пальцы сжимались в кулаки, но сделать он ничего не мог. Она сдалась. Дуэль окончена.

— Ты ли это, Грейнджер? — как можно более спокойно проговорил он, пытаясь скрыть на отголосках самообладания пылающий гнев. — Ты сдалась?! Ты проиграла! А где же твоя пресловутая гриффиндорская смелость? Ты — героиня грёбенной войны! Оплот и надежда магического мира!

Гермиона смотрела. Прямо. Гордо. Смело, вздёрнув подбородок. Смотрела своим привычно пустым взглядом.

— Чего ты добиваешься, Малфой?

Он не железный. Он человек, чёрт возьми! Он имеет право на маленькие радости и победы. Победа в этой дуэли, возможность представлять Хогвартс на Турнире, побеждённая Грейнджер, попранная честь ненавистного Гриффиндора. Почему же сейчас он не радуется? Почему нет даже намёка на удовлетворение от того, что добился цели, добился своего? Злость подступает волнами, как тошнота, и он уже не может с ней бороться.

Яркая вспышка. Заклинание летит в Грейнджер, отталкивая назад и разбивая оставшиеся защитные чары. Малфой тяжело дышит, делает шаг в сторону. Удар, ещё удар, она отбивается. Почему она не нападает? Чего ждёт? Драко уже не видит её глаз за яркими вспышками огня, и в какой-то момент понимает: ещё немного, и он просто потеряет контроль. Гермиона пытается защищаться, похоже, даже что-то кричит. Но в его голове уже нет места для здравого смысла. Он отправляет очередное боевое заклинание, хотя за завесой огня и света уже не видит, где она стоит. Чертит круг, пытаясь очистить воздух, и чувствует, что палочка упирается в препятствие.

Драко не сразу понимает, что это препятствие — Грейнджер, он подошёл слишком близко, и что раз она стоит, значит отступать ей уже некуда. Малфой вытягивает две руки вперёд, упирается ими в стену. И в этот момент ощущает, как что-то тупое и холодное вонзается ему в шею.

Чары постепенно развеиваются, но он всё ещё ощущает только её дыхание, и то, как палочка упирается сильнее в его кожу. Драко не видит сейчас ни Гермиону, ни её глаз, но под промокшей насквозь от пота, разорванной форменной рубашкой чувствует, как с бешеной силой колотится сердце.

— Даже не вздумай, — слышит он сдавленный шёпот где-то в районе своей скулы.

Ощущения взлетают на небывалый уровень. В её шёпоте он слышит всю ту ярость, которая была заключена в этой девчонке много лет назад. Он прищуривается, пытаясь уловить её лицо. Черты проступают сквозь развеивающуюся пелену дыма, и Драко видит, как глаза её горят Адским Пламенем.

— Убери руки, Малфой! Иначе я убью тебя! — Твёрдо повторяет она, усиливая нажим палочки, второй рукой упираясь ему в плечо, стараясь оттолкнуть. Так по-девичьи. Так по-маггловски.

Он молчит, пытаясь собрать в кулак последние остатки самообладания. Внутри ликует и празднует триумф тот самый Малфой, который очень хотел её гнева. Но тот, который сейчас стоит, прижав Грейнджер к стене, казалось, хочет уже совершенно иного. Грязное, постыдное желание разворачивается в душе, будто символ его древнего факультета. Кольцами затягивает пружину терпения. Грейнджер загнана в тупик, побеждена, но пока ещё не сдаётся. И это вовсе не та храбрость, присущая всем студентам гриффиндорского магического дома. Это что-то иное. Что-то очень женское, очень личное. И он хочет стать на секунду частью этого «чего-то».

Он резко подаётся вперёд, впиваясь в девичьи губы своими. Прижимая её всем телом к стене, не давая возможности вырваться. Её палочка, похоже, вот-вот проделает дыру в его шее. Он хватает её губы, сминая до боли. Желание разорвать на части смешивается воедино с тугим желанием обладать. Грязная, презренная, униженная — но в этот момент она только его! Его личная победа. Его личная Грейнджер.

Гермиона отвечает на поцелуй не сразу. Сперва пытаясь оттолкнуть Драко и что-то яростно мыча себе под нос. А в мыслях стучит набатом всё то, чего она так боялась. Все страхи и ночные кошмары, мелькавшие перед глазами в пылу их битвы. Каждое заклятие, которое могло принести ещё одну смерть.

Но почему-то сейчас, в объятиях самого ненавистного ей человека в мире, все те страхи, которые окружали ее в последние годы и не давали спать ночами, которые душили и шептали в ухо о том, что надежды уже нет, отступают на задний план. Сейчас здесь есть только он: отвратительный, мерзкий, ненавистный Малфой. Олицетворение всех её бед. Человек, принёсший множество неприятностей и боли за все годы обучения в Хогвартсе. Сейчас он прижимает Гермиону к стене и целует так, как ни разу в жизни её не целовал ни один парень. И от этого поцелуя кружится голова. А в воздухе витают запахи разбитых стен, смешиваясь с запахом зубной пасты, свежескошенной травы, и чего-то там ещё. Он крепко держит её, и, может быть, именно это заставляет её покориться, ответить на поцелуй, поддаться сиюминутному порыву и стать наконец слабой. Дать себе шанс на короткий миг не быть героиней войны и победительницей зла. Просто быть беззащитной в объятьях человека, принимающего её боль и страх. Пускай «по ту сторону баррикад», но он тоже многое потерял. И в их поцелуе, в их близости они делят эту боль утраты на двоих.

Драко перехватывает ладонь Гермионы, продолжающую держать палочку у его шеи, и нажимает сильнее.

— Убей, — на выдохе шепчет он, сжимая её руку. — Ты ведь хотела убить меня… убей!

Мгновение они в исступлении стоят не двигаясь, глядя друг на друга полным ненависти взглядом. Одно короткое заклинание — и она свободна. Одно слово, может даже ментальный приказ. Жизнь Драко Малфоя сейчас зависит от того, какое решение примет Гермиона Грейнджер.

Он — символ зла, с которым она боролась всю свою сознательную жизнь. Он — надменный Хорёк, лицемер и подхалим. Он был и будет таким всегда. Он никогда не разделит её точку зрения и не увидит мир по другую сторону своей иллюзорной жизни, в которой достоинство человека измеряется количеством его чистокровных праотцов. Он достоин смерти?

Гермиона разжимает пальцы и древко палочки с характерным стуком падает на пол под ноги. Решение принято. Драко Малфой будет жить.

Он вновь яростно впивается в её губы, сильнее прижимая к себе. Металлический привкус крови во рту как напоминание, что он сейчас целует грязнокровку. Но в этом привкусе только его триумф. Только чувство всесильности.

Драко вымещал весь свой гнев, всю ненависть и отчаяние в одном этом надрывном поцелуе, впервые за несколько лет чувствуя себя по-настоящему живым.

Гермиона впитывала каждый его вдох, словно заполняя пустоту внутри себя частичками его души. И наконец была действительно слабой, покоряясь желанию быть собой, покоряясь Малфою.

====== За закрытыми глазами ======

Наваждение уходит медленно, уступая место привычным эмоциям. Гермиона всё ещё в раскуроченной их дуэлью комнате, всё ещё в западне. Малфой по-прежнему преграждает путь, упираясь руками в стену по обе стороны от её плечей. А разрушенные декорации иллюзии вокруг кричат: они чуть было не убили друг друга в пылу ярости. И сейчас смерть кажется им куда более желанным исходом дуэли, нежели то, что произошло несколько мгновений назад.

Губы Гермионы так близко, что он снова может дотронуться до них. Драко чувствует, как тяжело она дышит, то ли от сражения, то ли от их сиюминутного безумия. Глаза плотно закрыты, она не желает открывать их. Видеть и понимать, что произошло только что. Если хватило пространства, она наверняка бы сейчас отошла, да что уж там, аппарировала в другое место. Туда, где нет надобности открывать глаза. Где нет страха.