Кто-то должен пожертвовать собой ради спасения Драко Малфоя. Кто-то, кто будет рядом…

…И он только что понял, о ком идет речь…

— Твою мать… — пробормотал Драко, упираясь спиной в стену.

— Вы не будете сжигать мой портрет? — с надеждой спросил дед.

Драко всё ещё стоял посреди родового коридора, направляя палочку с занесённым Адским Пламенем на картину одинокого, безумного человека. Стряхнул заклинание и кивнул.

— Не буду. Спасибо за помощь.

Дед собрал свои свитки и ползком направился к краю рамы.

— Ненормальные, — пробормотал нарисованный предок, уползая с холста. — То этот змееуст в меня Непростительным тыкал, теперь этот… Мало мне бед было при жизни, дайте хоть портретом побыть спокойно. Кстати, на кого-то он так похож… Да-а-а… На белобрысого Малфоя, которому я переводил. Чего они все потянулись к моим инкам-то? Все следом за их Лордом, что ли…? Что этот, что Люциус… дайте жить…

Ворчание стихло.

Драко спалил пергамент с заклинанием, спрятал палочку, погружаясь в полумрак. В этом ответвлении коридора почти не было факелов.

Перед глазами плясали круги, будто он долго смотрел на яркий свет.

Проклятое заклинание. Проклятая жертва. Проклятая Грейнджер.

Нет! Драко не допустит того, чтобы она жертвовала чем-то ради него. Хватит с неё жертв.

В заклинании ведь не указана степень родства с человеком. Может, это кто-то из сокурсников? Партнеры отца по фамильному делу? А может вовсе — мама и папа?

Сокурсники, партнеры: они не станут жертвовать собой ради кого бы то ни было. Слизерин так не поступает.

Родители уже совершали много жертв ради своего наследника, а Метка всё ещё не сошла. Значит, речь не о них.

Оставалась только Она.

Драко вытер тыльной стороной руки пот со лба. И ведь даже обсудить сложившуюся ситуацию было не с кем. Он не скажет ничего Гермионе. Эта ненормальная тут же побежит совершать необдуманные и необратимые поступки, стараясь спасти его. Она ничего не должна знать. Драко сам полез в эту схватку, сам должен теперь её разрулить. Магглорождённая Грейнджер останется не только в полном неведении о своей роли в этой истории, он ещё и не даст ей эту самую роль сыграть. Её жизнь против его жизни. И снова перед глазами возникает картинка этих грёбанных весов, как в начале года, когда на одной чаше была Грейнджер, а на другой — его семья. Тогда её никчёмная жизнь вдребезги проиграла жизни Малфоев. Но спустя всего лишь девять месяцев стрелка склонилась в другую сторону. Выбирая, Драко в любом из случаев проигрывал. Но сейчас его решение не вызывало никаких сомнений: он не позволит Грейнджер больше ничем жертвовать. А значит, надо продолжать скрывать метку и искать другой выход.

Драко сполз спиной по стене, прислонился затылком к холодному рельефу камня. Лорд оказался не только психом и никромантом. Том Реддл при жизни был форменным садистом: он издевался над людьми и их боль приносила ему радость. «Круциатус — это как маленькая смерть. Смерть твоя и всего, что ты любишь…», — кажется, как-то так Драко рассказывал Грейнджер про пристрастия Волдеморта и его любимое заклинание. Лорд не убивал человека, но с упоением наслаждался, наблюдая за тем, как медленно погибает всё живое, что дорого пленнику. Заклинание, которое снимало клеймо Хозяина, действовало по тому же принципу. Чтобы выжить, ты должен наблюдать, как ради тебя погибает близкий человек, принося себя в жертву. Сможешь ли ты жить после этого? Или предпочтёшь свою собственную смерть от действия черной магии метки?

====== Неравный противник ======

— Драко! — голос Люциуса, отражаясь от стен галереи, донёсся до его ушей.

Отец искал его. Люмос Максима блеснул несколько раз в основном коридоре, и силуэт пошёл в направлении родового ответвления Блэков. Драко молчал. Он подсознательно понимал, что Люциус знает, где сейчас сын. Слова деда, сказанные напоследок, подтверждали догадки. Люциус знал перевод заклинания ещё до того, как предложил сыну поболтать с дедом. Знал заранее. Как и многое другое. Скорее всего, спланировал всё именно так, чтобы Драко оказался сейчас в этом коридоре: и необходимость пообщаться с Абракасом, и неожиданное свидание с ненормальным дедом.

Высокая тень остановилась рядом, не зажигая свет, опустилась на корточки. Отец положил руку на плечо сыну.

— Ты всё знал, — сухо констатировал факт Драко. — Ты спланировал всё с самого начала.

— Нет, — Люциус покачал головой, чуть сжимая плечо. Драко не видел отца, но чувствовал, что Люциус улыбался. — Я понял всё, когда ты прислал сову за рукописью. Ты переводил словарь инков, а мне известен только один человек, достаточно разбирающийся в этом мёртвом языке. Я знал, что Нарцисса перенесла все портреты в мэнор. Нашёл твоего прадеда. Под видом летописца завязал дружбу с ненормальным портретом. Он же и рассказал мне про заклинание, над которым работал в последние годы в уединении. Про странного человека со змеиным лицом, навещавшего историка при жизни. Про то, что Блэк помог ему сотворить и заколдовать клеймо, а когда твой дед справился — человек убил его. Лорд любил изощрённые методы, знаешь ли. Старый историк мог не только сотворить клеймо Пожирателей так, чтобы никто не смог его свести с руки. Он мог ещё и рассказать кому-то о том, как избавиться от метки. И Лорд убил единственного свидетеля, полагая, видимо, что его секрет умрёт с хозяином. Но вышло недоразумение. Твой прадед оставил после себя обширную библиотеку, которую приняли за тайные знания инков и даже напечатали отрывок в книге, позже ставшей секретной. Книга в одном экземпляре. И она, конечно же, хранилась в проклятой школе под носом Дамблдора. Та самая книга, о которой говорили после падения Лорда. Всё совпало, как нельзя кстати. Я понимал, что ты переведёшь заклинание со словарём. Что ты справишься с заданиями: со страхом, с образами в голове. Про неравную битву пришлось немного поразмыслить. Но я потянул за несколько «ниточек», и Дуэльный Турнир решили перенести со следующего года на этот. А вот жертва была проблемой. Никто из твоих друзей не станет жертвовать собой ради тебя. Я думал о Пэнси, но Паркинсон не была близка тебе. И тут недавно Нотт старший рассказал мне, что ты чуть не убил Теодора, защищая грязнокровную девчонку на Рождество. Я помог ему оправдать сына и вернуть в Англию. А он в ответ поделился информацией и пошёл на Непреложный обет и неразглашение. Ты готов был убить союзника, заступившись за девушку. Значит, она тебе дорога. Мне дальше только надо было подождать, когда ты придёшь в мэнор, разлучившись с ней и дать указания.

Драко поднял на отца глаза, силясь держать себя в руках.

— Что ты сделал? Что с ней?

Палочка рассекла воздух, направляясь в лицо Люциусу.

— Ничего, — спокойно проговорил тот, — с твоей грязнокровной пассией всё в порядке. Её не тронут пальцем. А вот нашу семью обвинят в убийствах магглов в Лондоне. Ты трансгрессировал из школы в Швеции. Местное Министерство засекло такое перемещение, они знают, что ты не ночевал на кампусе. Ты был в Великобритании, сын. В окрестностях Лондона. Там, где и произошли сегодня массовые убийства магглов. Ты — главный подозреваемый Визингамота. И твоя глупая девчонка сделает всё, чтобы спасти тебя. Тем самым выполнит последнее условие заклинания и пожертвует собой ради тебя.

Драко рванулся в сторону выхода из галереи. Сильные руки Люциуса удержали запястье, на мгновение останавливая.

— Это всё ради твоего блага, Драко! — громко проговорил отец. — Ты не решился бы на это сам. Через пару часов ты будешь оправдан. И всё! Конец борьбе! Мы будем свободны!

Драко скинул руку отца, с ненавистью сверля его взглядом.

— Я уже свободен! — рявкнул он. — Ты ничтожный трус. Тебе плевать на всех, кроме себя. Я презираю тебя. И мне жаль, что я твой сын.

— Мы одинаковые, Драко. Вот увидишь. Ты всё поймешь, когда она оставит тебя. Ты сделаешь правильный выбор, как и я. Ты выберешь семью. Потому что у магглов нет души…

— Души нет у тебя, — Драко выплюнул в лицо Люциуса эти слова на одном дыхании. — Ты никогда никого не любил. Ты умрёшь в одиночестве, потому что никто не придёт к тебе на помощь. Потому что такие, как ты, недостойны любви. Тебя не любила девушка-маггла, поэтому ты выбрал чистокровную, надеясь, что она полюбит тебя? За что? За чистоту крови? За фамилию? Где здесь твои заслуги? Тебя не за что любить!!! Мне жаль тебя, отец…