Есть ли в родовом коридоре место для портрета Драко? Там же, где положено висеть пустой раме Люциуса.
Отец почти осквернил древний род Малфоев. Хотел поступить именно так. Но что-то в последний момент остановило его. Что-то заставило поменять своё решение. Что-то, что уберегло Люциуса от отвержения семьей… и, возможно, не позволило стать счастливым…
Драко стало невероятно тоскливо. Злость на отца, сострадание к маме и к себе вдруг превратились в жалость. Люциус не совершил ошибку молодости. Он поступил правильно. Он выбрал семью, выбрал людей, которые по крови всегда будут с ним. Которые связаны узами по праву рождения…
…И которые так легко стирают своих сестёр и детей с фамильного древа, потому что те посмели ослушаться догматичных уставов и решили быть счастливыми. Отцу не хватило духа выбрать. Или что-то другое заставило его жениться на Нарциссе? И о причине решения лучше спросить у самого отца, а не у полоумного портрета Беллатрисы.
Драко остановился, не дойдя до кричащего холста своей родственницы. Пусть тётушка покоится с миром в самом конце родового коридора. Не время ещё идти туда. Рано или поздно его портрет появится рядом, и тогда у них будет достаточно времени поболтать…
В эту секунду Драко осознал, что его портрет не появится в череде чистокровных лиц Малфоев рядом с отцом. Там будет пустая рама, ведь Драко всё для себя решил. Сделал выбор.
====== Несовпадение ======
Он повернулся и пошёл назад. Фигуры на портретах отсчитывали поколения Блэков. Прапрадеды, прапрабабки. Двоюродные. Троюродные. Все выглядели молодо и прекрасно. Каждый из умерших праотцов хотел остаться в веках красивым и юным.
Один портрет, мелькнувший в боковом ответвлении, привлёк внимание Драко. Человек на холсте был стар. Прапрадед по материнской линии. Одинокий, в глухом коридоре. «Запертый в доме с лекарем и домовиками». Полоумный дед, его стыдились все Блэки. Исследователь и автор словаря, на языке которого написано заклинание в книге. В той самой книге! Это заклинание Драко пытался перевести вот уже полгода…
Драко не мог поверить своей удаче. Этого не может быть! Такого подарка судьбы стоило ожидать только в том случае, если бы он сообразил поболтать с дедом и намеренно искал его портрет. Но какова была вероятность, что мама оказалась настолько сентиментальна, что оставила места под портреты Андромеды и других осквернителей рода, в надежде на то, что они одумаются. А ещё нашла и сохранила картины всех, даже самых безумных родственников.
Прадед выглядел действительно сумасшедшим. Всклокоченный, сгорбленный над столом. Он совершенно не обратил внимания на свет палочки Драко, наверняка мешавший ему работать. Машинально задул горящую свечу на столе и поманил внука ближе к картине.
— Смотрите, — прошептал он, — смотрите, друг мой! Это невероятно! Это открытие! Мы с вами становимся свидетелями величайшего события…
Драко подошёл ближе. Дед не смотрел на него, увлечённый своими бумагами.
— Вы можете мне помочь? — неуверенно прошептал Драко, боясь спугнуть момент. Второго шанса может и не быть. Дед вполне способен уйти за раму и не появиться больше никогда.
— Да, да, я слушаю вас!
— Вы ведь занимались переводом языка инков, верно?
Дед поднял глаза от стола, первый раз взглянув на Драко. Смотрел проникновенно и по-прежнему безумно. Но губы предка растянулись в улыбке.
— Неужели! — обрадовался он. — Неужели этот день наступил! Мои исследования признали в научной среде! Вы ведь летописец? Журналист, как модно говорить сейчас, да? Вы пришли написать про мои труды? Вы готовы передать мои книги в Научную Библиотеку Великобритании?
— Да, — Драко увереннее схватился за соломинку шанса, — я хочу поговорить с вами об одном заклинании, написанном на языке инков. Ваши работы могли бы помочь нам в наших исследованиях. И после вашей помощи я непременно передам своему редактору все ваши труды. И мы напишем о вас книгу…
— Не томите, друг мой! — дед воодушевлённо замахал руками. — Показывайте ваше заклинание!
Драко не верил своему счастью. Судьба подкидывала ему невероятно щедрый подарок. Надо было воспользоваться им сполна. Дрожащими от нетерпения и волнения руками Драко призвал неизвестно откуда свиток и перо. Пальцы автоматически нацарапали на бумаге заученное наизусть заклинание. Каждое чёртово слово, которое они с Грейнджер творили и переводили в башне. Подскочил с пола, прикладывая пергамент к картине. Сердце готово было вылететь из груди, превращая Драко в такого же неуравновешенного психа, как человек, с которым он вёл беседу. Спасение всей семьи и его самого было невероятно близко.
Дед пробежался глазами по буквам с воодушевлением маниакального фанатика, начал переводить. Сперва быстро складывая предложения, но с каждым новым словом замедляясь. Первая часть заклинания совпала с переводом Грейнджер. Драко затаил дыхание. Почему портрет медлит, почему он сбавляет скорость перевода? Что, чёрт возьми, происходит?
— Быстрее!
Портрет перевёл вторую часть заклинания. «Победить в неравной битве». Пока всё верно… Неизвестное им слово всё ближе. Дальше должно следовать предложение: «И ожидать от того, кто рядом…», — и финальное непереведённое ими слово…
Дед замолчал, будто осознал что-то, и испуганно посмотрел на внука. Подскочил со своего места, поспешно собирая свитки со стола. Бумага посыпалась на пол, он ринулся поднимать упавшие работы.
— Нет, нет, нет… — бормотал он, — только не это… только не это…
— Что не так? — крикнул Драко, тыкая свитком в полотно портрета. — Стой! Не уходи! Переведи всё до конца! Ты ведь знаешь это грёбанное слово! Стой!!!
Дед замер, приподнял голову от пола, роняя остальные пергаменты,
— Вы пытаетесь бороться с чёрной магией… — пробормотал он.
— Да, и что с того?! — Драко терял терпение. Нарисованный прадед оставался последней надеждой на финал этой дурацкой истории. На то, что Драко сможет справиться со всем грузом ответственности и болью. На то, что утром Драко проснётся без адского жжения под повязкой. Больше никакого страха. Больше никто не будет властен над его судьбой и выбором. Никакого Хозяина! Никто не станет решать за него…
— Это очень опасно! Вы навлечёте беду на себя и на весь ваш род! А раз вы здесь, значит вы мой родственник. Я боюсь, друг мой, боюсь… — портрет заметался на полу, хватая бумаги и устремился к краю рамы.
— Стой! — завопил Драко, со всей силы ударяя листком бумаги с заклинанием о полотно портрета. — Стой, сука! Ты боишься? Если ты не переведёшь это грёбанное слово, я сожгу твой тупой портрет! Сожгу в Адском Пламени! И ты сдохнешь! Не надо бояться чёрной магии. Бойся меня, ублюдок!
Драко тяжело дышал, направляя палочку на портрет. На древке замерло заклинание, убившее Винсента Крэбба. Заклинание, пугающее Драко весь этот ужасный год, длиной в жизнь. Заклинание, которого Малфой прежде боялся больше, чем Авада Кедавра. Адское Пламя так похожее на горящие гневом и страстью глаза Грейнджер. Потому что в огне умираешь долго. Потому что жить без её Огня он уже просто не мог.
Глаза Драко метали искры, за стуком пульса в ушах, казалось, можно не услышать даже рёв реактивного двигателя маггловских самолётов. Если сейчас этот тупой ублюдок не скажет перевод, Драко действительно применит Адское Пламя. Сожжёт к чертям портрет, коридор, мэнор…
Дед видимо почувствовал весь спектр эмоций, исходивший от правнука. И испугался гораздо больше, чем возможных последствий своего отказа. Но всё ещё молчал, жалостливо взирая с холста.
— Говори! — громче крикнул Драко. — И ожидать от того, кто рядом… Чего ожидать? Чего?
— Жертвы… — пробормотал портрет одними губами. — Ожидать от того, кто рядом… жертвы…
Драко отпрянул, комкая листок.
Сердце отмеряло ещё один удар и его накрыло с головой, будто окатило ледяной водой в январский полдень.
Он знает перевод этого проклятого заклинания!
Действия верны, а значит теперь всё зависит только от него. От него и от того, кто рядом. Всё просто! Просто. Просто… жертва.
