Солнце действительно заглядывало в окна по утрам. И было немного пусто. Зато по вечерам, когда Драко приходил после ужина, солнце уже садилось за старые стены замка, в общей гостиной старост разгорался камин и, казалось, нет более уютного места на всей Земле.
А за окном все так же медленно падает снег… и пусть падает. Пусть будет холодно за окном. Пусть зима никогда не заканчивается. Ведь чем ближе весна, тем ближе расставание с самым ненавистным и самым дорогим ей человеком.
Он открывает глаза и несколько секунд молча смотрит в потолок. Потом медленно тянется за палочкой, которая лежит на полу.
— Люмус, — и комната озаряется ярким светом.
Свет режет глаза и Гермиона невольно жмурится. Драко смотрит вокруг, будто привыкая к мысли, что он не у себя в спальне. Откладывает палочку обратно на пол, разворачивается на бок, лицом к Гермионе и протягивает руку, будто в порыве обнять, но оступается на половине движения, и просто устраивается удобнее.
Наверное, надо что-то сказать, но они привыкли молчать. Их разговоры всегда приводили их только к одному решению — им нельзя. Нельзя быть вместе, нельзя спать вместе, нельзя даже находиться вместе — ничего хорошего не будет. Будет ожидание, флирт, встреча. Будет страсть, сбивчивое дыхание и туманный взгляд. Будет множество минут наслаждения, а потом наступит момент, которого они оба боятся — когда «надо что-то сказать».
Это своеобразный вид мазохизма — знать, что будущее у каждого свое, что встречи возможны только в таком извращенном виде, что то, чего так до изнеможения не хватает, невозможно. И все равно продолжать ждать этих недолгих встреч, и каждый раз молчать, когда надо что-то сказать.
У них нет почти ничего общего. У них нет будущего. У них нет признаний в любви. У них нет ласковых прозвищ.
Зато у них есть имена! И именно ее имя, звучащее из его уст, заставляет сердце разгонять кровь по венам, снова и снова совершать отработанные ошибки. Ошибки, которые помогают быть собой. Ошибки, превратившиеся в привычку. Ошибки, которые они давно не считают ошибками.
Драко молча смотрит на Гермиону. Взгляд, пронизывающий до кончиков пальцев, пробегающий по нервным окончаниям. Глаза, в отблесках горящего камина, кажутся платиновыми, хотя она точно знает, что они серо-голубые. От его пристального взгляда по спине пробегают мурашки.
— Холодно? — кажется это первое, что он говорит ей сегодня. По крайней мере, первое осознанное слово. Поднимается, подтягивает тяжелое одеяло. Встает, идет к камину.
Здесь всегда холодно, даже летом. Каменные стены сохраняют температуру еще очень долго. Несколько поленьев летят в камин, и огонь начинает гореть ярче. Лучи света от огня пляшут по каменной кладке стен, по тяжелому пологу кровати, по темным окнам. И по его плечам. Оставляют на мгновение дорожки света от лопаток вдоль позвоночника и обрываются, возвращаясь обратно.
— Иди сюда. Здесь теплее!
Он помогает устроиться на полу рядом с камином, поправляет выбившуюся ткань одеяла, чтобы та оказалась дальше от огня. Его действия больше похожи на ритуал: четкие, уверенные жесты. И сейчас в нем уже почти не осталось того напряжения, которое повисает каждый раз. Они учатся быть друг с другом, учатся быть собой.
====== Шанс на свободу ======
Драко снимал повязку с предплечья каждый раз, оказавшись вдалеке от любопытных глаз. Эти несколько дней, проведённых с Грейнджер, подарили надежду на то, что рука может зажить и, возможно, перестанет болеть. А значит, он победит в этой сложной битве, и его маленькая победа подарит шанс на будущее без метки и постоянного страха за свою семью.
Сова прилетела через несколько дней. Драко был в своей комнате, когда с характерным хлопком перед ним материализовался домовой эльф, отвечающий за гостиную Слизерина. Драко почему-то отметил для себя, что он даже не знает имя этого маленького скрюченного домовика и фыркнул, прогоняя от себя эту мысль. Общение с Грейнджер не приводило ни к чему хорошему. Его не должно было волновать имя обслуживающего персонала. Появление эльфа до отбоя в подземелье Слизерина говорило только о том, что-либо нужно решить какой-то срочный бытовой вопрос, либо прилетело послание.
Сердце ёкнуло, сделало кульбит, переворачиваясь в груди. Драко выжидающе посмотрел на эльфа и тут же нетерпеливо спросил:
— Что тебе нужно?
— Мастер Драко, — пробормотал эльф, отвешивая Малфою низкий поклон, — прибыла Ваша сова. Она устала и выглядит истощённой. Я накормил её, предложил ей помочь доставить вам послание, но она отказалась и чуть не заклевала меня…
Драко вскочил, откидывая назад стул, на котором сидел, и стремглав побежал прочь из комнаты. Сова принесла перевод книги! Мешкать нельзя!
Только где-то на верхних пролетах башни, ведущих к совятне, он понял, что забыл мантию. Пронизывающий ветер, который гулял по коридорам открытой башни, доходил, казалось, до самых костей. Зима в этом году выдалась особенно промозглой. Но сейчас это не было для Драко существенным, а важным оставалось только послание, которое принесла птица.
Фамильная сова восседала на своём любимом месте. Она действительно выглядела очень уставшей, перья промокли, а клюв слегка подрагивал. Но при виде Малфоя она, казалось, очень обрадовалась. Захлопала крыльями и начала восторженно ухать. Сказать, что Драко был не рад её видеть, было бы враньём. Он безумно хотел увидеть её, чем раньше, тем лучше. Даже не саму сову, а, разумеется то, что она принесла. Но тот факт, что к лапкам был прикреплен большой сверток, говорил, что Нарцисса всё-таки что-то прислала.
Был ли это тот самый словарь?
Драко рванулся к птице, дрожащими от холода, не сгибающимися пальцами попытался отвязать свёрток. Сова протянула клюв, потёрлась им о скулу Драко. В обычной ситуации он, скорее всего, отвернулся бы, хотя очень любил эту птицу. Она была умной и честно выполняла все его поручения. Но Драко никогда не позволял себе лишние вольности с любыми созданиями, служившими ему. Сейчас Малфой был настолько рад, что сова прилетела, что справилась с нелёгким заданием, что преодолела этот путь в столь короткий срок, что даже погладил её по голове, приминая мокрые перья.
В спину Драко ударил поток ледяного ветра, приносящего с Чёрного озера капельки замёрзшей воды. Льдинки мелкими иголочками вонзились в шею, щёки и руки. Драко поёжился, ругая себя за опрометчивость. Он знал, что нельзя поступать вот так, очертя голову, не подумав заранее. Всегда надо думать на 2-3 шага вперед. Не позволять себе импульсивных поступков. Не хватало ещё заболеть. Сейчас это было бы совсем некстати. Но на кону стояло слишком многое. Если Драко сможет перевести заклинание, он всенепременно победит. И тогда он сможет жить своей жизнью… как давно мечтал.
Очередной прорыв приносит с озера порцию воды, и Драко чувствует, что рубашка на спине промокла вовсе. Мороз медленно сковывает воду в кристаллики льда, превращая мягкую, податливую ткань в жёсткое подобие панциря, покрывающего разгорячённую от волнения спину. Но сейчас нужно только механически добыть перевод, забрать его, отнести в Северную башню, сравнить с древним фолиантом, перевести заклинание. Сейчас надо узнать, как избавится от метки. Сейчас важно сделать это всё быстро, чем быстрее, тем лучше, тогда он сможет решить проблемы семьи, избавиться навсегда от этой ужасающей боли в предплечье и стать наконец свободным. И пускай это мнимая свобода, но именно она избавит его от клейма, показывающего всему миру, что у него есть Хозяин.
Драко не позволит больше, чтобы кто-либо из живущих на этой Земле считал себя хозяевами Малфоев. Никто не властен над ним и его семьей. Он не позволит прикасаться к дорогим ему людям. При этой мысли в голове возникли образы Люциуса и Нарциссы. Он знал, что делает это ради родителей. Знал, что ничто на свете не станет для него преградой в борьбе с угрозой для своей семьи. Он знал, что родители — это единственные люди, которые будут с ним, чтобы не случилось.
