Драко заскрипел зубами, стараясь держать себя в руках. Встал. Надо было привести себя в порядок, сходить в душ. Может быть, прохладная вода пробудит, даст возможность думать трезво. А это ведь именно то, что нужно было ему сейчас.

Он вышел в коридор, тихонько прикрыв за собой дверь старого кабинета. Пролёты лестниц, которые они вчера преодолевали с Грейнджер, сейчас казались уже вовсе не такими пустыми. Картины поглядывали на него с осуждением, покачивали головами. Драко не стал задерживаться, вряд ли кто-то поверит никому не нужным картинам, которых бросили в старом крыле. Он спустился в подземелья Слизерина, зашёл в свою спальню, взял свежую одежду. Никто не приставал с расспросами, никто не лез в душу — никого не было, казалось, во всем Хогвартсе.

Прохладные струи воды ударили по коже, заставляя поёжиться. Но мысли о том, что делать дальше, так и не появились. Голова была на удивление пустой. Как будто кто-то стёр Драко все мысли. Душ не помог думать трезво. Не помог думать совсем. Каждый раз при попытке проиграть в голове сценарий «как жить дальше», мозг подкидывал картинки прошлой ночи. Его разум будто не хотел вообще жить дальше. Хотелось только жить здесь и сейчас. И чтобы всё было как накануне в старой башне.

Драко выключил воду, вытерся и оделся. Расчесал волосы, подсушил заклинанием. Протёр зеркало и внимательно осмотрел себя. Волосы отросли больше, чем обычно. Сейчас он даже мог бы собрать их в хвост. Из зеркала на него смотрел молодой Люциус Малфой, так сильно он был похож на отца. И эти отросшие волосы особенно подчеркивали сейчас аристократические скулы и фамильный профиль. Драко выругался, меньше всего на свете он хотел сейчас быть похожим на него — на своего отца, на человека, которого считал идеалом и объектом для подражания и копирования всю свою жизнь. Люциус был настолько предан своим предрассудкам, настолько слепо верил в свою уникальность, что поплатился за это. И цена была слишком высокой. Хотел ли Драко повторить путь отца сейчас?

Нет!

И чем больше он понимал, что попался в ловушку, в которую попал отец много лет назад, тем больше хотел бросить это всё к чертям и свалить из страны. Куда-нибудь подальше. Австралия? Япония? Да мало ли в мире стран, где не знают о Малфоях…

Драко повернул голову, останавливая взгляд, на колдографии со столика у кровати. Люциус, Нарцисса и их маленький наследник улыбались и махали ему. Мама на снимке была молодой и счастливой. Без тёмных кругов вокруг глаз. Ловушка отца захлопнулась, с шумом пронзая голову Драко. Он никуда не свалит. Никакие Австралия или Япония не ждут его, по крайней мере, пока жива мама. Люциус был предан своему эго и амбициям. Драко оказался слишком преданным семье. Зная это, Люциус прятал Метку Драко под магическую повязку. Зная это, отправлял сына на суды давать показания. Зная это, смело отпустил его в Хогвартс. Люциус знал, что Драко сделает всё, чтобы спасти Нарциссу. Знал, что сын вылезет из кожи вон, лишь бы заслужить одобрение отца. Знал и именно поэтому загонял его туда. Своим поведением, своим внешним видом, своим молчанием. Идеальный и любимый сын остался его последней и единственной надеждой на прежнюю жизнь. И Люциус готов был делать это, идти на любые уловки, лишь бы у Драко получилось. И Драко слепо следовал идеалам отца, до вчерашней ночи.

Вчера в исключительном плане Люциуса произошёл сбой. Сбой, размером во всю Великобританию. В помыслах Малфоя старшего никак не могла появиться привязанность Драко к неравной. Неравной по крови, по статусу, по жизни. Драко должен был добиться результата гораздо раньше, не отвлекаясь на глупости, типа секса с Грейнджер.

Не должен был отвлекаться, но отвлёкся.

Возможно, эта задержка будет фатальной. Может принести массу неудобств и проблем. Но думать об этом было уже слишком поздно. События вчерашнего вечера внесли коррективы в отшлифованный план Люциуса. Но изменить было уже ничего нельзя. Оставалось только сочинить, что делать дальше. Как выпутываться из сложившейся ситуации. Просто оставить как есть не выйдет. И вариант «забыть в конце года» отпадал сам собой. Эмоции забыть нельзя.

Драко оделся, запахнул мантию и пошёл назад в башню. Надо было поговорить с Грейнджер.

====== Потом ======

Гермиона сидела на подоконнике, закутавшись в плед, и что-то высматривала в падающем за окном снеге. Скрип люка привлёк внимание, она глянула на Драко и снова отвернулась.

— Доброе утро!

— Я думала, ты ушёл, — пробормотала она

— Ушёл. И вернулся назад, — он улыбнулся. — Ты думала, я ушёл совсем?

— Была такая мысль, — кивнула она, — я даже обрадовалась этому. Тогда не пришлось бы сейчас краснеть…

— Чего краснеть? — он присел на край стола. Разговор шёл явно не по тому пути, на который он рассчитывал.

— Я не знаю, что говорят утром после… ну…

Драко хохотнул, но сдержал порыв рассмеяться вслух. Это было настолько нелепо, что не могло быть серьёзным разговором наутро, после бурной совместной ночи. Он предполагал, что сейчас они будут выяснять отношения, решать, как жить дальше, раздавать пустые обещания. Вместо этого Грейнджер смущалась от того, что не знала, о чём говорят после секса.

— Да, ничего не говорят, — заявил Драко, пряча лукавую улыбку. — Иногда говорят, что эта ночь была лучшим, что было в жизни… иногда молча уходят… иногда…

Гермиона смотрела на него не мигая и, казалось, чего-то ждала.

— А что ты обычно говоришь утром?

— Я? — Драко поднял бровь, пытаясь выглядеть как можно спокойнее. — Я ничего не говорю. Я не жду утра обычно. Я предпочитаю спать в своей постели один.

Он подошёл, приобнял её за плечи. И в этот миг пропало любое желание думать о его бывших девушках. Да какая ей, в сущности, разница, что он говорил им всем на утро?

— Нам надо поговорить, Грейнджер…

— Ты даже на каникулах в рубашке ходишь?

— Что? — Драко посмотрел на неё с непониманием. — При чём тут это?

— Ну, не знаю… почему бы не попробовать надеть свитер…

— Грейнджер, при чём тут моя рубашка?

— Ты ведь переоделся. И снова так официально. Тебе удобно?

— Вполне…

— А как дела с книгой?

— Грейнджер! — Драко немного встряхнул её за плечи, будто пытаясь привести в чувства.

— М? — она подняла на него взгляд и покачала головой.

— Нам надо кое-что обсудить!

— Не надо… — проговорила Гермиона, глядя на Драко самым ненавистным ему взглядом, — взглядом, полным чёртового страха и боли. — Я не хочу ничего обсуждать! Пусть всё будет, как есть. Само. Мы ведь потом всё решим, да? Потом. Когда прилетит сова с рукописью, когда пройдут каникулы, когда год окончится… когда-нибудь… только не сейчас!

Первый раз в жизни Гермиона боялась спугнуть момент, закрыть глаза и проснуться в мире, где нет Малфоя. И она не хотела ничего обсуждать, находить ответы и решения. Всё само собой решится. Просто, как насморк в ноябре, пройдёт. За пару недель. А если начать сейчас обсуждать, решать, обещать, то у них не будет даже этих нескольких месяцев до конца года. Потому что в разговоре они непременно придут к тому, что это надо заканчивать как можно раньше, пока ещё не стало слишком поздно. Заканчивать, что только началось. Обменять своё сиюминутное счастье на разговор о том, чему не суждено стать настоящим.

— Не надо, пожалуйста!

Драко крепче обнял Гермиону. Он тоже не хотел говорить об их отношениях и будущем. И был благодарен ей за то, что и она не хотела этого.

====== Быть собой ======

Дни тянулись медленно, будто повторяя скорость за снежинками, падающими за окном.

Они ждали. Ждали сову с рукописью. Ждали конца каникул, конца года, конца их истории…

Тихие дни в пустом Хогвартсе давали надежду на то, что это длительное течение дней никогда не окончится. Но календарь не врал, дни шли. И финал был все ближе.

Пока им никто не мешал, они могли тихо наслаждаться обществом друг друга в старой башне. А чуть позже и вовсе перебравшись в спальню Гриффиндора. Гермиона жила сама, как и полагалось старосте. Ее комната была смежной с комнатой старост мальчиков, но Финниган уехал на каникулы домой. Да и, казалось, всему Хогвартсу было плевать на то, что происходит в старых коридорах и комнатах. Драко поначалу ворчал, рассказывая, что в гриффиндорских комнатах неуютно, а еще, башня была расположена окнами на восток и по утрам солнце слепит, не дает спать.